Алексей Бычков - Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства

Когда часть подвластных ему князей задумала было начать против него смуту, то Темучин быстро покончил с ней: он схватил всех непокорных и сварил их в 70 котлах.

«Счастливее всех на земле тот, — любил он говорить, — кто гонит разбитых им неприятелей, грабит их добро, любуется слезами людей, им близких, и целует их жен и дочерей».

Обладая такими особо исключительными свойствами, Темучин не замедлил стать повелителем над всеми монгольскими племенами. Но честолюбие его и алчность отнюдь этим не удовлетворились. Он решил покорить себе весь мир.

В 1206 году Темучин созвал недалеко от истоков рек, образующих Амур, в глубине Монголии так называемый курултай, или торжественное собрание всех подвластных ему князей и вождей, и приказал одному пророчествующему волхву объявить, что велением неба ему предназначено быть великим ханом всех народов и принять поэтому новое имя — Чингиз-хан.

Затем он стал приводить в исполнение свои замыслы. Его замечательные постановления по военному и гражданскому устройству монголов были изданы в особом своде под названием Яса. Этот свод так же свято чтился татарами, как мусульманами составленный Магометом Коран.

В видах предупреждения самовольства, раздоров, междоусобий и насилий и для утверждения порядка и благоустройства подвластные Чингиз-хану монгольские племена получили строго определенные каждому племени пространства земли для пастьбы стад и перекочевок. В каждом племени кибитки или семейства были разделены на десятки, сотни и тысячи, имевшие своих начальников. Воинами считались все способные носить оружие, и поэтому каждый десяток, смотря по надобности, должен был выставлять одного, двух и более воинов, снабжая их продовольствием и всем нужным для похода.

В войсках были такие же подразделения: на десятки, сотни, тысячи и десятки тысяч; последними руководили темники, а подчиненный темнику отряд назывался тьмою; сторожевые же отряды назывались караулами.

Для распределения войск в походе, указания им пути следования и становищ как во время войны, так и на охоте, для которой собиралось огромное число войск, а также для расположения летних и зимних кочевок и для сбора сведений о местности, по которой предстояло двигаться, имелись особо назнаменные лица. Особые же лица были для передвижения запасов продовольствия, снятия станов, хранения военной добычи и правильного раздела ее, для разбора ссор и споров между воинскими чинами и для многих других надобностей.

Повеления хана передавались через чинов, состоящих при нем, сперва — десятитысячникам, а от них уже тысячникам и так далее.

Все чины войска, не исключая самых высших, подвергались за ослушание строжайшим наказаниям. Беглецы с поля сражения, если только бегство не было общим, немедленно же все умерщвлялись; если из десятка один или несколько человек попадались в плен, а другие их не выручали, то последние умерщвлялись также. Смертная казнь полагалась и за грабеж неприятеля без разрешения на это.

Военная добыча служила главным средством к вознаграждению воинов и заменяла жалованье, которого войска Чингиз-хана вовсе не получали, причем еще сами со своими семействами должны были платить подати лошадьми, скотом и войлоками. Продовольствовались войска во время похода всем забираемым у жителей или стадами, которые гнали за собой; в случае же недостатка припасов питались кореньями и зернами, отыскиваемыми в ямах, в которых они хранились; наконец, устраивались в больших размерах охоты, которые служили и военным упражнением, потому что во время охот соблюдались все военные правила и предосторожности. Ели татары решительно все, так как Чингиз-хан запретил считать что-либо нечистым, говоря, что в природе все чисто. Покоренные ими народы сохранили предание, что при нужде монголы не гнушались и мясом своих пленных, а будучи осажденными, ели в случае крайности и своих же татар по жребию.

Камнемет, или баллиста Лук-самострел, или катапульта Таран Осадные лестницы

Вооружение монгол состояло из луков и стрел, секир, копий с крючьями для стаскивания неприятеля с седел, кривых сабель, кожаных или железных шлемов, лат и щитов. Каждый воин обязан был иметь пилку для острения стрел и копий, шило, иглы, нитки из жил животных, кожаные мешки, или турсуки, для возки вещей и веревки для таскания осадных орудий.

Этими орудиями были: пороки, или тараны, для разбития стен, подвижные башни, или гуляй-города, в которых находились воины, различные метательные орудия — камнеметы и громадные луки-самострелы, лестницы для влезания на стены и всевозможные другие приспособления, употреблявшиеся при взятии городов, в чем татары были весьма искусны. При надобности они заготовляли по нескольку тысяч таких приспособлений и орудий.

Подвижная башня, или гуляй-город Различные приспособления для взятия города. Эти орудия и приспособления были совершенно одинаковы с употреблявшимися древними греками и римлянами, у которых осадное искусство было доведено до высокой степени совершенства

Умели татары также производить наводнения, отводить воду и устраивать большие подкопы под землей; знали они и употребление зажигательных составов и особых горшков с нефтью — «греческого огня», которым закидывались осажденные города с целью вызвать пожары; при этом имеются сведения, что, для того чтобы «греческий огонь» распространял свое действие сильнее, татары иногда предварительно метали в огромном количестве жир с убитых врагов, а затем на него уже горшки с нефтью.

Войско состояло из конницы — легкой и тяжелой.

Первая назначалась для охраны, разведывания неприятеля и преследования, а вторая для нанесения решительных ударов. Каждый татарин с детства приучался ездить верхом и в походе должен был иметь по нескольку лошадей.

Для боя монголы строились в несколько линий, имея всегда позади особую часть, так называемый резерв, для нанесения окончательного удара. В передних линиях ставились войска союзников или покоренных народов, а в последующих — свои. Бой начинали издали — сильной и меткой стрельбой из луков, а сблизившись с противником, татары стремительно кидались на него, стараясь охватить с обоих крыльев, для чего растягивали свои линии вправо и влево. Если татары встречали сильный отпор, то притворно отступали, производя при этом сильную стрельбу, а коль скоро замечали, что привели неприятеля в расстройство, то внезапно переходили в наступление, старались его окружить со всех сторон и сильным и дружным ударом наносили ему окончательное поражение. Вообще они старались сначала обмануть противника разными хитростями, а потом уже одолеть силой оружия. После победы они немедленно пускались преследовать разбитого врага легкой конницей и избивали всех до единого.

В бою войска управлялись при посредстве труб или разного рода флагов и производили боевые движения с необыкновенной легкостью и быстротой. Начальники же войск следили за ходом боя издали и управляли им большей частью при посредстве особых посыльных; при этом они следили также, чтобы воины, отдельно бежавшие с поля сражения, тут же предавались смерти.

Встречая по пути сильно укрепленный город, татары опустошали прежде всего его окрестности, чтобы лишить жителей продовольствия; затем старались выманить войско, в нем находившееся, в чистое поле и разбить его там. Если же этого не удавалось, то весь город окружался изгородями или даже валами со рвами, чтобы отрезать ему всякое сообщение с остальным миром. Затем приступали к осадным работам, причем их производили окрестные жители или военнопленные. Этих же людей пускали в первую голову и на приступ; сами же татары шли позади, как бы подталкивая их и беспощадно предавая смерти всех бегущих. Таким образом, они брали города, так сказать, покоренными ими народами; свои же войска они щадили.

Вооружение татарского воина

При этом они прибегали ко всякого рода военным хитростям, обманам, угрозам и не скупились на щедрые обещания. Завладев же городом приступом, нечаянным нападением, лестью или предательством, у татар положено было ненарушаемым правило: отобрав себе нужное количество сильных и здоровых мужчин в рабы, а также искусных мастеров и ремесленников, остальных жителей, не разбирая ни пола, ни возраста, истреблять всех до единого. Этим они достигали того, что в своем тылу не имели городов с недовольным населением, для усмирения которого необходимо было бы оставлять свои войска.