Фердинанд Грегоровиус - История города Рима в Средние века
5. Страстное влечение к обладанию реликвиями. – Святые мощи. – Перенесение их. – Особенности пилигримства того времени. – Григорий IV строит заново базилику Св. Марка. – Он восстановляет Aqua Sabbatina. – Он строит папскую виллу Draco. – Смерть Григория IV в 844 г.
Историку Рима за этот период приходится довольствоваться анналами франкских летописцев, дающими лишь весьма скудные сведения, да жизнеописаниями пап, также содержащими в себе почти одни только указания на то, какие были возведены постройки и какие были сделаны пожертвования. Поэтому для историка нет надежды дать картину гражданской жизни Рима того времени, и мы скажем лишь несколько слов о религиозных интересах, которыми главным образом наполнялась эта жизнь.
Как во времена Айстульфа и Дезидерия, Рим продолжал распространять реликвии на Западе, и христианский мир охватила новая, исключительная страсть обладания мощами святых. В ту эпоху все более сгущавшегося мрака эта страсть, поддерживаемая корыстью священников и их жаждой власти, росла все более и более и достигла наконец степени полного неистовства. Мы с ужасом вглядываемся в то время когда на алтаре воздвигался скелет человека и перед этим скелетом человечество изливало свою скорбь, мольбы и восторг. С практической сметливостью римляне сумели обратить в источник своего дохода запросы Запада и стали в то время вести формальную торговлю мощами, реликвиями и образами; к этому, да еще к продаже древних рукописей сводилась вся римская индустрия того времени. Бесчисленные пилигримы, покидая священный город, всегда уносили с собой какой-нибудь священный предмет как напоминание о Риме. Они покупали реликвии в катакомбах, как покупают современные посетители драгоценные камни, картины и скульптурные произведения. Но раздобыть целые мощи было по средствам только государям и епископам. Кладбищенским сторожам приходилось проводить целые ночи в постоянной тревоге, как бы в ожидании нападения геенн, так как кругом отовсюду прокрадывались воры, прибегавшие ко всяческим хитростям, чтобы достигнуть своей цели. Но и сами воры часто оказывались обманутыми: смеясь в душе, священники подделывали мертвецов и снабжали их какими угодно надписями.
В 827 г. были похищены франками и увезены в Суассон останки свв. Марцеллина и Петра; в 840 г. один священник из Реймса, похитив тело неизвестной женщины, стал выдавать его за останки матери Константина. Обладание подобны! и священными останками казалось такой великой заслугой, что воровство, к которому прибегали ради этого обладания, уже переставало быть позорным. Затем обыкновенно прилагались старания к тому, чтобы похищенные останки являли чудеса на пути в новое место. Таким образом, священные останки как бы сами оправдывали свое насильственное переселение и приобретали еще большую цену. Казалось, в этой новой форме возродился обычай древних римлян увозить из чужих городов изображения богов и ставить их в своих храмах. Папы часто давали свое согласие на перенесение останков римских святых в другие страны, так как города, церкви и государи не переставали обращаться в Рим с пламенной мольбой о даровании им такой милости. Когда такие останки, положенные на разукрашенную колесницу, вывозились из города, их торжественно сопровождала на некоторое расстояние толпа римских священников и мирян с факелами в руках и с пением молитв. И повсюду, где показывалась колесница с останками, навстречу ей стремился народ, моливший о чуде, т. е. об исцелениях. Прибытие останков на место, в какой-нибудь город Германии, Франции или Англии, было торжеством, которое праздновалось несколько дней. Такие потрясающие процессии, направлявшиеся из Рима в западные провинции, происходили часто, возбуждали в населении страсти и порождали суеверие и невежество, которые нам теперь трудно даже представить себе.
