П. Смирнов - Боевые операции Люфтваффе: взлет и падение гитлеровской авиации

В довоенных планах большое внимание, естественно, уделялось авиаразведке. Некоторые из ведущих генералов люфтваффе доходили даже до утверждений, что в войне победит та сторона, которой удастся лучше всего наладить воздушную разведку. Если вспомнить, что около 20 % довоенных боевых эскадрилий люфтваффе были оснащены разведывательными и патрульными самолетами, то становится ясно, что немецкое министерство авиации поддерживало теории авиаразведки и практическими мерами. Важнейшей задачей считалось наблюдение за авиацией противника, что отражало мнение люфтваффе о том, что первостепенной задачей бомбардировочной и истребительной авиации является завоевание господства в воздухе путем ослабления авиации противника.

Стратегические самолеты-разведчики большого радиуса действия должны были на раннем этапе предупреждать о замыслах противника и, таким образом, подготавливать основу для принятия немцами стратегических решений. Ближние тактические самолеты-разведчики должны были наблюдать за действиями и развертыванием наземных сил противника вплоть до момента боевого соприкосновения сторон.

Понимая, что глубина проникновения самолетов-разведчиков в воздушное пространство противника будет зависеть от таких трудно поддающихся оценке факторов, как погодные условия и состояние обороны противника, люфтваффе не устанавливали для своих самолетов четкого радиуса действия. Кроме того, предполагалось, что самолет должен быть способен вести разведку днем и ночью.

Утверждалось, что в случае необходимости разведывательные части должны были участвовать и в бомбардировках. Довоенная немецкая теория предполагала организацию особых разведывательных эскадрилий, которые должны были следовать за строем бомбардировщиков противника до их баз для немедленного удара по аэродромам. Такие разведывательные самолеты назывались «Клебефлюгцойге»[9] и находились в боевой готовности на каждом театре военных действий для того, чтобы без промедления выполнять разведку для последующей бомбардировки аэродромов. На практике теория применения «Клебефлюгцойге», подобно многим теориям люфтваффе, результатов не дала.

Что касается разведчиков ближнего радиуса действия, то здесь упор делался на взаимодействие с механизированными частями наземных войск, на корректировании огня артиллерии, на фото- и визуальной разведке передвижений войск противника. В распоряжение каждого танкового корпуса или танковой дивизии передавалась эскадрилья самолетов-разведчиков. Кроме того, каждый армейский корпус вермахта должен был располагать собственной эскадрильей разведки из 10 самолетов. На раннем этапе войны подобное распределение тактических самолетов-разведчиков по наземным войскам фактически соблюдалось, однако начиная с 1941 года темпы роста численности тактических разведчиков не поспевали за ростом наземных войск, и позднее, в 1942 году, эти эскадрильи были возвращены под командование люфтваффе и направлялись для взаимодействия с наземными войсками по мере наличия самолетов. Некоторые эскадрильи, первоначально действовавшие под армейским командованием, иногда использовались и для других задач (например, для ведения морской разведки и патрулирования побережья).

Поскольку мобильность считалась необходимым условием для своевременной концентрации ударных сил на необходимом участке, люфтваффе в максимальной степени использовали транспортные самолеты. В начале войны каждая эскадрилья имела в своем составе 1–2 транспортных самолета для повседневных перевозок снаряжения и личного состава. Однако в случае крупных перебросок для перевозки бомб, топлива, боеприпасов, наземного персонала, запасных частей и аэродромного оборудования с одного аэродрома на другой немедленно привлекались сотни Ю-52. Более того, Ю-52 могли использоваться в качестве мобильных радиостанций, что позволяло быстро организовывать радиосвязь с передовыми аэродромами.

Созданию немецкой военно-транспортной авиации способствовало развитие воздушно-десантных войск. Первая часть в составе 40–50 Ю-52 была сформирована в 1938 году. С этого времени военно-транспортная авиация Германии росла вместе с воздушно-десантными войсками и парашютными частями, и в 1939 году численность ее самолетного парка достигла 250 машин. Однако в случае крупномасштабных операций потребности 7-й воздушной дивизии (командования воздушно-десантных войск) с самого начала планировалось удовлетворять за счет транспортных самолетов из состава авиашкол. Это создавало ряд сложностей административного характера, которые легко преодолевались на раннем этапе войны. Однако, когда начиная с 1941 года на люфтваффе стало сказываться напряжение затяжных воздушных операций, разрыв между этими двумя парками транспортных самолетов начал расти, и потребовалась реорганизация военно-транспортной авиации.

