История религий - Митрополит Иларион (Алфеев)
Показательно, что воплощением удзигами — начальника рода — считаются маленькие дети, которым именно по этой причине в Японии оказывается особое внимание и уважение.
Кроме того, существовало поверье, что духи могут вселяться в людей (как мужчин, так и женщин), делая их таким образом камшакари (одержимые ками) или моноцуки (одержимые моно).
Именно анимистическое восприятие Вселенной стало причиной отсутствия в религиозном сознании сколь-либо ясных границ между миром духов и миром людей. «Древние японцы просто ощущали себя интегральной частью космоса, как „сообщества живых существ“, обладающих природой ками (божественной природой)», — пишет известный исследователь японской культуры профессор Джозеф Китагава[247].
Иначе говоря, люди не созданы, а именно порождены ками и являются их прямыми потомками. Человек (как и ками) обладает душой или духовной силой тама, которая после смерти позволяет ему также сделаться ками.
Представление синтоизма о посмертной участи человека дает ясное видение оптимистических перспектив личной эсхатологии каждого человека. Несмотря на серьезное влияние на сознание японцев буддийского учения, считается, что всякий умерший становится ками. Это происходит независимо от образа его жизни и нравственных качеств.
Любой покойник в Японии именуется хотокэ, то есть буддой, вопреки доктрине самого буддизма, утверждающего, что только немногие могут повторить путь, пройденный основателем учения[248]. Это яркий пример взаимного влияния двух религиозных традиций.
После смерти душа тама находится рядом с трупом, и если кончина была немирная или внезапная, то она может стать аратама («неспокойный, буйный дух»). Для усмирения его проводятся специальные церемонии (сидзумэру). Благодаря действию ритуалов, а также умиротворяющему действию времени через несколько лет душа становится нигитама («спокойный дух»). По истечении 33 лет нигитама присоединяется к сообществу ками, продолжая при этом сохранять связь со своими потомками, на которых лежит обязанность почитания предков при помощи ритуалов встречи душ умерших во дни специальных празднеств.
Нормы поведения и синтоистские ритуалы
Синтоизм, как архаичная религия, восходящая к шаманским практикам древности, предлагал в качестве парадигмы поведения не следование этическим критериям, а соблюдение обрядовых норм. Подтверждение тому можно видеть в мифе, повествующем о браке Идзанаги и Идзанами. Обряды призваны были выполнять регулирующие функции в личной, семейной и общественной жизни человека.
В синтоизме присутствуют положительные и отрицательные регулятивные категории.
В общем и целом вся совокупность должного поведения описывается в синтоизме термином каннагара — «следование ками».
Эта манера поведения вызывает одобрение и благодушие ками. К положительным категориям относятся:
— Харэ («чистота»), которая подразумевает как внешнее, так и внутреннее («душевное») состояние неоскверненности;
— Тадаси («правильность») — принципиальность поведения, честность, следование своему долгу. К термину тадаси близок термин макото, обычно переводимый как «правдивость».
Им противостоят соответственно:
— Кагарэ («оскверненность») — внешняя или внутренняя нечистота, загрязненность;
— Магаси («кривость») — неправильность в мыслях, словах и поступках, неверность своему долгу.
Показательно, что осквернения связаны с двумя вещами: кровью (и вообще всевозможными телесными выделениями) и смертью (и всем, что с ней связано).
Вместе с тем в синтоизме присутствует понятие цуми, наиболее адекватным переводом которого следует считать термин «проступок» или даже «преступление».
В традиционном синтоистском молитвословии, именуемом
Минадзуки-но цугомори-но оохараэ («Великое изгнание [грехов] в последний день месяца минадзуки»), перечисленные проступки (цуми) разделены на две категории: «проступки небесные» и «проступки земные».
В приведенной ниже цитате из указанного текста переводчик, пытаясь приспособить синтоистские категории к европейскому сознанию, для которого категория греха является принципиально важной, не вполне верно передал термин «цуми» как «прегрешения»:
«<…> Прегрешения премногие небесными прегрешениями означили: те прегрешения небесные — разрушенье межей, засыпка канав, желобов разрушенье, повторный посев, вбивание кольев, сдирание заживо шкур, сдирание шкур сзади к переду, нечистот оставление».
«<…> Прегрешенья земные премногие: резать на живом кожу, резать на мертвом кожу; люди, больные проказой; опухоль; надругательство над собственной матерью, надругательство над дитятей собственным, надругательство над матерью и ее же дитятей; над дитятей и матерью его же, грех соития с животными, беда от насекомого ползающего, от Такацуками беда, беда от птиц с высоты, порча на скотину чужую, грех ворожбы»[249].
Некоторые из перечисленных прегрешений крайне трудно интерпретировать. Однако очевидно, что «небесные» проступки в основном связаны с агрокультурой и скотоводством, в то время как «земные» преступления относятся к социальной сфере. Можно предположить, что первые грехи почитались наиболее тяжкими, ибо ставили под угрозу жизнеобеспечение общества. Показательно, что именно за подобные грехи был наказан божественный Пылкий муж Сусаноо.
Синтоистское благочестие означает стремление к воздержанию (ими) от всего того, что связано со скверной, а также периодическое соблюдение поста. Пост может быть различным по длительности, обычно от одного до трех дней. Иногда такой период простирается до 81 дня. Ими соблюдают, в частности, жрецы перед совершением ритуалов. Во время поста предписывается воздерживаться от вина, мясной пищи, а также блюд, приготовленных с использованием молотых злаков. Описанное пищевое воздержание символически противостоит поведению Идзанами, вкусившей пищу смерти.
При этом важно, чтобы для приготовления еды использовались только «чистая» вода и «чистый» огонь (добытый при помощи кремня или трения). Возможность ритуальной нечистоты предполагает наличие не только способов ее избежания, но и очищения. В соответствии с практикой, заданной мифологическим героем Идзанаги, совершавшим омовение после возвращения из Страны мрака, существует обычай обрядовых омовений (мисоги) после соприкосновения со всем, что делает человека ритуально нечистым (кагарэ).
Омовение совершается в определенной последовательности — снизу вверх. При отсутствии воды можно использовать ее «сухой остаток» — морскую соль. Японцы весьма часто используют ее в качестве средства, очищающего все вещи и пространства.
Избавление от проступков (цуми) — процесс более сложный. Однако и он не выходит за пределы ритуалистики. Обряд очищения (хараи) в том виде, как он описан в уже цитированном Минадзуки-но цугомори-но оохараэ («Великое изгнание [грехов] в последний день месяца минадзуки»), упоминает, в частности, действия великого жреца, которому надлежит срубить нижние ветви деревьев, заготовить тростник, совершить жертвоприношения, произнести слова заклятия, передав совершенный поступок в ведение особых ками. Они в свою очередь должны возложить цуми на волны вод, стекающих в преисподнюю и уносящих скверную ношу в Страну мрака.
Для понимания сути происходящего во время очищения важно осознавать, что то же слово «хараи» используется для обозначения товарно-денежных отношений. Иначе говоря, это не что иное, как покупка благорасположения ками, возвращение их благоволения посредством платы жертвоприношениями.
Синтоистское общественное богослужение
На территории Японии находится около 100 000 святилищ разного размера и степени почитания.
Традиционно синтоистский храм обозначается термином дзиндзя («святилище»). Особо почитаемые и исторически значимые
