Реформация - Уильям Джеймс Дюрант
Да помилует тебя Господь наш Иисус Христос и отпустит тебе грехи благодаря заслугам Его святейших Страстей. И я, Его властью, властью Его блаженных апостолов Петра и Павла и святейшего Папы, дарованной и преданной мне в этих краях, отпускаю тебе, во-первых, все церковные порицания, каким бы образом они ни были произведены, а затем все твои грехи, проступки и излишества, сколь бы огромными они ни были, даже те, которые отнесены к ведению Святого Престола; И насколько простираются ключи Святой Церкви, я отпускаю тебе все наказания, которые ты заслужил в чистилище по их вине, и восстанавливаю тебя в святых таинствах Церкви….и к той невинности и чистоте, которой вы обладали при крещении; так что, когда вы умрете, врата наказания закроются и откроются врата рая наслаждения; и если вы не умрете в настоящее время, эта благодать останется в полной силе, когда вы будете на пороге смерти. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.3
Эта великолепная сделка для верующего соответствовала официальной концепции индульгенций для живых. Тетцель снова остался в рамках своих архиепископских инструкций, когда отказался от предварительной исповеди, если жертвователь применял индульгенцию к душе, находящейся в чистилище. Католический историк отмечает:
Несомненно, Тецель, согласно своим авторитетным указаниям, провозгласил в качестве христианской доктрины, что для получения индульгенции за умерших не требуется ничего, кроме денежного подношения, и не требуется никакого раскаяния или исповеди. Он также учил, в соответствии с бытовавшим тогда мнением, что индульгенция может быть применена к любой душе с неизменным эффектом. Исходя из этого предположения, несомненно, что его доктрина практически соответствовала радикальной пословице: «Как только деньги в сундуке зазвенят, душа из огня чистилища выскочит». Папская булла об индульгенциях не давала никакой санкции этому предложению. Это было расплывчатое схоластическое мнение…., а не какая-либо доктрина Церкви.4
Миконий, монах-францисканец, возможно, враждебно относившийся к доминиканцам, слышал выступление Тетцеля и сообщал в 1517 году: «Невероятно, что говорил и проповедовал этот невежественный монах. Он давал запечатанные письма, в которых говорилось, что даже те грехи, которые человек намеревался совершить, будут прощены. Папа, говорил он, обладает большей властью, чем все апостолы, все ангелы и святые, даже больше, чем сама Дева Мария; ибо все они подчинялись Христу, а папа был равен Христу». Возможно, это преувеличение, но то, что такое описание мог дать очевидец, говорит о той антипатии, которую вызывал Тецель. Подобная враждебность проявляется и в слухах, скептически упомянутых Лютером,5 который цитирует слова Тетцеля, сказанные им в Галле, что даже если бы человек, per impossibile, посягнул на Богоматерь, индульгенция смыла бы его грех. Тетцель получил свидетельства от гражданских и церковных властей Галле о том, что они никогда не слышали этой истории.6 Он был восторженным продавцом, но не совсем бессовестным.
Он бы избежал истории, если бы не подошел слишком близко к землям Фридриха Мудрого, курфюрста Саксонии.* Фридрих был благочестивым и предусмотрительным правителем. Он не имел теоретических возражений против индульгенций; он собрал 19 000 святых мощей в своей замковой церкви в Виттенберге,7 Он собрал 19 000 святых мощей в своей замковой церкви в Виттенберге7 и договорился об индульгенции на их почитание; он добился другой индульгенции для тех, кто участвовал в строительстве моста в Торгау, и поручил Тецелю рекламировать преимущества этой понтификальной индульгенции.8 Однако он утаил от папы Александра VI (1501) сумму, собранную в курфюршеской Саксонии благодаря индульгенции на пожертвования для крестового похода против турок; он сказал, что выдаст деньги, когда крестовый поход состоится. Этого не произошло; Фридрих Мудрый сохранил средства и направил их на нужды Виттенбергского университета.9 Теперь, движимый нежеланием отпускать монету из Саксонии в эмиграцию и, возможно, сообщениями о гиперболах Тецеля, он запретил проповедовать индульгенцию 1517 года на своей территории. Но Тетцель подошел так близко к границам, что жители Виттенберга пересекали границу, чтобы получить индульгенцию. Несколько покупателей принесли эти «папские письма» Мартину Лютеру, профессору теологии в университете, и попросили его подтвердить их действенность. Тот отказался. Отказ дошел до ушей Тецеля; он осудил Лютера и стал бессмертным.
Он недооценил настойчивость профессора. Лютер быстро написал на латыни девяносто пять тезисов, которые он озаглавил «Диспут о декларации добродетели индульгенций» (Disputatio pro declaratione virtutis indulgentiarum). Он не считал свои предложения еретическими, но и не был уверен, что они таковыми являются. Он по-прежнему оставался ревностным католиком, не помышлявшим о том, чтобы расстраивать Церковь; его целью было опровергнуть экстравагантные претензии на индульгенции и исправить злоупотребления, возникшие при их распространении. Он считал, что легкая выдача и корыстное распространение индульгенций ослабило раскаяние, которое должен вызывать грех, и превратило грех в пустяковое дело, которое можно полюбовно уладить через прилавок с торговцем индульгенциями. Он еще не отрицал папскую «власть ключей» прощать грехи; он признавал власть папы освобождать исповедующегося кающегося от земных наказаний, налагаемых церковниками; но, по мнению Лютера, власть папы освобождать души из чистилища или сокращать срок их наказания там зависела не от власти ключей, которая не достигала пределов могилы, а от ходатайственного влияния папских молитв, которые могли быть услышаны или не услышаны. (Более того, утверждал Лютер, все христиане автоматически участвуют в сокровищнице заслуг, заработанных Христом и святыми, даже без предоставления такой доли папской грамотой об индульгенции. Он освобождал папу от ответственности за излишества проповедников, но лукаво добавлял: «Из-за этой разнузданной проповеди индульгенций даже ученым людям нелегко спасти почтение, причитающееся папе, от…. проницательных вопросов мирян, а именно: «Почему Папа не опустошает чистилище ради святой любви и крайней нужды находящихся там душ, если он выкупает…. количество душ ради жалких денег, на которые можно построить церковь?». (Тезисы 81–82.)
В полдень 31 октября 1517 года Лютер прикрепил свои тезисы к главной двери замковой церкви Виттенберга. Ежегодно 1 ноября — в День всех святых — там выставлялись реликвии, собранные курфюрстом, и можно было ожидать большого скопления народа. Практика публичного оглашения тезисов, которые их автор предлагал защищать от всех претендентов, была старым обычаем в средневековых университетах, и дверь, которую Лютер использовал для своего провозглашения, регулярно служила доской академических объявлений. К тезисам он приложил приветливое приглашение:
