Олег Волков - Москва дворянских гнезд. Красота и слава великого города, пережившего лихолетья
Пресненские пруды некогда пользовались большой известностью: с 1806 года здесь устраивались Пресненские гулянья. Самые пруды и земли вокруг были скуплены для города начальником Кремлевской экспедиции Валуевым, топкие берега укреплены, по ним разбиты аллеи и цветники. Дважды в неделю на прудах играла музыка. Средний пресненский пруд, занимавший всю площадь от нынешней Красной Пресни до моста 1905 года, был отведен для катания на лодках.
Такой взыскательный и избалованный красотами человек, как К.Н. Батюшков, живавший в Италии, писал о Пресненских прудах языком хвалебным. «Пруды украшают город, – читаем в его «Прогулке по Москве», – и делают прелестным гулянье. Там собираются те, которые не имеют подмосковных, и гуляют до ночи. Посмотри, как эти мосты и решетки красивы. Жаль, что берега, украшенные столь миловидными домами и зеленым лугом, не довольно широки. Большое стечение экипажей со всех сторон обширного города, певчие и роговая музыка делают сие гульбище из приятнейших. Здесь те же люди, что на булеваре (Тверском. – О.В.), но с большею свободою».
С Пресненскими прудами связан любопытный обычай: еще в середине прошлого века московское купечество устраивало тут на Духов день смотр невест. На садовых скамейках чинно сидели насурмленные и накрахмаленные купеческие дочки, по аллее прохаживались кавалеры в длиннополых сюртуках с низкой талией, поглядывая на выставленный товар и, уж разумеется, справляясь у юрких свах, сновавших в толпе, о приданом, на какое может рассчитывать посватавшийся к приглянувшейся девице молодец…
Впрочем, и в более поздние годы, но уже не в начале лета, а зимой Пресненские пруды привлекали молодежь. Правда, барышни и кавалеры знакомились друг с другом уже без свах, а катаясь на коньках. О катке на Пресне рассказал в «Анне Карениной» Толстой.
В 1831 году можно было читать в московских газетах: «…на большом пруде устроен для желающих кататься катер. Пресненских прудов всего четыре, на последнем к Москве-реке находится мельница, принадлежащая Кремлевской экспедиции…»
Скупой на похвалы мемуарист Ф.Ф. Вигель посвятил Пресненским прудам восторженные строки: «…я жил поблизости, и случалось мне с товарищами проходить (раньше. – О.В.) по топким и смрадным берегам запруженного ручья Пресня. Искусство умело здесь из безобразия сотворить красоту. Не совсем прямая, но широкая аллея, обсаженная густыми купами дерев, обвилась вокруг спокойных и прозрачных вод двух озеровидных прудов; подлые гати заменены каменными плотами, через них прорвались кипящие шумные водопады; цветники, беседки украсили сие место, которое обнеслось хорошей железной решеткой. Два раза в неделю музыка раздавалась над сими прудами. С великим удовольствием был я на этом гулянье: оно и по сию пору (1830 г. – О.В.) существует в прежнем виде, но почти оставлено посетителями».
Пресненские пруды в начале XIX века
…Но неузнаваемо меняется на протяжении веков облик городских урочищ, и нам сейчас куда как трудно представить на месте той же станции метро «Краснопресненская» лоно вод «озеровидного пруда», бесследно исчезнувшую с лица земли речушку Пресню, ныне текущую где-то – если верить справочникам – в трубах, проложенных глубоко под асфальтом улиц Красной Пресни и Дружинниковской. Там, где тянулись нескончаемые царские сады, лениво вились тишайшие улочки с деревянными домиками и длинными заборами да ставились первые фабричонки, там ныне шумно, в напряженном темпе вершится современная городская жизнь и выросли на асфальтовом разливе плоские башни многоэтажных зданий. Следы прошлой Москвы стираются, исчезают прежние названия… Тем интереснее должно быть нынешнему горожанину, зачастую спешащему по своим делам мимо анонимных домов, примелькавшихся и не возбуждающих в нем никаких мыслей и чувств, вдруг обнаружить, что ходит он по любопытнейшим местам, хранящим память о громких делах или известных людях минувших времен… Как часто за немым фасадом обыденного здания оказывается исторический уголок старой Москвы. Для того, кто чуть любознателен и пытлив, московские улицы берегут неожиданные находки…
…Мчатся по Садовому кольцу потоки машин, и скапливаются у светофоров возле площади Восстания группы прохожих. Если стоять у выхода улицы Герцена на площадь, напротив высотного здания, за спиной окажется двухэтажный дом № 46, в котором жил Чайковский. Но не вид на густо-зеленый сквер, разбитый ныне у подножия здания со шпилями и башенками, взнесшими свою позолоту к небу, открывался композитору из его окон. Перед ним привычно белел непритязательный силуэт церкви Покрова на Кудрине, прихожанами которой были в свое время Грибоедов, чей дом на Новинском бульваре сохранился в сильно перестроенном виде поныне (вернее – заново воспроизведен в камне), и живший поблизости Кюхельбекер. Небоскреб возведен как раз на месте этой церкви. Зато незыблемо, как и ныне, тянулся вдоль площади массивный фасад дома с грузным дорическим портиком, выстроенного словно на тысячелетие – Институт усовершенствования врачей. Это здание в XVIII веке принадлежало генералу Глебову, затем перешло в казну и с 1811 года, вплоть до революции, было занято Вдовьим домом – богадельней для вдов и сирот военных и чиновников. Постройку Вдовьего дома приписывают Казакову, и доподлинно известно, что после пожара 1812 года его восстанавливал Дементий Жилярди. Примерно тогда же, в двадцатых годах, был надстроен второй этаж.
