Миф о «застое» - Алексей Владимирович Самсонов
Читаем дальше: «Мы все тогда зачитывались А. Хазиным и М. Зощенко… Я был вхож в семьи творческой интеллигенции Ленинграда» [304; с. 26]. Что же эта за творческая интеллигенция в разрушенном войной городе? Найдите мне ещё хоть одного 20-летнего старшину-курсанта, который бы вот так запросто в чужом городе был вхож в «семьи творческой интеллигенции». К сожалению, Бобков не называет их имена.
А в октябре 1946 года он, уже в чине младшего лейтенанта, вместо Макеевки, что на Украине, «по ошибке писаря» [304; с. 27] оказался в Москве, в центральном аппарате. Что же это за спецслужбы такие, что не способны обнаружить даже «ошибки писаря»? А уж перепутать Москву с Макеевкой… Или этим «писарем» был кто-то из «творческой интеллигенции»? И не «ошибка», а спланировано было так. Ленинградского генерала Калугина так же растили. Аналогично обстояли дела и у Солженицына, о чём будет сказано.
И так до февраля 1991 года. Долгая жизнь, «жизнь нервного напряжения, тяжких раздумий и переживаний, исключающих малейшую ошибку» [304; с. 28]. После отставки создал собственное КГБ – Служба безопасности «Мост-банка». (Владимир Гусинский был президентом Российского еврейского конгресса, а ведь Бобков руководил Отделом по борьбе с сионизмом!)
Бобков пережил 12 министров безопасности: двух из них расстреляли, трёх разжаловали. И почти всех их Бобков в своей книге оплевал (кроме Андропова), святой везде один он – Бобков (как и Хрущ в мемуарах). А что означал «добровольный» уход Бобкова из депутатов Верховного Совета накануне разгона? Тоже предвидел? Создаётся впечатление, что какие-то таинственные силы, начиная с войны, опекали Бобкова. Но, скорее всего, его отец был связан с НКВД, а сын стал его «наследником». Ведь ни его отца, ни его самого не коснулись ни сталинские репрессии, ни хрущёвские чистки. Он остался цел и невредим даже тогда, когда почти всё руководство второго главка (контрразведка) было уволено или наказано – когда в 1964 г. изменил Родине ответственный сотрудник ВГУ, сын замминистра Юрий Носенко: начальник ВГУ Грибанов – уволен, его зам. Маркелов – переведён в провинцию, а с заместителя Грибанова, который курировал отдел Носенко – как с гуся вода: «Отдел, в котором работал Носенко, был в моём подчинении» [304; с. 227]. Через три года Бобков становится начальником 5-го Управления.
В августе 1991 года всё руководство КГБ было либо арестовано, либо уволено. Бобков – правая рука Крючкова и главный борец с «идеологическими диверсиями» – уволился по собственному желанию за несколько месяцев до «путча». Кто рекомендовал ему уйти? Те самые «силы», кто готовили «путч»? То есть сам Крючков – его непосредственный начальник.
Посол США в Москве Джек Мэтлок через несколько лет рассказал одной американской газете, что «демократы» знали о путче за несколько месяцев. И он описал эпизод, как в посольство внезапно приехал мэр Москвы Гавриил Попов и (зная все методы работы КГБ) на листе бумаги стал писать о предстоящем перевороте (об этом я скажу в книге о «перестройке»). Попов – это ближайший друг и сподвижник Бобкова.
Другой «прораб перестройки» – главный редактор журнала «Огонёк» Виталий Коротич. Тот вообще не вылезал из кабинета Бобкова. Ни одна статья в «Огоньке» не выходила без правки генерала. А во время «перестройки» «Огонёк» был самым разоблачительным и антисталинским журналом! После «перестройки» Коротич, сделавший своё дело, уехал жить в США.
Бобков почти ежедневно общался и с членом Политбюро А. Яковлевым для обмена информацией и получения ценных указаний от «главного идеолога».
Свою позицию по т. н. «еврейскому вопросу» Бобков чётко обозначил в книге на с. 274, рассматривая эпизод из жизни «честного, храброго, доброго, наивного человека» писателя Г. Свирского и его выступление на парткоме Союза писателей: «Смысл его выступления сводился к тому, что в стране процветает антисемитизм, а борьба против него не ведётся». И далее резюме главного борца с сионистами, члена ЦК, депутата ВС: «Выступление по существу правильное». Вот это да! Генерал не вспомнил русских писателей Бородина, Осипова, священника Дудко, которых он лично упрятал на много лет в тюрьму за их «русизм», как разгонял журнал «Молодая гвардия». Поэтому путь его в «Мост-медиа» был естественным и осознанным. Вся остальная жизнь до того была обычной словесной мишурой, прикрытием и выжиданием «своего часа».
Замом Бобкова в «Мосте» был последний начальник 5-го управления генерал-майор Воротников, депутат Госдумы нескольких созывов. Воротников Валерий Павлович моложе Бобкова на 20 лет. Родился, жил и работал в основном в Свердловске (тогда Первым секретарём там был Ельцин). Вся карьера – комсомольская, вплоть до Первого секретаря обкома ВЛКСМ. Затем – УКГБ по Свердловской области, а потом – в Красноярск начальником УКГБ (обратите внимание: Воротников работал вместе с Ельциным и «гекачепистом» Шениным, Первым секретарём Красноярского обкома КПСС). Потом – заместитель начальника 5-го Управления КГБ. В Москву его привёл Олег Шенин, тогда зам. Генерального секретаря Горбачёва. После ГКЧП, в 46 лет, генерал ушёл на пенсию и вместе с Бобковым оказался на службе у Гусинского. Вообще-то в «Мост» русских на работу почти не брали. Но у Воротникова жена еврейка и обширные связи с партийной номенклатурой в Сибири. Став начальником аналитического управления «Моста», Воротников получил большие полномочия и финансовые возможности. В Госдуме нужен свой человек, лоббирующий интересы «Моста», и им стал Воротников. Купил Гусинский себе на имя Воротникова кресло в Думе по списку КПРФ (!). Формально, в связи с избранием депутатом, Воротников из «Моста» уволился. Его место занял очередной начальник 5-го Управления, бывший завсектором ЦК Иванов Евгений Фёдорович, еврей, несмотря на фамилию. Два помощника депутата Воротникова – В. Кашин и А. Сидоренко – это бывшие помощники Бобкова по КГБ, которые свою основную зарплату получали в «Мост-банке». Бобков, Воротников и более 3-х тысяч других кагебистов, побывав коммунистами и дослужившись до генералов, перешли на службу к сионисту и вору Гусинскому
