Фашисты - Майкл Манн
ВОЕННАЯ СИЛА.
НА ПЕРЕДНЕМ КРАЕ
Что касается Франко, то на выборы, политические партии и движения он не полагался. То же можно сказать и о правившем до него Примо. Эти люди возглавили военный мятеж. Таким образом, необходимо проанализировать особенности военной организации страны, и станет понятно, почему государство утратило монополию на военную силу. Как было сказано выше, офицерский корпус был самодостаточен: половину его составляли призванные на службы сыновья офицеров, другую половину — провинциальный средний класс, люди образованные, но бедные, в основном из Кастилии и Леона. Потому они и поддались соблазну модернизированного консерватизма в форме интегрального национализма. Кастовые корпоративные интересы военных заключались в противодействии республике. Военные нужды страны существенно сократились, и множество офицеров в стране оставались невостребованными; у них возникал конфликт с гражданскими правительствами, не желавшими повышать военным жалованье, продвигать их по службе, тратиться на модернизацию армии. Таким образом, для армии все военное ассоциировалось с добродетелью, а гражданское — с пороком. Вот что пишет об этом в своих мемуарах один генерал:
Армия… пребывала в определенном психологическом состоянии: военным казалось, что их бросили одних посреди огромной пустыни, что они — единственный обладатель сокровенной истины среди тысяч заблудших соотечественников, единственный источник справедливости и чести, единственный патриот в отчизне; этот восторженный эгоизм выливался в то, что они пытались навязать свое мнение другим, всеми средствами, в деспотическом, диктаторском ключе, объявив войну государству (Kindelan, n.d.: 188).
Левоцентристские правительства усугубили конфликт: они урезали бюджет и создали государственное парамилитарное формирование — республиканскую штурмовую гвардию, которую контролировали гражданские власти и которая должна была вместо армии выполнять функцию охраны правопорядка. Республиканцы в 1936 г. могли опереться только на эту парамилитарную силу. Впоследствии левоцентристские правительства пытались обезопасить себя от переворота, повышая в звании офицеров с республиканскими убеждениями, и это явное отступление от принципов меритократии имело кратковременные отрицательные последствия: таким образом завершилось преобразование корпоративных кастовых интересов в принципиальную идеологию — авторитарную модернистскую технократию, противостоящую коррумпированной гражданской демократии (Boyd, 1979: 19–43, 276; Espin, 1980: 183–201; Busquets, 1984; Alpert, 1989; Gomez-Navarro, 1991: 313–320). Однако пока церковь не начала требовать от всех истинных испанцев моральной поддержки и непримиримости к врагу, армейская идеология оставалась в некотором роде кастовой; ее носителей не устраивало положение дел в стране, не нравилась республика, но они боялись изоляции и неохотно оставались лояльными режиму. Мятеж произошел, когда интересы армии переплелись с этатистскими и корпоративистскими принципами, а также христианской и националистической моралью.
Эти ценности стали восприниматься болезненнее уже во время крайне нечистоплотной марокканской кампании: священную испанскую землю якобы предстояло уберечь от «варваров» — нехристей. Большую роль в этой кампании сыграл Франко, разработавший более современную и смертоносную тактику, которая принесла окончательную победу испанской Африканской армии. Затем, в 1934 г., когда понадобились услуги Франко по подавлению беспорядков, его призвало правоцентристское правительство, и он при помощи отрядов Африканской армии подавил астурийское восстание. Эту операцию он охарактеризовал в околомарокканских терминах: «Это пограничная война против социализма, коммунизма и всего, что пытается свергнуть цивилизацию и утвердить на ее месте варварство» (Preston, 1993: 105). Во время гражданской войны Франко будет действовать столь же безжалостно. Примечательно, что в июле 1936 г., в первые дни восстания, мятежные офицеры отличались куда большей жестокостью, чем те, что были преданы республике: при малейших признаках сопротивления они стреляли на поражение или казнили. В их рядах особо выделялись офицеры-«африканцы», отслужившие приличный срок в Марокко. Данные об их количестве мы приводим в табл. 9.3.
Таблица 9.3. «Африканцы» в составе военной элиты в ходе гражданской войны Сторона вгражданской войне Срок службы вАфрике: менее 5 лет Срок службы вАфрике: более 5 лет («африканцы») Неизвестно Всего Республиканцы 13 5 1 19 Националисты 5 39 2 46 Всего 18 44 3 65 Примечание. Материалом для выборки послужили высшие офицеры из списка Суэро Роки (Suero Roca, 1975, 1981) или зафиксированные у Томаса (Thomas, 1977), чей послужной список восстановлен по источникам, использованным в данной главе. В составе моей выборки 60 человек служили в сухопутных войсках, трое во флоте и еще двое в воздушных войсках. Почти все так или иначе в течение короткого срока служили в Африке. Не мешало бы подкрепить исследование данными из подлинных офицерских досье.Из таблицы ясно следует, что «африканцы» в рядах националистов-мятежников присутствовали в большом количестве: так, из мятежных генералов в Африке служили 87 %, а среди генералов-республиканцев таких было лишь 26 %. В какой-то мере это объясняется тем, что республиканское правительство всеми способами пыталось «ссылать» правых генералов — в Марокко, на Канарские острова. Однако африканский опыт также способствовал тому, что они еще больше возненавидели своих врагов, внешних и внутренних.
Едва в 1936 г. на выборах победил «Народный фронт», началась подготовка военного мятежа. В период с 1931 по 1933 г. правые сумели провести через парламент и госаппарат нужные им преобразования; с 1934 г. достаточно было подавлять оппозицию законным способом в рамках парламента. Теперь же прибегли к другому — военному — варианту. Накануне отставки Хиль-Роблес обратился с просьбой к президенту объявить военное положение, а к генералам — вмешаться в происходящее. Франко эта идея оказалась по душе, но президент ответил отказом, а военная верхушка заявила, что армия к этому не готова. Начиная с марта шли консультации между генералами, монархистами и политиками из автономных правых. Хиль-Роблес посчитал нужным остаться в тени. Впрочем, он признает, что вел с ними свою игру: «Поддерживал морально, отдавал секретные приказы и даже оказывал финансовую помощь, позаимствовав внушительные суммы из предвыборных фондов партии». Он всячески пытался уладить возникающие между заговорщиками разногласия по поводу проекта новой конституции, настраивал членов Конфедерации правых на то, чтобы они были готовы не создавать парамилитарные отряды, а вступить в армию (Gil Robles, 1968: 719, 728–730, 798–802). Но в гражданской войне, как и в деятельности режима Франко, он участия
