Леонид Милов - История России с древнейших времен до конца XVII века
Следующей крупной племенной группой, ставшей основой формирования большой совокупности восточнославянских племен, являлись носители так называемой пражско-корчакской культуры, восходящей в свою очередь к южной части древних пшеворцев. Выше уже упоминалось, что пространство пражско-корчакской культуры, сложившееся в итоге длительных миграций, огромно: от Верхней Эльбы и Среднего Дуная на западе до Киевского Поднепровья на востоке; от Средней Вислы на севере до Прикарпатья на юге. Восточная оконечность ее локализуется Волынью, югом Припятского Полесья и правобережьем Киевского Поднепровья. По мнению В. В. Седова, на этой территории в V—VII вв. обитали дулебы, разобщенные после покорения аварами на несколько групп, давших основу для развития в VI—IX вв. целого ряда восточнославянских новообразований: бужан (волынян), древлян, дреговичей и полян. Раннее местоположение бужан находилось в верховьях Буга, а также рек Стыри и Горыни, а позднее они переместились на Волынь. В Припятском Полесье в округе будущего города Турова локализовались дреговичи, а в районе правых притоков Припяти — Ужа и Тетерева была основная территория древлян. Наконец, среднее Поднепровье занимали поляне.
В левобережье лесостепного Поднепровья в V—VII вв. жили, как говорилось выше, потомки антов-черняховцев, создавших пеньковский тип материальной культуры. С конца VII в. под влиянием пришлого, по всей вероятности также славянского, населения здесь развивается волынцевский тип материальной культуры, постепенно трансформировавшийся в роменскую (левобережье Днепра), боршевскую (верховья Дона) и окскую (верховья Оки) культуры. Памятники этих культур обнаружены на территории Подесенья, бассейна Сейма, Сожа, верховьев Окского бассейна, а также поречий Сулы, Пела,
Ворсклы и верховьев течений Северского Донца и Дона. Именно в этом регионе потомки антов образовали широко известные общности северян, радимичей, вятичей, а также славянского населения в верховьях Дона, соседившего с салтовской культурой Хазарии.
Другая ветвь потомков антской группы праславян локализуется на юго-западе. Это уличи, первоначально располагавшиеся по Днепру чуть южнее полян, затем оттесненные в район междуречья Днестра и Буга, и тиверцы, локализуемые во второй половине I тысячелетия в бассейне Днестра. Есть предположения, что теснимые с конца IX в. волнами тюрок-кочевников (печенегов и половцев) тиверцы ушли в Закарпатье. Еще одна ветвь антских потомков — восточные хорваты, — точнее, один из четырех разбросанных по разным регионам осколков большой этнической общности, — располагалась в верховьях Днестра в Прикарпатье.
Приход славян на территорию Восточной Европы из разных частей славянского ареала, их взаимодействие с иными этническими общностями способствовали появлению у отдельных объединений славян присущих только им материальных предметов, обычаев и, возможно, особенностей религиозных верований. Вместе с тем весьма вероятно, что взаимодействие с разными этническими общностями ускоряло распад родовых связей, закладывало основы становления соседских земледельческих общин. К концу VIII в. славяне занимали уже весьма значительные территории в лесной и лесостепной части Восточной Европы. Именно в VII—VIII вв. славяне широко расселились по территории Восточной Белоруссии и прилегающих областей России, поселились в бассейне Оки и в районе озера Ильмень. К VI в. относится начало заселения славянами Волго-Клязьминского междуречья. Примерно в VIII в., сменив антов-пеньковцев, иная волна славян заселила территорию Левобережной Украины, и славянская колонизация достигла Северского Донца и Дона. Миграция в область более суровых природно-климатических условий могла сказаться на динамике развития формирующихся общностей лесной зоны Восточной Европы.
Объединения восточных славян в VII—VIII вв. Сохранился ряд свидетельств о сложившихся на территории Восточной Европы объединениях славян, существование которых, вероятно, относится уже к этому времени. Перечень таких объединений сохранился в написанном в середине X в. сочинении византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении государством». Однако само их образование относится к более раннему времени, так как названия некоторых из них читаются уже в тексте «Баварского географа», составленного в Баварии сочинения середины IX в., содержавшего перечень народов, живших на восток от границ Франкской империи.