За институтом, если спускаться от площади по Красной Пресне, минуешь стоящие за ним старинные здания пожарного депо, потом идешь мимо большущего доходного дома, типичного для начала нашего века, и выходишь к небольшой площади перед входом в зоопарк. Вправо уходит Большая Грузинская улица…
Словно и нет вокруг ничего примечательного: фасады современных многоэтажных домов и в разрывах между ними – уходящие в глубь квартала застроенные дворы. В ряду их – здание Министерства геологии СССР. Можно пройти за его решетчатые ворота во двор и заглянуть в тыл министерства. Слева за оградой – добротный двухэтажный особняк музыкального училища с громадными проемами окон: за ними, несомненно, просторные комнаты и залы с высоченными потолками, в которых славно разносятся голоса и музыка. За этим особняком – длинный фасад одноэтажного дома, выстроенного по всем канонам барского уклада. Его отреставрировали лишь в самом конце семидесятых годов. До того он стоял запущенный и разоренный. И все же, несмотря на все изъяны, на безобразившие фасад ветхие, кое-как слепленные крылечки, обвалившуюся штукатурку, другие признаки отслужившего свой век здания, что-то не позволяло скользнуть по нему равнодушным взглядом и отвернуться с мыслью: почему не уберут окончательно эту развалину? С заколоченными окнами, давно оставленный жильцами, дом этот все же привлекал к себе внимание. Так бывает, когда в силуэте старого дома, в его пропорциях, остатках лепных украшений чувствуется рука мастера, угадывается произведение искусства.
Вдовий дом (Институт усовершенствования врачей) построен И.Д. Жилярди в 1775 году
Теперь, когда дому возвращен фронтон, восстановлен фриз благородного и скромного рисунка, стены расчертили четкие геометрические линии руста, величаво смотрят на улицу восстановленные окна, – одного взгляда достаточно, чтобы оценить высящийся перед тобой великолепный образец классического стиля…
Еще в XVIII веке, двести лет назад, этот дом выстроил для себя князь М. М. Щербатов, известный историк и публицист первоначального периода царствования Екатерины II. Щербатов участвовал в составлении знаменитого «Наказа о новом уложении», каким объявлялось о предстоящих пересмотре и изменении законов империи в духе передовых идей энциклопедистов… Вольномыслие и просветители были одно время в моде при русском дворе, Екатерина давала понять, что готова вводить либеральные реформы, пока пугачевская гроза не переполошила весь стан крепостников с царицей во главе: от вольномыслия и реформ остались изящная переписка с философами и игра в просвещенный абсолютизм. Щербатов, впрочем, занимал позицию русского Сен-Симона – мемуариста царствования Людовика XIV – и отстаивал привилегии крупных феодалов.
После Щербатова домом владели Толстые, Аксаковы, Бутлеровы. А в погожий осенний день 1859 года к нему подъезжал Владимир Иванович Даль, переселявшийся с многочисленной семьей из Нижнего Новгорода в Москву. Тогда со стороны Пресненских прудов открывался вид на щербатовский дом, колонны которого выглядывали из-за деревьев старых садов, покрывавших весь взгорок от Большой Грузинской улицы до Большой Садовой улицы.
Владимир Иванович Даль прожил большую, насыщенную событиями жизнь: искусный хирург, учившийся вместе со знаменитым Пироговым и до конца дней сохранивший с ним тесную дружбу, офицер русского флота, друг адмирала Нахимова, человек, коротко знавший Пушкина. К Далю были обращены последние слова смертельно раненного поэта…
