Продолжатель Феофана - Жизнеописания византийских царей
10. В подобных делах являл себя Феофил великолепным и удивительным, что же касается нас, благоверных почитателей святых божественных икон, какое там! Словно жестокий варвар старался он перещеголять всех, в этом деле отличившихся. Ведь из его предшественников (а были это Лев и его отец Михаил) последний распорядился ни на одном рисованном образе, где бы ни был он нарисован, не писать слова «святой», ибо забрал себе в голову, будто это слово можно приписать только Богу (если Бог передал людям – не богам по природе – слово «Бог»[24], куда более высокое, [47] и сам устами пророка провозгласил это, как мог лишить он их слова «святой», несравненно более низкого?). Но тем не менее он, как рассказывают, издал такой указ, другой же – о непоклонении иконам: «Я запрещаю изображать и рисовать их, дабы не воспылало к ним любовью существо низменное, а пусть только взирает на одну истину». И потому принялись низвергать по всем Божьим церквам образа, а вместо них изображать и рисовать зверей и птиц[25] – свидетельства звериного и рабского образа мыслей императора. И потому оскорблялись нечестивой рукой на площади святые сокровища, сбрасывались на землю и предавались огню, и ничто не почиталось священным, если только несло на себе божественный образ. И потому переполнились тюрьмы почитателями икон, богомазами, монахами, епископами, пастырями и паствой, а горы и пещеры – погибающими, словно преступники, от голода и жажды, принимающими муки не меньшие, чем в осаде. Он велел не пускать монахов в города, гнать их отовсюду, будто заразу, не позволил им ходить по деревням, а их монастыри и обители превратил в толчища и мирские пристанища. Монахи, не пожелавшие отречься от добродетели и святого облачения, умирали, источенные голодом и несчастиями, а не готовые к такому подвигу, небрегли одеяниями и покупали себе спасение. Были и такие, кто, проводя время легкомысленно и предпочитая жизнь свободную и распущенную, пренебрегли божественным пением и одеждами, ибо и их собрания не пожелал терпеть Феофил, а ведь они одни подчас – оплот и узда для беспорядочно предающихся страстям.
11. Впрочем, нельзя сказать, что смелая речь и свобода вовсе исчезла тогда среди людей. Наиболее ревностные, например, монахи авраамиты[26], иногда по одному, иногда целым строем являлись к нему и разумно, с речениями из отцов наших, Дионисия, божественного Иерофея и Иринея, доказывали, что не сегодня и не вчера придумано монашеское сословие и община, но древни они, изначальны и любезны людям[27]. Доказывали они также, что изображение святых ликов близко и современно апостолам, раз уж божественный Лука запечатлел облик Богородицы и сам Христос, Бог и господин наш, утеревшись полотенцем, оставил нам нерукотворный лик свой[28]. Свободными речами эти божественные мужи навлекли на себя безумие и гнев тирана и после многих других страданий были изгнаны из города и бежали в молитвенную обитель Предтечи под названием Фовер на Евксинском Понте[29], и в конце концов, претерпев невыносимые истязания бичом, удостоились высшего удела. Их святые тела, не сподобившись погребения, были брошены на землю и долго лежали без тления и порчи, пока не увидели их благочестивые люди и не похоронили с почестями, подобающими мученикам за Христа.
12. Не уступал им и некий монах, дошедший до вершин святости, который, исполнившись рвения, решил обличить тирана и, если сумеет, наставить его в почтении к святым иконам. И предстал он пред лицом его и много всяких доводов привел, а среди них и речение апостола Павла, гласящее: «И если кто стал благовествовать вам не то, что слышали вы, да будет анафема»[30]. Но и его подверг побоям Феофил, поскольку видел, что и слова его разумней и речь искусней, а потом отправил к своему [48] учителю и наставнику Иоанну[31], которому приказал одолеть монаха диалектическими доводами. Однако сей доблестный ревнитель и Иоанна обратил в существо рыбы безмолвнее, причем не софистическими и диалектическими доводами, а апостольскими и евангельскими речениями. Потом монах сразу его покинул, а позже отправился на гору под названием Калос, явился там к богоносному мужу Игнатию, испросил у него рукоположения, поведал о грядущих событиях и царях и, дожив до христолюбивого Льва[32] и чад его, переселился к Господу.
