На шумных улицах градских - Леонид Васильевич Беловинский
Такой же, как зонтик и перчатки, необходимой принадлежностью дамского европейского туалета был веер. Форма его подчинялась моде, постоянно меняясь и возвращаясь часто к старым образцам, но он непременно должен был висеть на запястье, а при необходимости и пускаться в дело. Веером не просто обмахивались в жару: в зависимости от ситуации, им обмахивались то нервно, быстро, то медленно, им прикрывали лицо и из-за него лукаво поглядывали на кавалера, интригуя его. Существовал даже условный «язык веера», как в XVIII в. был «язык мушек», вырезанных в определенной форме из черной тафты и наклеивавшихся на лицо в нужном месте.
В прежнее время уличная толпа резко отличалась от нынешней наличием головных уборов. С непокрытой головой на улицу никто не выходил; зато, входя в любое помещение, головной убор непременно снимали. Это только в нашем вывернутом наизнанку обществе по улице ходят с непокрытой головой, зато ни в учреждениях, ни в учебных заведениях – нигде, – шапок не снимают; да ведь правила вежливости не про советского человека были писаны: если все равны, то перед кем шапку ломать! В старой России только женщины (еще раз напомним: им-то надлежало всегда быть с покрытой головой и тщательно убранными волосами: кикиморы и ведьмы именно и узнавались по непокрытым распущенным волосам) не снимали шляп, беретов, тюрбанов, чепцов или платков в помещении: это была одна из их привилегий. Разновидностей головных уборов было превеликое множество. Крестьяне и в городе ходили в своих традиционных, валянных из поярка цилиндрах-гречневиках с высокой, слегка сужающейся тульей и узкими прямыми полями; в ходу был шпилек разных типов, у которого тулья сильно сужалась кверху, шляпы с подхватом или с переломом, у которых тулья сильно сужалась к середине, а затем вновь расширялась, и немало еще шляп разного типа. Самым простым мужичьим головным убором была «валенка», белый или серый войлочный колпак с отвернутой вверх, наподобие околыша, нижней частью. К концу XIX в. и крестьяне, особенно молодежь, и мещане, и купцы повсеместно носят картуз с довольно высоким околышем, небольшой мягкой тульей и лакированным кожаным козырьком, круто опускающимся на лоб. К началу ХХ в. в город, сначала в Петербург, проникает из Финляндии кепи, т. е. наша кепка, но с наушниками, застегивавшимися поверх тульи на пуговку в теплую погоду. Зимой простолюдины носили овчинный малахай или треух, со стоячим козырем спереди и отгибающимся вниз задним клапаном, либо бесформенные папахи. Современная ушанка также пришла из Финляндии в начале ХХ в. и поначалу так и называлась шапкой-финкой. Зато в большой моде и в верхах, и в низах были во второй половине ХХ в. шапки-боярки пирожком. А в первой половине века господа зимой носили меховые картузы с высокой цилиндрической тульей, отогнутым вверх задним козырем и большим горизонтальным козырьком. На всем протяжении XIX в. бывшие по положению господами либо люди, претендовавшие на такое положение, носили цилиндры – белые или светло-серые летом, черные в любое время года, то с сужающейся кверху тульей, то с небольшим плавным перехватом, то расширяющиеся кверху, то цилиндрические, то с прямыми, то с изогнутыми полями – по моде. Были они плотно валяные из очень тонкой шерсти (фетровые), а верхний слой нередко составлял бобровый подпушек, до блеска лощенный волчьим зубом. Во второй половине века жесткий и не особенно удобный цилиндр часто заменяется небольшим котелком с округлой тульей и узкими, сильно изогнутыми полями, а то и мягкой фетровой панамой – полным аналогом современной шляпы. Летом можно было увидеть широкополые панамы из соломки либо сделанные из нее же канотье с низкой цилиндрической тульей и прямыми жесткими полями. А в первой половине века на тех, кого бы мы сегодня назвали пижонами, можно было увидеть широкополую фетровую шляпу-боливар – в некотором роде символ свободолюбия. Духовные лица носят «поповские» широкополые шляпы с низкой тульей, а кучера и извозчики – свои специфические летние кожаные маленькие шляпы с развалистой тульей и сильно изогнутыми полями, с медными пряжками на широких лентах, а зимой – суконные и бархатные шапки с низеньким меховым околышем и развалистой четырехугольной тульей, которые у щеголей-лихачей обвивают павлиньи перья.
Естественно, те, кому была положена форменная одежда, носили и соответствующие головные уборы: треуголки с белым султаном из петушиных перьев у военных (у генералов в основании султана еще и маленькие черные и рыжие перышки), с небольшим плюмажем из страусовых белых или черных (по чину) перышек по всему полю у статских, высокие жесткие кивера со стоячими волосяными султанами либо с круглыми помпонами и с болтающимися шнурами этишкетов, заканчивавшихся затейливо плетенными ромбическими трынчиками и кистями, уланские шапки с четырехугольным верхом, также с султанами или помпонами и с этишкетами, круглые казачьи папахи с теми же деталями, но у которых султан крепился слева, с 1843 г. кожаные каски с трубкой на маковке, куда при парадной форме вставлялся пышный висячий волосяной плюмаж, кирасирские кожаные каски с медным налобником и стоячим гребнем из конского волоса, то узким стриженым, то широким и свисающим спереди на налобник (с 1844 г. кирасирские каски стали металлическими, с чешуйчатым назатыльником и с трубкой, куда вставлялся висячий султан, а при парадной форме наворачивался двуглавый орел). После Крымской войны появились кепи французского образца с кистью-султанчиком спереди, и лишь моряки и гусары сохранили свои кивера, уланы – шапки, а казаки – папахи. С 80-х гг. все носят круглые барашковые шапки, у свитских белые, с алым верхом, а с 1907 г. вновь восстанавливаются армейские гусарские и уланские полки с меховыми киверами и шапками. В приморских городах матросы и
