Миф о «застое» - Алексей Владимирович Самсонов
Вот так. Также и остальные песни с подтекстом были написаны в комфортных условиях – а наши «рефлексирующие интеллигенты» слушали этого провокатора на кухнях и вздыхали: да… страна… а вот там, в Америке… Мол, «мы бредим от удушья, спешите к нам!» Им создавали имидж «гонимых».
Даже ходили слухи, что он сидел. А сам Высоцкий их и не опровергал.
А его постоянные визиты в Париж к Марине Влади? Напомню, что тогда за несанкционированную связь с иностранцами исключали из партии и увольняли с работы, а могли и «дело» завести. А тут – любовь, понимаешь… За границей он общался с уехавшими и высланными – Бродским, Шемякиным, Барышниковым, другими. И – ничего.
Но вся свобода Высоцкого объясняется очень просто. В 2012 г. была издана книга [402]. Её авторы – журналист Фёдор Раззаков и бывший сотрудник КГБ Михаил Крыжановский (сейчас живёт в США, работал после распада СССР в СБУ (Украина), ЦРУ, ФБР и Секретной службе США) – пишут, что Высоцкий и Влади сотрудничали с разведкой. Как и режиссёр Любимов, чей театр прослушивался и просматривался – и Любимов об этом знал. Он ставил «оппозиционные» спектакли – как бы бросал власти некий «вызов» – и на эти спектакли слетались настоящие противники режима. Естественно, разговаривали, обсуждали – а их записывали, а потом «принимали меры». То есть Любимов выступал в роли провокатора.
Возглавив КГБ, Андропов взял негласное шефство над «Таганкой» [402; с. 56]. И в театр был «командирован» «свой человек» – сотрудник Международного отдела ЦК китаевед Лев Делюсин, в 1960 г. Андропов вызвал его в Москву [402; с. 56]. Делюсин вошёл в Общественный совет театра.
Делюсин подружился с Высоцким и в 1964-67 на свет появился «китайский» цикл песен, направленных против Мао [402; с. 57]. Напомню, что именно в эти годы обострились советско-китайские отношения – и Высоцкий оперативно написал нужные песни. Так, конечно, случайно получилось.
Журналистка Татьяна Никуленко в августе 2013 года взяла интервью у Михаила Крыжановского[46]. Представляем фрагмент беседы.
«– Михаил, вы рисковый человек, раз посягнули на “наше всё” – на светлый образ Владимира Высоцкого.
– Каким образом? Тем, что во всеуслышание сказал, что он был завербован КГБ и получил агентурный псевдоним “Виктор”? Или тем, что назвал этого яркого и неординарного человека одним из лучших “штыков” Комитета? Но я лишь констатировал факты.
– Кому принадлежит замысел книги: вам или вашему соавтору, в прошлом историку, а ныне журналисту и писателю Фёдору Раззакову?
– Идея моя. Я в силу профессиональной подготовки вижу факт совсем иначе, чем обычные люди, и понимаю, что за ним кроется. А отправной точкой стал разговор, который состоялся у меня в 1987 г., во время учёбы в Институте имени Андропова, с генерал-майором Виктором Михайловичем Владимировым. Этот разведчик в 1967-68 годах был начальником отдела “В” (убийства и диверсии) Первого главного управления КГБ. Речь шла не о Высоцком, а об удачной вербовке и очевидных сложностях в работе с такой богемной агентурой. (В книге Крыжановский пишет: «О принадлежности Высоцкого к агентуре 5-го Управления КГБ с 1968 г. лично мне сообщил в 1987 г. генерал-майор В.М. Владимиров… первичный оперативный контакт с артистом был летом 1968 г.» [402; с. 83]).
– Но почему матёрый диверсант Владимиров проникся доверием именно к вам?
– Потому что я был, скажу без ложной скромности, лучшим и в КГБ Украины, а затем СБУ, и в Институте имени Андропова, где в своё время учился. Меня хотели забрать на Курсы усовершенствования офицерского состава в Балашихе, где готовят диверсантов и убийц для разведки, но распался Союз… Впрочем, принадлежность Владимира Семёновича к агентуре КГБ после его смерти никто особенно и не скрывал.
– Владимира Семёновича всегда считали прирождённым бунтарём, борцом с Системой… Пожизненная диссидентка Валерия Новодворская, например, утверждала: “Дарование Высоцкого… это была прививка свободы – свободы и независимости от этой проклятой партии, от этой проклятой советской действительности».
– Во-первых, для меня Новодворская не авторитет. И даже не потому, что она гермафродит, а потому, что свои первые 15 суток получила за то, что помочилась у памятника Пушкину, – её не хотели арестовывать.
Во-вторых, антисоветизм Высоцкого – это миф, который остался нам в наследство от советского прошлого. Наш герой никогда не был антикоммунистом и диссидентом, он не посягал на устои, не пытался встретиться с Сахаровым, Солженицыным или Боннэр, хотя возможность такую имел. Он предпочитал общество простых советских миллионеров: Вадима Туманова, который, несмотря на судимость, пристроился к золотым приискам, Бабека Серуша, торговавшего советским оружием и выполнявшего щекотливые поручения советских спецслужб.
– Разве Высоцкого не травили в газетах, не отказывались принимать в творческие союзы, не запрещали сниматься в кино в тех или иных ролях, не вырезали его песни из фильмов?
– Травили и прессинговали его коллегу Александра Галича, которого выкинули из всех творческих союзов и оставили буквально без куска хлеба. Вот кто действительно был заперт КГБ в четырёх стенах и лишь изредка проводил «квартирники», пока его не выставили на Запад. А Высоцкий гастролировал по всей стране, с лёгкостью неимоверной окучивал не только рядовую публику, но и номенклатурную.
– Но ведь вы не будете отрицать, что ни один из тысяч его концертов не был официальным, с афишей, – все проходили под видом встреч со зрителями?
– А зачем ему формальности? Чтобы «литовать» тексты и отчитываться о гонорарах? Высоцкий получал огромные деньги за «левые» концерты – сначала по 150 рублей за каждый, потом по 300. В месяц на круг, вместе с зарплатой и киношными гонорарами, набегало до 15 тысяч, тогда как средняя зарплата по стране составляла 120 целковых. При этом он ни разу не попал ни под суд, ни за решётку за незаконную предпринимательскую деятельность. И отнюдь не потому, что ОБХСС не усматривал в этом криминала. Например, после концертов Высоцкого в Ижевске в апреле 1979 года было возбуждено уголовное дело. Артисту претензий не предъявляли, а вот администраторов приговорили к разным срокам заключения. Один из осуждённых даже пообещал приехать в Москву и взорвать Высоцкого вместе с его «Мерседесом».
