Евгения Яхнина - Жак Отважный из Сент-Антуанского предместья
[1] Вольтер Франсуа Мари Аруэ (1694 - 1778) - выдающийся французский писатель, один из крупнейших деятелей французского Просвещения XVIII века. ---------
Тетя Франсуаза, желая поощрить Жака, для того чтобы он и впредь относился с тем же рвением к делу, разрешила ему отправиться на прогулку с Шарлем в воскресный день.
Шарль зашел за Жаком, как было условлено заранее, в двенадцать часов. Он хотел не ударить лицом в грязь и нарядился в праздничный костюм. По мнению Жака, Шарль выглядел настоящим парижанином. Как-то его встретят кузины?
Первой вышла в лавку Виолетта. Шарль засмотрелся на красавицу и потерял всю свою уверенность. Появление Жанетты и Бабетты только еще усилило его смущение.
- Черт побери! До чего же они хороши, все три!.. - пробормотал он, когда друзья вышли на улицу.
Жак этой темы не поддержал, хотя Шарль все время к ней возвращался...
Жак был в каком-то лихорадочном нетерпении: поскорее увидеть Пале-Рояль, о котором он столько слышал с тех пор, как попал в Париж. Поэтому он не обращал внимания на улицы, какими они шли.
А Шарль, словно выхваляя свой товар, на каждом шагу пояснял:
- Посмотри направо, это особняк принцессы де Ламбалль. Налево - особняк Ревельона. Хоть господин Ревельон и не аристократ, но денег у него куры не клюют. Любой аристократ ему дорогу уступит... Стой! Да ты же сейчас попадешь под колеса!.. - Шарль схватил друга за руку.
Жак послушно отпрянул в сторону и через стекло успел только заметить огромный веер, перья на голове дамы, плюмаж на бархатной шляпе ее кавалера.
- Если экипаж тебя опрокинет, удовольствия от этого ты не получишь... Хотя мадам де Грасси одна из приближенных дам королевы, - продолжал свои пояснения Шарль, - она...
Но Жак не слушал, забыв обо всем на свете, отдаваясь радости быть свободным, разгуливать по парижским улицам рядом с другом. Какое чудесное слово "друг"! Наконец друг существует не только в его мечтах, не только в книгах - вот он здесь, шагает с ним нога в ногу.
А Шарль не уставал объяснять и показывать новому парижанину все достопримечательности.
На Елисейских полях, куда они забрели, им встретился странный человек: на его голове высился колпак, украшенный перьями цапли, а за спиной был привязан жестяной сосуд. На животе, позвякивая, болтались два серебряных стаканчика. Он шел, покрикивая: "Кому свеженькой?.." Это был известный в своем квартале продавец напитка собственного производства - лакричной воды. Ребятишки, няньки, подмастерья, школьники тотчас облепили его, благо цена была невелика: всего три денье за стаканчик сладкой водички.
Многое из того, что Шарль, ставший истым парижанином, просто не замечал, привлекало внимание Жака, возбуждало его интерес.
Накануне шел дождь, и, хотя сегодня солнце светило вовсю, на мостовой блестели серебряные лужи. Вот из дома вышла дама, одетая богато, модно. Но Жак сразу определил, что она не из тех аристократок, которые имеют свой выезд. Даме надо перейти улицу, но не хочется замочить ноги. Она поискала глазами, сделала знак. К ней подбежал крепкий мальчик лет четырнадцати. Не рабочий и не нищий. Может быть, подмастерье или помощник грузчика? И снова дама, ничего не говоря, делает знак, юноша крепко упирается ногами в землю, наклоняется чуть не до земли, подставляя даме широкую спину. Не задумываясь, она проворно взбирается на это предложенное ей сиденье, высоко вздымая множество шуршащих кружевных юбок. Еще секунда - и мальчик со своей ношей на спине, хлюпая по лужам ногами в тяжелых башмаках, переносит даму на другой тротуар.
- Да чего ты глазеешь? Смотришь не туда, куда надо! - упрекнул Шарль друга.
А Жак между тем с любопытством глядел, как дама расплачивается с юношей, тщательно выбирая холеными пальцами какую-то мелкую монетку из своего ридикюля.
- Да ты не отвлекайся! Иначе мы никогда не попадем в Пале-Рояль, - досадливо торопил Шарль.
- А это что за нищий?
Жак уставился глазами на стоявшего на перекрестке молодого здорового человека в синей рабочей блузе и с картузом на голове. До него долетел вопрос Жака.
- Я не нищий и не прошу подаяния. Я - рабочий, но у меня нет работы, потому что нет инструмента. Я протягиваю руку, чтобы собрать денег и купить кирку и лопату. Тогда вместе с другими я смогу пойти рыть канавы.
- Если мы будем останавливаться на каждом шагу, мы никогда не дойдем до Пале-Рояля! - снова повторил Шарль. - А именно там - самое интересное.
