Герберт Уэллс - Очерки истории цивилизации
При Иннокентии III (опекуне императора Фридриха II) и пяти последующих Папах, Римский Папа едва не стал монархом объединенного христианского мира, поднявшись на недостижимую прежде и впоследствии вершину власти. Священная Римская империя была ослаблена внутренними раздорами, Константинополь был в руках у латинян, от Болгарии до Ирландии, от Норвегии до Сицилии и Иерусалима некому было оспаривать верховную власть Папы. Однако это господство было скорее мнимым, чем подлинным. Если во времена Папы Урбана II сила веры была велика в христианской Европе, то ко времени Иннокентия III папство уже утратило доступ к сердцам государей, а вера и совесть народных масс все более обращались против той агрессивной, политиканствующей церкви, какой стало католичество.
Церковь в XIII столетии расширила свою официальную власть за счет потери контакта с духовной жизнью людей. Она все меньше старалась убеждать и все чаще прибегала к насилию. Ни один разумный человек не в состоянии рассказывать или читать о крушении вселенской миссии, на которую притязало католичество, не испытывая самых смешанных чувств. Церковь берегла и строила новую Европу все те долгие века, когда тьма и хаос царили в Европе. В форму западного христианства была отлита новая европейская цивилизация. Но развитие новообразованной цивилизации происходило по ее собственным внутренним законам, и церкви не хватило сил, чтобы расти и развиваться вместе с ней. И быстро приближалось время разбить эту форму.
Первые отчетливые признаки упадка жизнеспособности и крепости папства проявились, когда Папы вступили в конфликт с растущей силой французского короля. Уже при жизни Фридриха II Германия утратила единство, и королю Франции досталась роль охранителя, опоры либо соперника Папы, которая прежде была уделом императоров Гогенштауфенов. Некоторые Папы стали осуществлять политику поддержки французских королей. Французские правители закрепились в Сицилийском и Неаполитанском королевстве при поддержке и одобрении Рима. Французские короли видели перед собой возможность возрождения империи Карла Великого. Когда после смерти Фридриха II, последнего из Гогенштауфенов, завершился период междуцарствия (с 1254 г.) в Германии, Рудольф Габсбургский был избран императором (1273). Соответственно и политика Латерана стала колебаться между Францией и Германией, меняя направление в зависимости от симпатий каждого из Пап.
В 1294 г. Папой стал Бонифаций VIII. Он был итальянцем, враждебным французам, и был полон чувством великих традиций и миссии Рима. Какое-то время ему удавалось править твердой рукой.
В 1300 г. по случаю религиозного праздника огромное множество паломников собралось в Риме. Приток денег в папскую казну был настолько велик, что, как говорят, два служителя, не зная отдыха, сгребали граблями деньги, которые паломники оставляли как пожертвование на могиле святого Петра. Но торжество Папы оказалось обманчивым. Куда сложнее собрать банду крестоносцев, чем привлечь толпу экскурсантов, — для этого нужно иметь совсем другое влияние на сильных мира сего. Бонифаций поссорился с французским королем Филиппом IV (1285–1314) в 1302 г., и в 1303 г., когда он уже собрался было объявить того отлученным от церкви, его самого застал врасплох и лишил свободы в Ананьи, в его собственном старинном дворце, Гийом де Ногарэ. Посланный специально с этой целью французским королем, он ворвался во дворец, пробился в спальню, где стал угрожать насмерть перепуганному Папе, лежавшему в постели с крестом в руках.
Горожане через день-другой отбили Папу и вернули его в Рим, но там его снова захватили и заточили в тюрьму несколько членов рода Орсини. Через несколько недель, так и не выйдя на свободу, престарелый Папа умер, не пережив потрясения и окончательно разочарованный.
Жители Ананьи раскаялись и выступили против Ногарэ, чтобы освободить Папу Бонифация. Ананьи, как-никак, был его родным городом. Важно то, что французский король, который так бесцеремонно обошелся с главой христианского мира, действовал при полной поддержке своего народа. Король созвал Генеральные штаты, совет трех сословий Франции — дворян, духовенства и горожан, и заручился их согласием, прежде чем перейти к крайним мерам. Нигде — ни в Италии, ни в Германии или Англии — мы не видим ни малейшего недовольства таким вольным обхождением с римским первосвященником. Идея христианского мира в своем падении зашла настолько, что полностью утратила власть над умами людей.
