Реформация - Уильям Джеймс Дюрант
Лев продолжил свои усилия по примирению. Буллой от 9 ноября 1518 года он отверг многие крайние требования об индульгенциях; они не прощали ни грехов, ни вины, а только те земные наказания, которые налагала Церковь, а не светские властители; что касается освобождения душ из чистилища, то власть папы ограничивалась его молитвами, умоляющими Бога применить к умершей душе избыток заслуг Христа и святых. 28 ноября Лютер подал апелляцию на решение папы на Генеральном соборе. В том же месяце Лев поручил Карлу фон Мильтицу, молодому саксонскому дворянину, находившемуся в Риме в мелком ордене, доставить Золотую розу Фридриху, а также предпринять тихие усилия, чтобы вернуть Лютера, это «дитя сатаны», к послушанию.29
Добравшись до Германии, Мильтиц был поражен, обнаружив, что половина страны открыто враждебна Римскому престолу. Среди его собственных друзей в Аугсбурге и Нюрнберге трое из пяти были за Лютера. В Саксонии антипапские настроения были настолько сильны, что он избавился от всех признаков того, что является папским уполномоченным. Когда он встретился с Лютером в Альтенбурге (3 января 1519 года), то нашел его более открытым для разума, чем для страха. Вероятно, на этом этапе Лютер искренне желал сохранить единство западного христианства. Он пошел на щедрые уступки: соблюдать молчание, если его противники будут делать то же самое; написать письмо о покорности Папе; публично признать уместность молитв святым, реальность чистилища и полезность индульгенций для снятия канонических наказаний; рекомендовать народу мирно хранить верность Церкви; тем временем детали спора должны были быть переданы для решения какому-нибудь немецкому епископу, приемлемому для обеих сторон.30 Обрадованный, Мильтиц отправился в Лейпциг, вызвал к себе Тецеля, упрекнул его в излишествах, обвинил в лживости и растрате и отстранил от должности. Тецель удалился в свой монастырь и вскоре умер (11 августа 1519 года). На смертном одре он получил любезное письмо от Лютера, в котором тот уверял его, что продажа индульгенций была лишь поводом, а не причиной беспорядков, «что дело было начато не из-за этого, а из-за того, что у ребенка был совсем другой отец». 31 3 марта Лютер написал Папе письмо с выражением полной покорности. Лев ответил в дружеском духе (29 марта), приглашая его приехать в Рим для исповеди и предлагая деньги на дорогу.32 Однако, проявляя постоянную непоследовательность, Лютер написал Спалатину 13 марта: «Я в растерянности, кто же папа — антихрист или его апостол».33 В сложившихся обстоятельствах он счел более безопасным остаться в Виттенберге.
Преподаватели, студенты и горожане были настроены преимущественно дружелюбно по отношению к его делу. Он был особенно счастлив получить поддержку блестящего молодого гуманиста и богослова, которого курфюрст назначил в 1518 году, в возрасте двадцати одного года, преподавателем греческого языка в университете. Филипп Шварцерт (Черная Земля) получил фамилию Меланхтон от своего двоюродного деда Рейхлина. Человек небольшого роста, хрупкого телосложения, с неровной походкой, домашними чертами лица, высоким лбом и робкими глазами, этот интеллектуал Реформации стал настолько любим в Виттенберге, что пять или шесть сотен студентов толпились в его аудитории, а сам Лютер, который описывал его как обладателя «почти всех добродетелей, известных человеку».34 смиренно сидел среди его учеников. «Меланхтон, — говорил Эразм, — человек мягкой натуры; даже его враги отзываются о нем хорошо».35 Лютер наслаждался борьбой; Меланхтон жаждал мира и примирения. Лютер иногда укорял его за неумеренность; но самая благородная и мягкая сторона Лютера проявлялась в его неизменной привязанности к человеку, столь противоположному ему по темпераменту и политике.
Я рожден для войны, для борьбы с фракциями и дьяволами, поэтому мои книги бурные и воинственные. Я должен выкорчевывать пни и заросли, срезать колючки и изгороди, засыпать канавы и быть грубым лесником, прокладывающим путь и подготавливающим все необходимое. Но мастер Филипп ходит мягко и бесшумно, пашет и сажает, сеет и поливает с удовольствием, поскольку Бог богато одарил его.36
Другой виттенбергский профессор сиял более ярким светом, чем Меланхтон. Андреас Боденштайн, известный по месту рождения как Карлштадт, поступил в университет в возрасте двадцати четырех лет (1504); в тридцать лет он получил кафедру томистской философии и теологии. 13 апреля 1517 года он предвосхитил исторический протест Лютера, опубликовав 152 тезиса против индульгенций. Поначалу настроенный против Лютера, он вскоре превратился в его горячего сторонника, «более горячего в этом вопросе, чем я», — говорил великий бунтарь.37 Когда «Обелиски» Эка оспорили тезисы Лютера, Карлштадт защитил их в 406 предложениях; одно из них содержало первое в немецкой Реформации определенное заявление о главенстве Библии над постановлениями и традициями церкви. Экк ответил вызовом на публичные дебаты; Карлштадт с готовностью согласился, и Лютер принял соответствующие меры. Затем Экк опубликовал проспект, в котором перечислил тринадцать тезисов, которые он предлагал доказать в дебатах на сайте. Один из них гласил: «Мы отрицаем, что Римская церковь не была выше других церквей до времен Сильвестра; мы всегда признавали обладателя кафедры Петра как его преемника и как наместника Христа». Но это был не Карлштадт, а Лютер, который в «Резолюциях» поднял вопрос о том, что в первые века христианства Римский престол имел не больше власти, чем несколько других епископов Церкви. Лютер почувствовал, что ему брошен вызов, и заявил, что тезисы Экка освободили его от обета молчания. Он решил присоединиться к Карлштадту в теологическом турнире.
В июне 1519 года эти два воина отправились в Лейпциг, сопровождаемые Меланхтоном и шестью профессорами, в сопровождении 200 виттенбергских студентов, вооруженных для битвы; на самом деле они вступали на территорию, враждебную Лютеру. В большом гобеленовом зале замка Плейсенбург, заполненном возбужденными зрителями, под председательством ортодоксального герцога Георга Альбертинского Саксонского, Экк и Карлштадт начали поединок между старым и новым (27 июня). Вряд ли кого-то в Лейпциге волновало, что на следующий день во Франкфурте-на-Майне должны были избрать нового императора.
