Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти - Карл Август Виттфогель
Голландская Ост-Индская компания была распущена в 1798 году; после революции 1848 года голландская колониальная политика подверглась либерализации, которая в определенной степени помогла сместить центр тяжести и в голландском обществе.
Британская Ост-Индская компания в 1813 году, после Наполеоновских войн, лишилась своей монополии в Индии, а монополии в торговле с Китаем – в 1833 году, после принятия закона о реформах. Испанская империя в Америке прекратила существование еще до того, как конституционное развитие XIX века почувствовали жители Иберийского полуострова. Однако следует отметить, что во время последней фазы испанского абсолютизма, особенно в годы правления короля Карла III (1759–1788), был дан толчок к развитию частных предприятий в форме компаний, которые до этого не играли в Испании никакой роли.
Во всех этих случаях западное воздействие на традиционную гидравлическую цивилизацию включало в себя прямое колониальное владычество. В иных случаях несколько коммерческих и промышленных структур боролись друг с другом за установление контроля над привлекательной с точки зрения экономики восточной территорией. В таких обстоятельствах отношения между изменяющимися условиями в промышленном лагере и формой и интенсивностью вмешательства были очень сложны. Тем не менее определенные связи можно установить. Запад смог навязать далекой Китайской империи политику открытых дверей только после промышленной революции; и лишь во второй половине XIX века западные советники всерьез заговорили о конституционном и представительном правительстве в Турции и Китае.
Институциональные различия в целевых сообществах
Как было уже сказано выше, условия в гидравлических странах сильно отличались друг от друга. В Мексике гидравлические предприятия относились к свободному типу номер два. В Турции метрополия постепенно теряла контроль над своими гидравлическими провинциями. В Киевской Руси не было агрогидравлических предприятий, и татаро-монгольское иго ничего в этом отношении не изменило. В до-испанском Перу и в Сиаме крупномасштабная частная торговля не играла никакой роли, а в Индонезии и Османской Турции она была крайне ограничена. В Московской России деятельность деловых людей, не входивших в число бюрократических владельцев капитала, тоже была сильно ограничена. В Мексике ацтеков независимая торговля процветала, а в Китае она приобрела еще больший размах.
В ряде указанных стран существовали группы, которые, получив такую возможность, могли бы со временем превратиться в средний класс, аналогичный современному. А в других имелись формы частного землевладения, которые, под влиянием индустриального общества, опирающегося на частную собственность, тоже имели возможность превратиться в современное общество, обладающее множеством центров. Как же и в каком объеме реализовались эти возможности?
Социальные результаты
Изучая результаты недавнего воздействия Запада, мы понимаем, что говорить о Таиланде много не приходится[153].
Россия
Как и Таиланд, Россия оставалась политически независимой страной, но она очень серьезно пострадала от войны 1812 года. Как и испанские мандарины, хозяева русского общества были серьезно озабочены разгромом русской армии, но поскольку эта страна расположена к странам Запада гораздо ближе, чем Таиланд, то она очень быстро восприняла институциональный и культурный базис его военной и технической мощи. Русские начали развивать западные формы сильной собственности, создавать частные предприятия, проводить общественные дискуссии и внедрять местное самоуправление. Впрочем, делалось это крайне неохотно, но не потому, что русские не хотели, чтобы все эти формы стали господствующими в их обществе, а потому, что считали, что не смогут постоянно держать их под своим контролем.
Мы уже говорили в этой книге о том, что русские крестьяне, после отмены крепостничества, не получили настоящих гражданских прав. Права земств, то есть органов самоуправления, избираемых народом, после краткого периода расцвета (1864–1866) были очень сильно урезаны, но даже тогда земства имели гораздо больше прав, чем демократия нищих в странах гидравлического деспотизма. Граф С.Ю. Витте был совершенно прав, когда говорил, что самодержавие и земства существовать вместе в течение длительного времени не смогут. И царь Николай II не зря упрекал земских деятелей в том, что они тешат себя «бессмысленными надеждами… участвовать в решении внутриполитических проблем [страны]».
При Николае II страной продолжала управлять абсолютистская бюрократия, но ее престиж был подорван неудачной Русско-турецкой войной 1877–1878 годов, а поражение в Русско-японской войне (1904–1905) потрясло империю до самого основания.
Государственный контроль и чрезмерные налоги, существовавшие в России, сильно мешали росту современной экономики. Но частная собственность оказалась теперь в безопасности, и частные предприятия, которые до середины XIX века давали основную часть продукции в отдельных отраслях легкой промышленности, начали теперь энергично развиваться и в тяжелой промышленности.
Между 1893 и 1908 годами русские предприниматели вложили в развитие промышленности почти 3 миллиона рублей, а иностранные – всего 874 миллиона (Туган-Барановский М. История русских фабрик). К 1916–1917 годам иностранный капитал, находившийся под управлением государства, почти полностью преобладал в горнорудной промышленности, но русский капитал был столь же силен или даже господствовал в большинстве других отраслей индустрии. В химической промышленности он составлял 50 процентов, в производстве металлов и их обработке – 58 процентов, в деревообработке – 63 процента, а в текстильной промышленности – 72 процента. Кредитную систему по-прежнему возглавлял Государственный банк, но появилось множество частных банков. Частные банки увеличили свой капитал плюс депозиты с 1289 миллионов рублей в 1909 году до 3375 миллионов рублей в 1913 году (Ляшенко П.И. История национальной экономики России).
Такое развитие российской промышленности было обеспечено не принудительным трудом и мощным полицейским террором, а трудом рабочих, которые боролись за свою свободу, и атмосферой сдававшего свои позиции деспотизма. Возьмем, к примеру, тяжелую промышленность: в течение двух десятилетий перед Первой мировой войной «добыча угля в Российской империи увеличилось в 4 раза, а если исключить Польшу, то в 6 раз». С 1893 по 1913 год выплавка меди «выросла почти в девять раз». Между 1890 и 1913 годами производство железа в империи увеличилось в 6 раз, а в главных промышленных центрах Южной России – в 20 раз (Загорский С.О. Государство в промышленности России в течение Войны[154]).
Возьмем легкую индустрию – в 1913 году число веретен в хлопковой промышленности было в 2,5 раза больше, а хлопчатобумажной пряжи произведено в два с половиной раза больше, чем в 1890 году.
Первая русская революция привела к очень важным изменениям в политической сфере. Царский манифест, появившийся в октябре 1905 года, хотя и сохранил принцип неограниченной власти царя, даровал народу значительные конституционные способы контроля и сохранения баланса сил. Макс Вебер, который хорошо знал о том, что в России не было тех
