Бразилия. Полная история страны - Корвалью Фернандо Нуньес
Тирадентис
В первой половине 1789 года в капитанстве Минас-Жерайс планировалось проведение очередной кампании по взиманию недоимок с населения, и лучший момент для выступления выбрать было невозможно. Заговорщики рассчитывали, что, услышав о полном прощении всех недоимок, население капитанства безоговорочно пойдет за ними. Разумеется, одним капитанством они ограничиваться не собирались, ведь свободной должна была стать вся Бразилия, но, как говорится, великие свершения начинаются с малых дел.
Незадолго до запланированного начала восстания Тирадентис отбыл в Рио-де-Жанейро с целью закупки крупной партии оружия для патриотического ополчения. Желая избежать риска конфискации оружия колониальными властями, Тирадентис планировал доставить его в Вилла-Рику сразу же после начала восстания, но восстание так и не началось… Среди инконфидентов нашелся предатель, сообщивший властям о планируемом выступлении. Звали его Жоаким Сильверио дос Рейс, он был полковником кавалерийской дивизии, расквартированной в Борда-ду-Кампу,[64] и владел несколькими золотыми рудниками, дела на которых шли не лучшим образом (прибыли практически не было, а недоимки копились). 11 апреля 1789 года Рейс написал донос губернатору штата Минас-Жерайс виконту де Барбасене, попросив для себя полного прощения, а также списания всех недоимок, пожизненной пенсии и еще кое-каких привилегий. Неизвестно, что Рейс получил от властей, но патриоты совершили на него несколько покушений, вынудивших его бежать в Лиссабон, откуда Рейс вернулся в Бразилию только в 1808 году.
Все заговорщики были арестованы и следствие по их делу растянулось почти на три года. 18 апреля 1792 года двенадцать наиболее активных участников заговора были приговорены к смертной казни, но королева Мария Первая заменила ее на пожизненное изгнание для всех, кроме Тирадентиса, который благородно объявил себя единственным организатором заговора. 21 апреля Тирадентис был повешен в Рио-де-Жанейро, а тело его было четвертовано с последующим выставлением фрагментов на всеобщее обозрение в Вилла-Рике (колония просвещенной Португалии, конец XVIII века – и такое варварство в духе мрачных традиций средневековья!). Предполагалось, что казнь главного заговорщика послужит назиданием для всех вольнодумцев, но уже в 1798 году в Байе был раскрыт новый заговор патриотов (на сей раз казнили четверых лидеров). Факел свободы, который поджег Тирадентис вместе со своими товарищами, уже нельзя было погасить.
Сейчас Тирадентис – национальный герой Бразилии и небесный покровитель страны. 21 апреля бразильцы отмечают День Тирадентиса. В честь героя названы город в штате Минас-Жерайс (бывший Вила-де-Сан-Жозе-ду-Рио-Мортес) и площади в разных городах Бразилии от Рио-де-Жанейро до Сан-Паулу. Также имя героя носит одно из подразделений бразильской армии. В городе Ору-Прету есть музей, посвященный Тирадентису. Бразилия помнит своих героев.
Глава десятая
Переезд португальского королевского двора в Рио-де-жанейро
В ноябре 1807 года французы при поддержке испанцев вторглись в Португалию, которой в то время правил принц-регент Жуан Шестой (он был регентом при своей матери Марии Первой, которую в 1792 году пришлось официально признать безумной). Португальский двор бежал в Бразилию под охраной британского флота. Новой столицей империи стал Рио-де-Жанейро.
В Латинской Америке к Наполеону Бонапарту относятся без особого пиетета, но надо признать, что Корсиканский дьявол[65], сам того не желая, сделал для Бразилии много полезного.
Во-первых, пребывание королевского двора в Рио-де-Жанейро способствовало бурному развитию города. Строились новые здания, Рио хорошел день ото дня и вскоре стал похож на «настоящий столичный город» в европейском понимании этого слова.
Во-вторых, переезд двора привел к экономическому прогрессу. Прибывшие в Рио португальцы нуждались во множестве товаров, что дало толчок развитию местного производства. К тому же Жуану Шестому пришлось считаться с интересами бразильской элиты, иначе велик был риск того, что двору придется бежать и из Рио. Еще одним фактором, поспособствовавшим введению свободы торговли и производства, стало давление Британии, бывшей единственной опорой Португалии в этот сложный период. Под нажимом британцев принцу-регенту пришлось открыть бразильские порты для иностранных кораблей и отказаться от большинства коронных монополий.
В-третьих, наряду с экономическим прогрессом наблюдался и культурный, ведь столице империи требовались такие «атрибуты», как театры, академии, библиотеки, правительственная типография и так далее, вплоть до ботанического сада. До 1807 года Рио мог похвастаться только Королевской академией артиллерии, фортификации и строительства, основанной в 1792 году, а вот Академии художеств или Морской академии в городе не было… Помимо правительственной типографии открывались и частные, количество печатаемых книг, газет и журналов резко возросло, просвещение набирало обороты.
В-четвертых, возрос статус Бразилии. 16 декабря 1815 года Жуан Шестой издал указ, согласно которому Бразилия была возведена в ранг королевства, а королевства Португалия, Бразилия и Алгарве объединялись в единое государство под названием Соединенное Королевство Португалии, Бразилии и Алгарве[66].
20 марта 1816 года королева Мария Первая скончалась, и принц-регент стал королем Жуаном Шестым (вообще-то ему полагалось именоваться Жуаном Первым, поскольку он был первым носителем этого имени среди правителей Соединенного Королевства, но Жуан предпочел сохранить нумерацию португальских правителей). К тому времени Наполеон Бонапарт пребывал на острове Святой Елены в качестве британского пленника, а Португалией управлял генералиссимус Уильям Карр Бересфорд, которого Жуан назначил командующим сухопутными португальскими войсками. Жуан не торопился возвращаться в Европу – Наполеон был дважды побежден, но вольнолюбивые настроения преобладали повсюду.
Помощь британцев обходилась Жуану Шестому весьма дорого. Так, например, пошлина на ввозимые в Бразилию британские товары составила пятнадцать процентов от их стоимости, в то время как свои, португальские товары обкладывались шестнадцатипроцентной пошлиной, а все прочие импортеры платили двадцать четыре процента! По сути, диктатура португальского импорта сменилась диктатурой британского импорта, все доходы от которого получали британцы, буквально наводнившие Бразилию, где они пользовались правом экстерриториальности – жили по своим законам и были неподсудны местным судам (иначе говоря, могли творить все, что им вздумается). Тем не менее торговля существенно оживилась, и ради этого можно было на многое закрыть глаза. Но были моменты, вызывавшие резкое недовольство у бразильских коммерсантов, значительную часть которых составляли торговцы «черным товаром»[67]. Сначала британцы вынудили Жуана запретить португальским и бразильским купцам торговать рабами за пределами португальских владений, а немного позже этот запрет был трансформирован в запрет торговли рабами севернее линии экватора. Работорговля была одним из наиболее выгодных видов коммерции. Несмотря на высокий процент смертности рабов при транспортировке (двадцать процентов считалось нормой), прибыль работорговцев исчислялась сотнями процентов, а если очень везло, то один вложенный реал[68] мог принести десять. Можно представить, насколько были недовольны бразильские работорговцы, да и португальские тоже. Ограничивая португало-бразильскую работорговлю, Великобритания преследовала две выгоды – создавала благоприятные условия своим работорговцам и, кроме того, сдерживала развитие бразильского производства, основанного на рабском труде, а также и сельского хозяйства, так что фазендейрос и промышленники тоже были недовольны.