На Востоке в 1261 г. греки отняли Константинополь у императоров-латинян, и основатель новой греческой династии Палеологов, Михаил VIII, предприняв для видимости несколько попыток примириться с Папой, совершенно порвал всякое церковное сношение с Римом. Так, вместе с падением латинских королевств в Азии подошло к концу восточное владычество Пап.
На протяжении XIV в. папство не сделало ровным счетом ни чего, чтобы восстановить свое моральное влияние. Следующий через одного Папа Климент V (1305–1314) был французом — это был выбор Филиппа IV, короля Франции. Этот Папа даже не появился в Риме. Он со своим двором обосновался в городе Авиньоне, который тогда принадлежал не Франции, но входил в состав Папской области, хоть и находился на французской территории. Авиньон не покидали и его преемники до 1377 г., когда Папа Григорий XI вернулся в Ватиканский дворец в Риме. Но Григорию XI не удалось заручиться поддержкой всей церкви. Многие из кардиналов были французами, которые недурно обосновались и пустили корни в Авиньоне. Когда в 1378 г. Григорий XI умер и был избран Папа-итальянец, Урбан VI, эти кардиналы объявили вы боры недействительными и избрали другого Папу — антипапу Климента VII.
Наступил так называемый Великий раскол (1378–1417). Папы оставались в Риме, и все антифранцузские силы — император, короли Англии, Венгрии и Польши и Север Европы взяли сторону римских Пап. Антипапы, со своей стороны, продолжали править на своем прежнем месте в Авиньоне, и их поддерживали король Франции, его союзник король Шотландии, а также короли Испании, Португалии и некоторые немецкие князья. И Папы, и антипапы отлучали и проклинали сторонников своего соперника, и все это время, так или иначе, весь христианский мир был целиком и полностью под проклятием.
Сложно переоценить, к каким поистине плачевным последствиям для сплоченности христианских стран привело это разделение. Неудивительно, что такие люди, как Уиклиф, стали учить народ иметь свое собственное суждение о вере, пока Папы не переставали поливать друг друга грязью.
В 1417 г. Великий раскол кое-как залатали на Констанцском соборе, том самом, который принял решение сжечь кости Уиклифа и потребовал, как мы расскажем позже, сожжения Яна Гуса. Папе и антипапе пришлось отречься или их силой заставили это сделать, и Мартин V (1417–1431) стал новым и единоличным Папой формально объединенного, но остающегося на грани взрыва христианского мира.
Здесь мы не станем касаться того, как позднее Базельский собор (1439) привел к новому расколу и появлению новых антипап.
Так, вкратце, выглядит история великих столетий, на которые пришлись возвышение и упадок папства. Это история того, как неудача постигла исключительно благородный и величественный замысел о мире, сплоченном единой религией. Мы указывали в предыдущем разделе, какое огромное бремя в виде сложной догматической теологии унаследовала церковь, что сковывало ее в этом честолюбивом предприятии. Слишком много у церкви было теологии и слишком мало религии. Не лишним будет отметить и то, как сильно сказалось личное несоответствие Пап на крушении замыслов и репутации церкви. Мир в те времена еще не обладал достаточным уровнем образования, чтобы возможно было обеспечить преемственность кардиналов и Пап с широким кругозором и знаниями, необходимыми для той задачи, которую они поставили перед собой. Их образование было недостаточным для подобной задачи, и только немногим из них удалось преодолеть этот недостаток. В довершение всего, как мы уже отмечали, когда власть, наконец, оказывалась в их руках, они были слишком стары, чтобы воспользоваться ею.
Интересно поразмышлять, насколько благотворно это сказалось бы на положении церкви, если бы кардиналы уходили на покой в пятьдесят, а Папой не избирали бы никого старше пятидесяти пяти. Это значительно продлило бы тот средний промежуток времени, какой Папы находились у власти, и несоизмеримо усилило бы преемственность политики Пап. Вполне возможно было разработать и более совершенный способ избрания кардиналов, которые в свою очередь избирали Папу и были его советниками. Законы и обычаи, согласно которым люди приходят к власти, исключительно значимы в отношениях внутри общества. Психология правления — наука, которую еще только предстоит создать. Мы видели крушение Римской республики, и теперь видим, как церковь не справилась со своим мировым предназначением в значительной степени также из-за неэффективности избирательных методов.