Самым поразительным упущением люфтваффе в довоенный период стало отсутствие четырехмоторных бомбардировщиков. Фирмы «Дорнье», «Юнкерс», «Хейнкель» и «Фокке-Вульф» до войны разработали хорошие собственные четырехмоторные самолеты, однако по-настоящему в производство были запущены только Ю-90 и ФВ-200, да и то лишь малыми сериями, поскольку использовались они в период 1935–1939 годов исключительно в грузовой авиации «Люфтганзы». Высокопоставленные офицеры немецкой авиации на допросах после окончания войны высказывали мнение, что разработать собственный четырехмоторный бомбардировщик Германии не позволило только личное предубеждение Эрнста Удета. Несомненно, Удет был очарован возможностями двухмоторных средних бомбардировщиков и считал, что четырехмоторный самолет в условиях современного воздушного боя будет слишком медлительным и уязвимым. Однако не менее важно было и то, что Германии необходимо было создать максимально мощные воздушные силы в минимально возможный срок. В период 1937–1939 годов люфтваффе уже пришлось пройти перевооружение, что означало переоснащение авиазаводов и, как следствие, снижение темпов производства. Если бы люфтваффе решили заняться производством четырехмоторных бомбардировщиков, это могло привести к еще большему снижению темпов производства самолетов. Одна лишь возросшая потребность в авиадвигателях привела бы к перегрузке предприятий, не говоря уже об увеличении расхода топлива. Более того, на тот момент люфтваффе предназначались в основном для поддержки наземных войск на поле боя, а четырехмоторные бомбардировщики не слишком соответствовали этой задаче.

Трудно в общих словах описать ту роль, которая отводилась люфтваффе довоенными планами. Идеи применения военно-воздушных сил в Германии и в других странах в это время находились на стадии экспериментов, и Германия в этом отношении продвинулась не дальше остальных стран. Основная роль люфтваффе сводилась к уничтожению авиации противника и максимальной поддержке наземных войск. Если бы кампании начиная с Битвы за Британию шли в соответствии с планами и удалось бы добиться быстрых и решительных побед (как это произошло в Польше, Норвегии, Голландии и Франции), теории генерального штаба люфтваффе показали бы свою состоятельность. Однако в действительности война затянулась, и сопротивление союзников в воздухе вынудило люфтваффе в первый же год войны отойти от довоенных концепций. Потребовались четырехмоторные бомбардировщики для дальнего патрулирования в Атлантике, потребовались ночные истребители для защиты Германии от постоянно усиливавшихся бомбардировок британских ВВС. В общем, можно сказать, что после первого года войны люфтваффе придерживались довоенных теорий лишь в области тактической поддержки наземных войск, в которой их превосходство сохранялось до 1941 года.

Часть вторая

Немецкая авиация в наступлении

(1939–1942 гг.)

Глава 3

Первая волна тактических успехов: от Варшавы до падения Франции

Война в Польше

(1–28 сентября 1939 года)

В начале августа 1939 года Геринг отдал приказ по люфтваффе, выражавший необычайную уверенность немцев в своей военной авиации и отражавший страх европейских народов перед возможными последствиями противостояния такой силе — страх, многократно усиленный немецкой пропагандой в печати и на радио. Текст приказа Геринга, отданного в августе 1939 года, приведен в прологе к этой книге.

Польская кампания, начавшаяся 1 сентября и завершившаяся 28 сентября, с точки зрения немецкой авиации была высшим испытанием всех теорий воздушной войны, разработанных люфтваффе. Ее ошеломляюще успешное завершение рассматривалось как полное подтверждение всех ожиданий и принципов, которые были скрупулезно учтены специалистами штаба люфтваффе и опробованы в небе Испании. Принципы, положенные в основу применения люфтваффе, были просты и наглядны. На первом месте стояла концентрация всех имеющихся сил для выполнения одной конкретной задачи. Только после выполнения этой задачи можно было приступать к следующей. Это была теория блицкрига: уничтожение, шаг за шагом, каждого препятствия, которое могло бы помешать продвижению наземных частей. Это было военное искусство, наделявшее авиацию всеми возможностями, кроме оккупации вражеской территории. Это был идеал того типа континентальной войны, который планировало немецкое командование. Он оказался совершенно недостижим и нереализуем, едва лишь противники Германии перестали позволять ей бить себя по одному, и война вышла за рамки серии не зависящих друг от друга кампаний, в которых превосходство люфтваффе не вызывало сомнений.