13. И замыслил тиран изничтожить всех, кто рисовал божественные лики, и вот те, кто предпочли жизнь, должны были плюнуть на икону, словно на какую рухлядь, сбросить на пол святое изображение, топтать его ногами и таким образом обрести спасение. К этому же решил он принудить и монаха Лазаря (это был славный рисовальщик того времени[33]). Однако монах оказался выше льстивых убеждений, выше его своим духом и не раз, не два, а многократно обрушивался с хулой на царя, и тот, видя такое, предал его таким пыткам, что плоть его истекала вместе с кровью и никто не чаял, что еще жив. Когда же услышал царь, что заключенный в тюрьму рисовальщик понемногу пришел в себя и, вновь занявшись своим искусством, изображает на дощечках лики святых, велел приложить к его ладоням раскаленные металлические пластинки. Огонь пожирал и источал его плоть, пока не упал он в изнеможении чуть ли не замертво. Но. должно быть, хранила его Божья милость и берегла, как светоч, грядущим. Узнав, что святой при последнем издыхании, царь, тронутый мольбами [49] августы и других домашних, выпустил его из тюрьмы, и монах укрылся в храме Предтечи, в так называемом Фовере, где хоть и мучили его раны, нарисовал образ Предтечи, сохранившийся до наших дней и совершивший немало исцелений. Это он сделал тогда, ну а после смерти тирана и восстановления православия собственными руками создал образ Богочеловека Иисуса Христа в Халке[34]. Когда же позвала его Феодора, дабы дал и испросил он прощения для ее мужа, тот сказал: «Справедлив Бог, царица, и не забудет моей любви и трудов моих ради него, не предпочтет его ненависть и его безумство». Но это уже позже[35].
14. Зная, что исповедник Феофан и его брат Феодор отличаются необыкновенной ученостью, он как-то раз пригласил их в триклиний Лавсиака для открытого спора о вере. «Скажите, проклятые, – сказал он, – каким речениям из писания верите, на что опираетесь, почитая идолов (так своим бесстыдным и мерзким языком именовал он святые иконы) и убеждая непорочных, что так и положено делать», и пронзительным голосом добавил еще и другую хулу и поношения против иконы божественного Христа. На что эти блаженные: «Да заградятся уста, против Бога нечестие извергающие»[36]. Этим они сбили с него спесь (не терпит неправедный царь бросаемых в лицо упреков), и он сразу стал разыгрывать из себя льстеца и попросил привести ему свидетельства пророков о почитании икон. Когда же блаженный Феофан привел речение из пророчества Исайи, Феофил возразил, что не так оно звучит, и, развернув свою книгу, показал истинные слова. И воскликнул святой, что не только эта, но и все попавшие в его руки книги им подделаны и просил для подтверждения [50] своих слов принести ему книгу, хранившуюся в таком-то месте патриаршей библиотеки святого Фомы[37]. За ней отправили человека, тот ее в мгновенье ока принес, но царь нарочно не находил речения и, стыдясь, раскрыл книгу в другом месте. Когда же блаженный Феофан вразумил его и пальцем показал, где через три листа найти искомое, царь уже не смог перенести его смелости и, сознавая его правоту, сбросил прежнюю маску великодушия, обнажил зверя и сказал: «Негоже царю терпеть оскорбления от таких людей», а потом велел отвести их во внутренний сад Лавсиака, дать по двадцать ударов и на лбу у каждого по варварскому обычаю выжечь нелепые ямбы собственного сочинения. Вот они:
Стремятся все приехать в город славный тот,Куда стопы направил всесвятые БогИ Слово для спасенья человечества[38].И эти были в месте почитаемом,Сосуды мерзости и злого заблуждения.В неверии своем свершали много тамПозорно-страшного, отвратно-нечестивого.Оттуда вскоре бунтарей сих выгнали,Которые бежали в город власти, к нам.Не отреклись от беззаконной глупости,И вот с клеймом на лбу, как у преступника,Осуждены и изгоняются опять.
Так все вскоре было и сделано, и они одели венец исповедничества и мученичества, а жестокий и жалкий из жалчайших царь предстал перед всеми как злобный гонитель и мерзейший из мерзких[39].
15. Кроме того, он заключил в тюрьму вместе с многими другими подвижниками синкела церкви святого города Михаила, замышляя подвергнуть их всех многолетним мукам[40]. Таковы его преступления против благоверных и святых людей. Так оскорблял он истинного Бога, ради нас явившегося в образе человеческом, святых же слуг его мучил и подвергал невыносимым страданиям и делал это не короткое и не ограниченное время, а на протяжении всей своей жизни.
