Джон Армстронг - Советские партизаны. Легенда и действительность. 1941–1944
Влияние партизан, прямое или косвенное, отнюдь не ограничивалось лишь демонстрацией того, что нет и не может быть альтернативы советской власти. Всеми доступными средствами партизаны стремились восстановить в той или иной форме советскую власть. Их усилиям в огромной степени способствовала тонко рассчитанная избирательность в обращении с местным населением. Партизаны редко прибегали к карательным мерам в отношении сельских общин. Обращение с открыто антисоветски настроенными этническими группами, такими, например, как крымские татары, может считаться исключением, но даже в этом случае нельзя утверждать, что партизаны при проведении репрессий действовали огульно. Ядро антисоветских элементов уничтожалось, умеренные и бездействующие коллаборационисты подвергались унижениям, но обычно им оставляли надежду на искупление грехов. От простых граждан требовали неукоснительного выполнения обязательств перед советской системой, но в остальном обращение с ними было лояльным. Партизаны вовсе не стеснялись подвергать гражданское население страшному риску и лишениям, когда это оказывалось необходимым в интересах режима, но они не заставляли народ страдать беспричинно.
Командир партизанского отряда сам по себе являлся важнейшим представителем советской власти. Его связь с Москвой служила доказательством продолжения существования советской власти; следует отметить, что многие командиры забрасываемых на парашютах групп являлись москвичами, о чем они сообщали местному населению. Комиссар отвечал за пропаганду среди местного населения. Но в контролируемых партизанами районах по мере возможности обычно пытались восстанавливать существовавшую ранее партийную структуру. Там, где это было возможно, осуществлялся призыв в Красную армию людей призывного возраста. В зависимости от обстоятельств и текущих требований пропаганды затрагивались и другие критерии советской системы, например, делались попытки восстанавливать колхозы. Однако эталоном считалось полное воссоздание советских учреждений[55].
Нажим на крестьян
Рассматривая влияние партизан на население оккупированных территорий, не следует забывать, что прямое воздействие в основном оказывалось на село. В 1941 году две трети населения СССР проживало в сельской местности; в Белоруссии сельское население составляло почти четыре пятых. В составе его преобладали крестьяне. Небольшая часть так называемой сельской интеллигенции, состоявшей из мелких чиновников и лиц, не имевших непосредственного отношения к сельскому хозяйству, в основном эвакуировалась вместе с советскими войсками. В результате население районов, где ощущалось влияние партизан, почти целиком составляли крестьяне (за исключением отбившихся от своих частей красноармейцев, большинство которых также было крестьянского происхождения).
Подавляющее большинство крестьян в районах, где действовали партизаны, были русскими или белорусами. Последние не проявляли особого стремления к национальной обособленности. У небольшой части украинских крестьян на северо-восточной границе Украины и вдоль южной оконечности Припятских болот уровень национального самосознания также был невысок. Однако, как отмечалось выше, совсем иная ситуация сложилась в Волыни и Галиции, а также среди крымских татар. Если отбросить эти последние группы, то можно сказать, что по своему составу крестьяне, на которых оказывали влияние партизаны, представляли собой национально однородную русскую массу. Однородны были они и по своему социальному и экономическому статусу. Заселенные ими неплодородные земли были пригодны по большей части лишь для ведения сельского хозяйства, обеспечивающего им пропитание. Как результат, экономические последствия коллективизации в этих районах были менее тяжелыми, чем в плодородных черноземных областях на юге и юго-востоке. Доля крестьян, причисляемых к «кулакам» (термин, которым в конечном итоге стали обозначать всех сопротивлявшихся коллективизации крестьян), была небольшой, и средний крестьянин при создании колхозов терял меньшую собственность. Тем не менее крестьяне были крайне враждебно настроены к колхозам. Кулаки, чья численность в составе крестьян не превышала 5 процентов, играли несоразмерно важную роль в экономике этих регионов и, по всей видимости, оказывали серьезное влияние на других крестьян. После того как собственность кулаков была экспроприирована, а многие из них отправлены в ссылку, разрушительные последствия экономического и психологического порядка оказались очень тяжелыми. Но здесь не было массового голода, как на Украине, и доля оторванных от земли крестьян была меньше, чем на юге.