В пределах лесной и лесостепной зоны Восточной Европы размещалось 12 восточнославянских объединений. На обширной территории такого объединения не могло проживать какоето одно племя. Отсутствие на территории расселения восточных славян в VII—VIII вв. протогородских центров не позволяет видеть в этих объединениях просто политические образования. Напротив, есть основания полагать, что в жизни их членов большую роль играло представление о кровнородственной связи. Представление об общем родстве подкреплялось преданиями о происхождении всех членов объединения от одного общего родоначальника. Так, в «Повести временных лет» происхождение радимичей и вятичей возводилось к основателям родов — двум родным братьям Радиму и Вятко.
Однако названия многих объединений передают отличительные черты среды обитания: древляне (жители лесов), дреговичи (жители болот — дрягвы), поляне (жители полей), уличи (жители территории крутого поворота реки Днепр — «угла»), бужане (жители района реки Буг) и т.д. Видимо, восточнославянские объединения имели различные темпы разложения родоплеменных традиций. Автор «Повести временных лет» явно выделяет из всех славянских групп Восточной Европы чистоплотных полян, отмечая у них единобрачие и существование большой патриархальной семьи, так как отмечаются контакты трех поколений. Подчеркнута стыдливость, проявлявшаяся, видимо, в тесном бытовом общении мужчин и женщин перед снохами, сестрами, матерями, родителями, а также свекровями и деверями. Отсюда следует, что состав семьи — это мать, отец, сыновья и их жены (с детьми), а также дочери с мужьями (и детьми). Такая семья составляла, по-видимому, целое село. И наоборот, изображая быт вятичей, северян и радимичей, живущих также селами, летописец подчеркивает отсутствие у них публичной процедуры бракосочетания (вместо этого — похищение на игрищах между селами невест с их Согласия), наличие многоженства (две-три жены) и грубость в общении. Он также подчеркивает наличие у ряда общностей особого обряда захоронения (они после сожжения умершего, «собравше кости, вложаху в судину малу и поставляху на столпе на путех»), замечая при этом, что у вятичей данный обычай сохранялся вплоть до начала XII в. Это дает основание видеть в объединениях восточных славян этого времени племенные союзы — объединения ряда родственных племен, форму организации общества, которая возникла на последнем этапе разложения родового строя.
Несмотря на активно идущий процесс размывания племенного строя и становления соседских связей, несущими конструкциями политических структур все еще служили родовые связи. Впрочем, ряд исследователей считают, что племенные союзы были уже территориальными объединениями.
В древнерусских источниках о восточнославянских племенных союзах сохранились лишь самые общие сведения. Гипотетически представить себе характер образований такого типа можно по более поздним данным о племенном союзе пруссов (балтские племена, проживавшие на территории современной Калининградской области Российской Федерации и смежных с ней областей современной Польши) конца XII—XIII вв.
Прусский союз складывался из более десятка племен, делившихся в свою очередь на ряд более мелких единиц, которые исследователи условно называют «волостями». В политическом отношении союз был структурой достаточно рыхлой и непрочной. Когда прусский союз подвергся в XIII в. нашествию немецких крестоносцев, ни одного раза дело не дошло до совместного выступления всех прусских племен против захватчиков. Не только отдельные племена, но подчас и отдельные «волости» самостоятельно вели военные действия и заключали соглашения. По существу, единственной связью, объединявшей всех пруссов, были межплеменные собрания, созывавшиеся вокруг наиболее почитаемых центров языческого культа; здесь, однако, не столько принимались важные политические решения, сколько выполнялись обряды, которые должны были снискать благоволение богов для всей общности пруссов.
Единственным по-настоящему прочным объединением была низшая общественная ячейка — волость, коллектив свободных, равноправных людей, которые были одновременно и членами народного собрания, решавшими все важные, касающиеся интересов коллектива вопросы, и членами ополчения, созывавшегося для защиты своей территории. Этих людей объединяли между собой и прочные хозяйственные связи. Анализ данных о прусских «волостях» показал, что размерами занимаемой территории одна «волость» могла значительно отличаться от другой, но численность населения была стабильной, не превышавшей цифры 1000 взрослых мужчин — глав семей. В условиях, когда все население «волости» должно было участвовать в решении всех важных вопросов, количество населения в таком объединении не могло превышать данной цифры. С увеличением на территории «волости» населения происходило ее разделение на несколько частей, каждая из которых организовывала свою жизнь таким же образом, как и первоначальная «волость». Путем такого длительного процесса «отпочкования» и складывался племенной союз, состоявший из достаточно слабо связанных между собой однородных самоуправляющихся структур.