Париж по праву гордился своим Пале-Роялем.
Прежде Пале-Рояль, как и многочисленные кафе, был закрыт для простых смертных; сюда воспрещался вход солдатам, лакеям и прочей челяди, а также "рабочим, учащимся и собакам". Но с недавнего времени все эти запрещения были уничтожены: сначала для солдат, стоявших гарнизоном в Париже и не знавших, куда деваться в свободное время, а затем постепенно и для других простолюдинов.
Пале-Рояль представлял собой дворец со множеством галерей, выходящих в сад.
В витринах галерей были выставлены всевозможные предметы роскоши: сверкали, переливаясь всеми цветами радуги, драгоценные камни, оправленные и без оправ, шлифованные и неграненые, разнообразные украшения, перья, веера, ленты, шпоры, перчатки, всякие мелочи, дополняющие мужской и женский туалет, на которые в то время обращали большое внимание. Были выставлены в галереях костюмы и домино для маскарадов, лионские сукна и бархат по пять луидоров за локоть, тонкий фарфор, камышовые тросточки, часы с компасом и без него. Стараясь потрафить покупателям, продавцы предлагали лилейное мыло, помаду, настоянную на фиалках, перчатки, надушенные жасмином... К услугам любителей были цветные гравюры и новые книги. Для тех, кто хотел полакомиться, - вафли, ликеры, апельсины, пирожные... Прибавьте к этому всевозможные новинки вроде зажигательных стекол и зажигалок - связки серных спичек, всунутых во флакончик, натертый фосфором, - и вы будете иметь приблизительное представление о всех чудесах Пале-Рояля. Удивительно ли, что у бедного деревенского юноши Жака разбежались глаза.
- Погоди, это еще не все! - радостно улыбаясь, продолжал восторгаться Шарль. - Посмотри, какие рестораны, кафе. А видишь, там, где большие окна, - галерея, в которой художники выставляют свои картины. А вот цирк, за ним - театр. В нем поют, играют, смешат народ... Туда мы, конечно, не пойдем. Но мороженым я тебя сейчас угощу.
Друзья вошли в кафе, уселись за столик. От смущения Жак не знал, как вести себя в красивом зале, где кругом расположились нарядные дамы и кавалеры; кое-где, правда, виднелись и небогатые костюмы людей третьего сословия. Их было меньше. Смущение Жака довершили красивые вазочки, в которых им подали разноцветное мороженое.
Отведав его, Жак не мог удержать восхищенного возгласа.
- До чего же это вкусно!
Глаза Жака скользнули по большому зеркальному стеклу окна. Через него видны были аллеи парка и разношерстная толпа гуляющих по ним людей. Но взгляд Жака остановился не на них. Его внимание привлекла фигурка грязного, оборванного мальчугана лет десяти, жадно прильнувшего к стеклу. Мальчик, не отрываясь, смотрел голодными, жадными глазами на яства, украшавшие столики. Изредка он шевелил губами, проглатывая слюну. Жак замер, отставив ложечку с мороженым, которое, тая, стекало на мраморную доску столика. Лицо его вытянулось, стало как будто неживым. Шарль не на шутку испугался.
- Что ты? Что с тобой? Неужто тебя от холода так свело?
- Н-нет... - еле проговорил Жак. Краска вернулась на его щеки. - Мне вдруг страшно стало: здесь так богато, так сытно, а совсем рядом... голодные, вздорожавший хлеб, который не на что купить...
Жак говорил и видел перед собой худенькое личико Диди. Мальчик глядел на брата и настойчиво повторял: "Привези мне сахара, побольше сахара!" Нет, нет, о сахаре говорила Клементина, Диди просил хлеба. Диди! И этот мальчик тоже! И все голодные!.. Вместо объяснений Жак показал рукой на окно, но маленький оборвыш уже исчез.
Шарль принялся уговаривать друга. Ведь не оставлять же мороженое, за которое заплачены деньги. Конечно, плохо, что хлеба нет... Но вот соберутся Генеральные штаты...
- Да, да... - кивал головой Жак.
Мороженое он доел. Никакого удовольствия оно ему уже не доставило, но о Клементине и Диди он не сказал другу ни слова.
На обратном пути Жак больше ни о чем не расспрашивал Шарля - все как будто стало ему неинтересно. И Шарль, понимая душевное состояние товарища, тоже молчал.
Внимание друзей вскоре привлекла двигавшаяся им навстречу толпа, но не та, которая только что заполняла дорожки парка и галереи Пале-Рояля. Крики и свистки сопровождали группу людей, шедших прямо посреди улицы по мостовой.
Они приблизились, и юноши увидели чучело, которое высоко над головой несли два рослых человека. Дергая за веревки, они заставляли чучело дрыгать руками и ногами.
Толпа, приплясывая, пела:
Сегодня мы бросим в огонь Ламуаньона!