К 1933 году коллективизация в основном была завершена, удалось добиться относительной стабилизации сельского хозяйства. Но агрессия Германии восемь лет спустя четко показала, что крестьяне вовсе не смирились с коллективной системой ведения хозяйства. Большое количество свидетельств этого мы лишь обобщаем в данном разделе (более подробно этот вопрос рассматривается в части четвертой). Там, где было возможно, крестьяне распределяли колхозную землю и имущество среди отдельных крестьянских хозяйств. Крестьяне были сильно разочарованы, когда немецкие оккупационные власти стали настаивать на сохранении колхозов, как удобной формы для обеспечения продовольствием. Советский режим был вынужден признать силу крестьянского недовольства коллективной формой ведения хозяйства. Существуют свидетельства того, что партизаны получали указания терпимо относиться к раздаче земли крестьянам и даже распространяли слухи об отказе от системы коллективного ведения сельского хозяйства после войны. Даже в опубликованных советских источниках указывается, что, во всяком случае на ранних этапах войны, режим избегал информировать крестьян, что коллективная система будет восстановлена. Традиционный термин «крестьянин» стал использоваться вместо советского термина «колхозник». Весной 1942 года, когда партизанам Смоленской области приходилось тяжело, внутри областной партийной организации крестьян продолжали называть колхозниками, но в то же время советские власти сформировали «Ленинский крестьянский антифашистский союз»[56]. По всей видимости, термины «крестьянский» и «антифашистский» должны были взывать к патриотизму крестьян; пропаганда в основном делала упор на плохом обращении немцев с крестьянами, а не на достоинствах советской системы. Однако после того, как ситуация изменилась, о «Союзе» забыли, и в обиход снова вошли привычные советские названия «коммунистический» и «колхозный». Но вплоть до окончания войны партизаны терпимо относились, а иногда даже поощряли активное посещение крестьянами православных религиозных служб. Даже сегодня советские источники признают, что терпимость к религии была необходима для того, чтобы не обидеть крестьян. Положение партизан среди крестьян было двусмысленным. В каком-то отношении крестьяне отождествляли партизан с «нашими». Национальная принадлежность и язык партизан были главными факторами, способствовавшими такому отождествлению в Белоруссии и РСФСР. Почти четыре пятых всех партизан по национальности были белорусами или русскими. Один из советских источников (используя, по общему признанию, неполные данные) указывает, что в Орловской области 70 процентов партизан были русскими, 15 процентов украинцами и 10 процентов белорусами[57]. Учитывая тот факт, что силы этих партизан были сосредоточены в российском регионе, граничащем с Украиной и Белоруссией, их национальный состав выглядит хорошо сбалансированным для обеспечения им признания местного населения. На Украине же положение было совсем иным. Один из советских источников указывает, что в «крупнейшем партизанском отряде Украины» было 23 097 русских и 5747 белорусов[58]. Общая численность этого отряда не приводится, но, исходя из относительно небольшого количества партизан, активно действовавших на Украине до середины 1943 года, можно заключить, что эти не являвшиеся украинцами люди составляли основную часть партизан, действовавших на Украине в ранний период. Другой советский источник придерживается мнения, что тот факт, что партизанская бригада В.А. Бегмы имела в своем составе в августе 1943 года 73,5 процента украинцев и белорусов, а в феврале 1944 года 82 процента украинцев, поляков и белорусов, свидетельствует о том, что партизанское движение на Украине являлось исконно украинским[59]. По существу, эти данные показывают, что скорее прослеживается тенденция, когда партизаны по мере продолжения войны и призыва в их ряды большого числа местных крестьян становились украинцами, а отнюдь не свидетельствуют о том, что на более раннем этапе участники партизанского движения были украинцами. В целом эти свидетельства указывают на то, что на Украине, в отличие от расположенных севернее регионов, партизаны являлись этнически и социально чуждым слоем.
