Аделаида Сванидзе - Викинги – люди саги. Жизнь и нравы
Некоторые итоговые соображения
Здесь не место говорить о значении многообразных деяний викингов для жителей и стран всей Европы. