Славное дело. Американская революция 1763-1789 - Роберт Миддлкауф

на момент своего прибытия в Америку для участия в южной кампании он был всего лишь майором. Клинтон назначил его на должность главного инспектора лоялистского ополчения — должность, которую он исполнял с отличием, пока не навлек катастрофу на себя и на британскую армию. Отличное исполнение должности и катастрофа имели общие источники — недюжинные умственные способности, непоколебимую приверженность традициям английского офицерства и, вероятно, ощущение того, что он до сих пор не продемонстрировал в полной мере свои достоинства своему начальству. Приверженность нормам и правилам, в соответствии с которыми должен был себя вести офицер, была выказана им еще до прибытия в Америку. К примеру, во время Семилетней войны был случай, когда Фергюсон при отступлении перед вражеской атакой вернулся за оброненным пистолетом. Этот род безрассудной отваги, соединяющий пустяковое (поднятие пистолета с земли) с серьезным (подвергнуть свою жизнь опасности) в совершенстве соответствовал кодексу чести офицера и джентльмена. Своим отношением к лоялистам в Южной Каролине Фергюсон доказал, что обладает не только мужеством, но и гибкостью ума. Лоялисты, которым всегда давали понять, что они являются лишь придатком к основным силам и, более того, не заслуживают доверия, обрели в Фергюсоне заботливого командира, внимательно относившегося к их жалобам и опасениям. Благотворное влияние Фергюсона на лоялистов сказалось летом 1780 года, когда под его командованием они успешно теснили врага на территории между городом Найнти-Сикс и границей Северной Каролины. Фергюсон и его ополченцы-лоялисты побеждали не в каждой схватке, но ближе к концу лета они фактически очистили северо-запад Южной Каролины от партизан[811].

Их стычка с партизанским отрядом под командованием полковника Джозефа Макдауэлла у Кейн-Крик закончилась тем, что повстанцы были вынуждены отступить за горный хребет, где уже нашли себе прибежище, помимо прочих, Уильям Кэмпбелл, Айзек Шелби и Джон Севьер. Ни один из этих достойных людей нимало не походил на суровых жителей пограничной полосы. Это были люди из обеспеченных семей, и некоторые из них даже имели образование. Кэмпбелл, уроженец Виргинии, был женат на сестре Патрика Генри. Айзек Шелби, родившийся в Мэриленде, уже сделал себе имя в Кентукки и впоследствии стал первым губернатором этого штата. Виргинец Джон Севьер был хорошо известен в Теннесси, где впоследствии также стал первым губернатором. Джозеф Макдауэлл родился в Виргинии, но Северная Каролина стала для него вторым домом — он перебрался в нее за много лет до описываемых событий и позже представлял штат в конгрессе[812].

Эти люди ненавидели Фергюсона и не могли смириться со своим изгнанием из Южной Каролины. Они получили шанс вернуться туда благодаря ошибке Фергюсона, сделанной им в минуту легкомысленной бравады, в одну из тех минут, которыми так дорожат профессиональные офицеры, чтобы впоследствии горько о них сожалеть. 12 сентября войска Фергюсона прибыли в Гилбертон, где, прояви их командир больше терпения, они могли бы оставаться до тех пор, пока не пополнили бы свои ряды сторонниками из числа местных жителей или не получили бы подкрепления. Вместо этого Фергюсон отправил попавшего к нему в плен родственника Шелби к повстанцам с предупреждением, что «если они не прекратят сопротивление британскому оружию, он перейдет со своей армией горы, повесит их вожаков и опустошит их землю огнем и мечом». Эта угроза была воспринята как вызов и, безусловно, ускорила набор добровольцев в ряды сопротивления. Через две недели в местечке Сикамор-Шоулз на реке Ватога собрались около 800 жителей запада, которые 26 сентября выступили в сторону Гилбертона, принимая по пути вооруженных добровольцев. Фергюсон узнал об этой угрозе лишь спустя четыре дня и сразу начал отступать к Шарлотту, где в это время находился Корнуоллис. И он, безусловно, добрался бы туда, если бы его сведения о противнике были более надежными и если бы его здравый смысл возобладал над его гордостью[813].

Гордость звала в бой, здравый смысл взывал к благоразумию. 6 октября, после шестнадцатимильного перехода, начавшегося в четыре часа утра, Фергюсон повел своих людей на Кинге-Маунтин, гору в составе хребта, пересекающего границу между Южной и Северной Каролинами. Эта гора, которая в то время была покрыта высокими соснами, тянется примерно на 600 ярдов с юго-запада на северо-восток и доминирует над окружающей местностью.

Здесь около трех часов пополудни воинственно настроенный Фергюсон был окружен «людьми из-за гор». Последовавшая схватка как никакое другое сражение Войны за независимость соответствовало мифу о противостоянии между тактикой Старого Света и индивидуализмом Нового Света. Лоялистское ополчение полагалось на залповый огонь и массированные штыковые атаки; американцы, перебегая от сосны к сосне, обстреливали их из длинноствольных ружей. Уильям Кэмпбелл командовал американскими «индивидуалистами», чьи исходные позиции располагались на юго-западных склонах. Его солдаты, а также солдаты Шелби на северо-западной стороне приняли на себя большую часть огня Фергюсона на начальном этапе сражения и были подверглись нескольким штыковым атакам, в ходе каждой из которых отступали, чтобы затем снова занять свои позиции на хребте. Через час с небольшим все закончилось. Фергюсон погиб, сраженный вражеской пулей, когда верхом на великолепном белом коне вел своих людей в безнадежную атаку. Все пространство горы вокруг его тела было завалено телами убитых и раненых.

В следующие несколько дней число погибших пополнилось жертвами жестокости партизан. Слабым намеком на предстоящие ужасы были последние минуты на Кинге-Маунтин, когда победители с выкриками «Вот вам пощада Тарлтона!» (среди британских командиров Тарлтон слыл самым безжалостным) расстреливали и закалывали раненых и тех, кто пытался сдаться. Несколькими днями позже были повешены девять человек, включая трех офицеров лоялистского ополчения, которые, как заметил лейтенант Энтони Адлер, «умерли, как римляне». Их смерть, по крайней мере, была быстрой. Некоторые из раненых, подвергаемые жестокому обращению, голодающие и не получающие ухода, умирали в медленной агонии. Нескольким сотням удалось бежать в течение следующего месяца — еще одно свидетельство негодного руководства и слабой дисциплины в нерегулярных войсках. Партизаны, дравшиеся столь отчаянно под давлением обстоятельств, превращались в безвольных кукол, как только давление исчезало.

Корнуоллис услышал о резне через несколько дней. Он не знал, что примерно в то же время в городке Найнти-Сикс над подполковником Джоном Кругером висела угроза быть раздавленным превосходящими силами осмелевших партизан. В начале октября майор Джеймс, находившийся в Черозе, писал, что его окрестности вышли из-под контроля. На побережье Фрэнсис Мэрион угрожал Джорджтауну. А лоялисты в окрестностях Шарлотта, боеспособность которых оставляла желать лучшего, сидели тихо, как мыши[814].

Корнуоллис смирился с неизбежным — с захватом вражеских магазинов в Хиллсборо придется повременить, а ему самому необходимо срочно покинуть Северную Каролину. Он начал отход 14 октября и 29 числа достиг