Перенесение останков двух почитаемых апостолов привлекло к себе именно в это время общее внимание и подняло до крайнего напряжения стремление к обладанию реликвиями. В 828 г. венецианским купцам после целого ряда приключений удалось похитить из Александрии тело апостола Марка и привезти его в свой город, патроном которого с той поры стал этот апостол. В 840 г. были перевезены мощи другого апостола; то было тело Варфоломея, доставленное в Беневент с острова Липари, на который оно приплыло много раньше в мраморном саркофаге из Индии. В этому году сарацины разграбили Липари и выбросили из могилы останки святого. Какой-то отшельник собрал и принес их в Беневент, и здесь по приказанию герцога Сикарда они были погребены в соборе; погребение сопровождалось ликованием, не поддающимся описанию. Южные итальянцы, уже тогда известные своим крайне грубым суеверием, пользовались останками святых также и для политических демонстраций. В 871 г. капуанцы направились в лагерь Людовика II, неся на своих плечах тело своего святого Германа, надеясь этим путем получить от Людовика пощаду. Погоня за святыми мощами едва ли где-нибудь была в такой степени фанатической, как при дворе последних лангобардских властителей Италии. Подобно тому как в XV и XVI веках папы и государи со всей страстью собирали древности и рукописи, так Сикард рассылал своих агентов по всем островам и берегам разыскивать и собирать для него кости, черепа целые скелеты и другие останки. Все эти находки складывались в церкви Беневента так что она превратилась в музей священных ископаемых. Можно себе представить, с каким усердием исполнялись эти приказания Сикарда. Свои войны он вел с той же целью, т. е. чтобы раздобыть святые тела, и брал их так же, как некогда победоносные короли брали дань с побежденных народов; он принудил амальфитян уступить ему мощи Трифомены; таким же образом уже его отец Сико заставил неаполитанцев отдать ему тело св. Януария и, получив это тело, торжественно, с народным ликованием отвез его в Беневент.
В тесной связи с этим культом мертвых было большое движение пилигримов, уже странствовавших в то время по Западу так же, как и в последующие века. В природе человека совершать передвижения; войны, труд, торговля и путешествие исстари вносят в общество оживление; но в ту эпоху мирное передвижение людей сводилось вообще к пилигримству, достигшему позднее своей наибольшей высоты в крестовых походах, этом величайшем паломничестве, которое когда-либо видела история. Люди того и другого пола, всех возрастов и всех классов принимали участие в этих странствованиях как пилигримы; император, князь и епископ совершали путь как нищие; ребенок, юноша, знатная матрона, ветхий старец шли босыми, с посохом в руке. Такие условия внесли в человечество романтический дух и породили в нем стремление к незнакомому и сверхъестественному. На Западе движения пилигримов были вызваны прежде всего Римом, привлекавшим их в свои стены. Это странствование в Рим не прекратилось и тогда, когда провинции империи были уже вполне обеспечены достаточным числом гробниц святых и ближайшая потребность в них могла быть удовлетворена. Суеверное убеждение в том, что совершивший паломничество в Рим несомненно получал ключи к раю, создавалось почти два века. Побуждая к паломничеству, епископы поддерживали это суеверие. Наивная вера тех времен, когда человечество полагало, что душевный мир достигается не внутренней работой самосознания, а внешними приемами – путешествием к отдаленному, материальному символу спасения, – эта вера могла давать блаженство благочестивому страннику, который, прежде чем достигнуть своей цели – источника великой милости, должен был как бы пройти через чистилище, подвергаясь всем опасностям пути: и действию враждебных стихий, и опасностям незнакомых дорог, и всем добровольно принятым на себя лишениям долгого, изнурительного паломничества. Какая бы скорбь ни наполняла сердце человека, была ли она им заслужена, или он был в ней неповинен, зависела ли она хотя бы даже от преступления, совершенного этим человеком, он мог обратиться в Рим, твердо надеясь, что там, у святых мести или у ног папы, он получит прощение. Великое значение, которое было вложено верою человечества в этот единственный город, никогда уже больше не повторялось и никогда не может больше повториться. И существование в ту эпоху самого дикого варварства такой святыни как источника мира и милости должно было быть, конечно, истинным благом для человечества того времени. Несметные толпы пилигримов, движимые нравственным чувством, переходили через Альпы или плыли на кораблях, направляясь все к Риму. Но в этих странствованиях полный раскаяния и робкий, набожный пилигрим был обречен на слишком частое и близкое соприкосновение с наглым пороком и обманом, и потому, идя по пути к спасению, нередко находил не спасение, а свою гибель. Развращающее сообщество людей, совершенно оторванных от семейных связей, всякого рода приключения и искушения пути, соблазны роскошных городов юга – все это вело к тому, что женщины утрачивали свою непорочность, и множество девушек, вдов и монахинь, покинувших родную страну ради того, чтобы укрепить свой обет целомудрия у гроба св. Петра, возвращались домой падшими или оставались в Италии и здесь отдавались распутной жизни.
