Распад Золотой Орды - Магамет Гарифович Сафаргалиев

хану, главным образом, в качестве воинов, затем помогать ему в совете, т. е. принимать участие в курултаях и способствовать в начинаниях общего характера, например, в организации почтовых станций (jam), предоставлении подвод, средств передвижения (ula’a ulaga) и т. п. Konsilium et auxilium»[138]. Действительно, когда возникла вражда между Батыем и великим ханом Гаюком, братья Батыя со своими войсками поддержали Батыя. Имеется немало, данных об участии на курултаях всех царевичей Джучиева дома. При обсуждении вопросов, касающихся всего Улуса Джучиева. Вовремя неурядиц среди членов Джучиева дома царевичи также собирались на курултаи, «чтобы уладить дело»[139], как это имело место, например, при созыве курултая по требованию владетеля Синей Орды царевича Баяна для восстановления порядка в Джучиевом доме. По мере роста феодальных отношений курултай, потерявший первоначальное свое значение, как пережиток прежних родовых собраний, превратился теперь в собрание членов правящего дома и стал органом, поддерживающим, единство государства. Наряду с другими пережитками прежних патриархальных отношений сохранилось и такое, как уважение к старшему в роде. У монголов старший член рода долгое время сохранял право контролировать деятельность своих младших членов. При Чингис-хане и его внуках старший член рода, будь он хан или простой темник, должен был следить за «порядком» в государстве. Старший член рода, как правило, пользовался известными прерогативами перед младшими членами рода: Чегатай, второй сын Чингис-хана, заслужил в свое время недовольствие и гнев отца за оскорбление им старшего своего брата Джучи, несмотря на то, что сам Чингис-хан не питал особого уважения к своему старшему сыну. «Как смеете вы подобным образом отзываться о Чжочи! Не Чжочи ли старший из моих царевичей. Вперед не сметь произносить подобных слов», — говорил Чингис-хан[140]. Так же поступил и Угедей в отношении своего сына Гаюка за оскорбление Батыя, являвшегося старшим из внуков Чингис-хана[141]. Хотя академик Б. Я. Владимирцов и признает, что пережитки патриархальных отношений начали постепенно исчезать в XIII в.[142], но наблюдения над материалами, относящимися к истории Золотой Орды, показывают живучесть их даже в XIV веке, Примером живучести патриархальных отношений может быть курултай 1242 года, где решения об избрании Гаюка ханом не получили силы из-за неявки Батыя, как старшего члена рода. На курултае при избрании нового хана после смерти Гаюка монгольская аристократия снова обращается к Батыю, как к старшему представителю в роде: «Тебе следует быть царем нашим, так как из рода Чингис-хана нет никого старше тебя». После смерти Батыя старшим из внуков Чингис-хана был Берке, и его старшинство признали не только царевичи дома Джучия, но и остальные внуки Чингис-хана, в том числе и Хулагу, не принадлежавшие к линии Джучи.

«В виду того, что Беркий был старший в роде (ака), — пишет Раши-ад-дин, — Хулагу-хан переносил (все это), но когда родственников его Бутара, Балагу и Кули постигла беда (смерть), то между ними (Хулагу и Беркаём) появились вражда и озлобление, которые с каждым днем усиливались. Наконец Хулагу-хан сказал: «Хотя он (Беркай) и старший в роде (ака), но так как он далек от пути скромности и мягкости, то обращается ко мне с угрозою и насилием, то далее оказывать ему уважение я не хочу»[143]. Такими же прерогативами старшинства пользовался и темник Ногая после смерти хана Менгу-Тимура. Царевич Тохтай, оспаривавший право на трон, ищет у Ногая защиты, как у старшего в роде. Он писал Ногаю: «Дядины сыновья посягают на мою жизнь, ты старший (и потому) я ищу защиты у того, кто старший (ака), чтобы он меня поддержал и укротил руку, которую родичи протягивают на меня. Пока я буду жив, я буду подвластен старшему (ака) и не стану выходить из пределов угодного ему». В свою очередь, Ногай, осуществляя свое преимущество старшего в роде, говорил царевичу Тохтаю: «У меня есть от Саин-хана (Батыя) повеление, чтобы если в улусу и уроке его кто станет действовать беспутно и расстроит улус, го разузнав, в чем дело, восстановить между ними согласие»[144]. Если на первых порах существования Золотой Орды, когда наследники еще не успели закрепить за собой только что полученных ими уделов, подчинялись хану, то впоследствии, когда Золотая Орда стала независимым государством, а царевичи, в свою очередь, превратились в государей своих улусов, традиции старины отошли в область предания. Обычное право, игравшее на первых порах цементирующую роль, уступило место феодальному праву, при котором сохранение единства Джучиева улуса сделалось невозможным.

Приведенных нами приморов достаточно, чтобы показать примитивный характер государственного строя Золотой Орды в период ее образования. Она делилась на ряд полу-самостоятельных улусов во главе с братьями Батыя или с представителями местных династий, оставленных в качестве вассалов Батыя. Эти вассальные улусы, лишь слегка связанные с ханской администрацией, были враждебно настроены по отношению к Батыю. Поэтому, быть может, монголы и применяли жестокий террор, чтобы сохранить единство своего государства. Правда, во время правления ближайших преемников Батыя, им хотя и удалось поднять государственное могущество Золотой Орды, превратив ее в одно из крупных государств средневековья, однаго разрушительные силы децентрализации, проявившиеся в начальной стадии ее образования, неизбежно должны были усиливаться в будущем.

Глава II. Рост государственного могущества Золотой Орды в XIII —XIV вв

К концу правления Батыя (1256 г.) Золотая Орда все еще оставалась зависимой от коренного юрта монголов, где правил великий хан Менгу, которого царевичи Джучиева дома признавали верховной главой всей монгольской державы. Батый, считавший себя вассалом великого хана, не только чеканил свои монеты с именем Менгу-хана, но и просил великого хана утвердить своего старшего сына Сартака ханом Золотой Орды. Незадолго до смерти Батый отправил Сартака ко двору хана Менгу, чтобы он «по милости Менгу-хана стал на месте отца (своего) Бату». По свидетельству персидских источников, Менгу принял Сартака «с почетом, уважением» и «утвердил за ним власть отца его, как над войсками, так и над странами, ему покоренными, дав ему право называться вторым в царстве и издавать грамоты».

Пока Сартак находился при дворе Менгу, умер Батый. Этим воспользовались брат Батыя и его сторонники. Вместо Сартака на трон был выдвинут Берке, предпринявший меры для устранения Сартака. Он был вызван в ставку Берке. Но осведомленный о планах заговорщиков, Сартак отказался посетить его ставку и тем самым возбудил негодование своего дяди. «Тогда Берка-хан отправил людей к Сартаку (сказать ему): «Я заступаю тебе вместо отца, зачем же ты приходишь точно чужой и ко мне не заходишь?» Когда посланные доставили Сартаку весть Берка — хана, то проклятый Сартак ответил: «Ты — мусульманин,