Елена Проклова - В роли себя самой
Кстати, заряд может быть непостоянным: сильно действующий сразу потом вдруг слабеет, и наоборот. Например, фильм "Смятение чувств", где я снималась много позже, в прекрасном актерском коллективе (Александр Калягин, Ия Саввина) в свое время не произвел на зрителей слишком сильного впечатления, хотя прошел первым экраном. А теперь, как многие мне говорят, что-то в нем проступает, прежде скрытое, незамеченное. И это хорошо, не правда ли? А мне лично, кстати, напоминает о том, как славно снимался фильм, как целый год его творческая группа жила одной жизнью, не расставаясь даже по выходным дням. Наши разговоры, работа и отдых, поездки на дачу в НИЛ - все это было в тот год так важно, так захватывающе. Не меньше, чем... игра в казаки-разбойники в детстве, когда, казалось, нет на свете ничего важнее этой игры с ее прятками, погонями, тайными знаками, убежищами.
Но теперь я хотела бы продолжить свой рассказ по порядку, тем самым заодно отвечая на заданные в письме вопросы. Надеюсь, что его отправительнице попадется в руки эта книга, и мы таким образом еще раз встретимся, чтобы лучше понять друг друга.
Глава 4
"ГОРИ, ГОРИ, МОЯ ЗВЕЗДА"
В пятнадцать лет моя судьба определилась окончательно. Слово "окончательно" в строгом его смысле можно оспорить, но все-таки речь идет о целой четверти века, которую мне предстояло прожить, став актрисой. Впечатления, которые я вынесла из периода съемок фильма "Гори, гори, моя звезда", стали определяющими. Общение с мастерами-актерами, их заинтересованное внимание к моему будущему родили во мне сверхнастойчивое стремление поскорей в этом взрослом будущем оказаться.
Если же говорить проще, то передо мной встала задача поступить в институт, где учат актерскому мастерству. А точнее, театральному актерскому мастерству - тому колдовскому умению, которым владел Олег Павлович Табаков.
Потому и поступать решено было именно туда, где учились и Табаков, и Ефремов,- в школу-студию МХАТа, лучшего, главнейшего, первейшего во всех отношениях среди театров нашей страны, а то и "в мировом масштабе"... Сомнений у меня не было никаких. Весь год, пока снимался фильм "Гори, гори, моя звезда", шли разговоры только о театре. Каждый вечер после съемок я проводила в "Современнике" - Табаков уже там работал, а Ефремов еще работал. Я снова и снова смотрела на их работу, я была совершенно в плену игры Олега Павловича. Несмотря на его еще очень молодой тогда возраст, высочайший уровень мастерства был виден в каждом его движении, в каждом слове. Табаков никогда ничего не говорил просто так, никогда у него ничего не было сыграно как-то не так. Это всегда было блестяще. Складывалось впечатление, что он с детства мастер, с рождения.
И вот такой человек, любя меня, говорил: какой кинематограф? Театр, только театр, надо срочно, надо быстро, надо было еще вчера начинать учиться профессионально. Ведь талант надо воспитывать. Он должен питаться, его необходимо кормить. Талант должен работать!
А поскольку работать я любила, то почему же не поработать? Именно этого я ждала от студии, куда поступала в том одухотворении, которое заложили во мне замечательные артисты-профессионалы...
Позже мне иногда казалась странной мысль о том, что основные вехи моей личной жизни, то есть события и факты, о которых можно говорить не только в смысле внешней биографии - "поступила, окончила, снялась, стала лауреатом",- но и внутренне важные, выстроившие мой характер, душу, образ мыслей, связаны исключительно с профессиональными моментами. А ведь это действительно так, и сейчас, когда я веду свой очень близкий к исповеди рассказ, проглядываю всю свою судьбу до сегодняшнего дня, я снова в этом убеждаюсь: жизнь моя, внешняя и внутренняя, определена и сформирована профессией. Не потому, что не было ничего, помимо профессии. Все было, и, если сравнивать, то "непрофессиональных" событий случилось, возможно, больше. Но их следует считать лишь отражениями и частностями.
Что же было главным во время моей студийной учебы? Как ни странно, главным "событием", случившимся во время моих четырех студенческих лет, было... отсутствие событий. Тех, которые я называю профессиональными, которые захватывали бы меня, требовали бы от меня решений и действий. От которых в итоге поворачивалась бы судьба, формировался характер. Но получилось так, что после всех огромных ожиданий и разожженной во мне жажды действовать начался затяжной штиль... И мне теперь нечего, в сущности, рассказать о своем студенчестве - я это говорю со всей честностью. Жила я? Да. Действовала? Да. И посещала все занятия, слушала, писала, штудировала, выполняла задания. И в семье шла какая-то жизнь, и среди приятелей. Но главное дело (поймите это слово как следует - дело), а им была тогда учеба, оставляло во мне впечатление непонятного какого-то времяпрепровождения. Мертвая зыбь... При том, что тогда, как и сейчас, в программу студийного обучения входила огромная масса предметов, общеобразовательных и специальных. И соответственно по каждому надо было отчитываться, сдавать экзамены, зачеты, как в любом вузе. Я с этим в общем-то справлялась, уделяла текущим экзерсисам столько времени и внимания, сколько требовалось, и даже больше. Поступив в вуз в возрасте пятнадцати лет, я стала там белой вороной - и по возрасту, и по прилежанию: ходила на все лекции и конспектировала их все без исключения. Сказалась моя добросовестность, обязательная для знака Девы: дано задание - оно выполняется. И выполняется так, как сказано.
Только что-то самое главное от меня все время ускользало, самая суть. Думаю, что слишком велика была во мне жажда деятельности и слишком ослепительным казался путь, на который я вступила. И, наверное, от этих двух причин - от "повышенной температуры" внутри и от некой ослепленности ярким светом - я не могла твердо определиться в системе местных координат: что именно я делаю, куда иду и насколько правильным путем. Формально повода для таких вопросов не было: каждый день был наполнен занятиями, заданиями, а смута в душе оставалась. Я очень хотела понять суть того, что я делала,и не могла. Это продолжалось все четыре года, но особенно тяжелыми были первые два.
В школе-студии я часто слышала слова "надо работать, надо серьезно работать" - и испытывала неловкость. Потому что работать предлагали отнюдь не так, как я готова была это делать. Задним числом я понимаю, что я заблуждалась гораздо больше, чем мои преподаватели, которые, может быть, должны были найти ко мне какой-то индивидуальный подход. И как же хорошо, что я пришла учиться играть, а не петь: я бы как-нибудь однажды вздумала "серьезно поработать" и сорвала бы себе все, что можно сорвать в горле.
Но и к школе-студии у меня остались претензии. После меня пришли и будут еще приходить ученики, в чем-то на меня похожие, готовые гореть и кипеть в работе. Им нужно давать что-то соответствующее этой жажде, которая снедает душу изнутри. Хотя бы как птицам в клетке дают твердые игрушки стачивать клюв... Было бы у меня что-то, хотя бы "для стачивания клюва", я вспоминала бы не единственное упражнение, которое мне пригодилось после студии.
Правда, оно одно заслуживает того, чтобы о нем рассказать. Упражнение называется "зеркало". Его выполняют двое участников, но можно и больше. Один совершает какие-то действия, другой или другие их копируют, стараясь сохранять эффект синхронности. В этом важно заметить, что задача трудна не только для копирующего. То есть можно сказать, что функции не строго разграничены по ролям "оригинал - копия" или "ведущий - ведомый". Смысл упражнения заключается в том, чтобы максимально сосредоточить внимание друг на друге, работать вместе. Тот, кто "смотрится в зеркало", должен так посылать сигналы своему "отражению" о том, что намерен делать, чтобы "отражение" успело их поймать. Если синхронная связь нарушается, значит оба виноваты, оба плохо работают.
Такое упражнение известно издавна, школа-студия МХАТа не единственная, где его используют. Оно развивает не только технику, но и сам внутренний принцип понимания актерского труда. Но все равно до сих пор есть актеры (и даже, наверное, всегда будут), которые "тянут одеяло на себя". Такой актер, может быть, хорошо работает, просто замечательно. Но он работает один, без партнера, он замкнут сам на себя. У меня были случаи работы с такими актерами, талантливыми, между прочим. Но их талант порой способен оказать медвежью услугу спектаклю в целом. Иной "тянущий одеяло" так здорово и талантливо его тянет, что того и гляди залюбуешься им, и вот уже пора свою реплику подавать, а ты, его партнер, замер от восторга... Нет, это, конечно, исключительные случаи, чтобы по этой причине опоздать с репликой, но вообще в целом ничего хорошего в том, чтобы "тянуть одеяло" нет.
Зато в "зеркале" обязательно надо уйти от непредсказуемости своих действий - к взаимопониманию, к предугадыванию со стороны другого. Должна быть установлена непрерывная логическая и эмоциональная связь. Потому-то "зеркало" - просто идеальное упражнение на партнерство, необходимое для работы актера.
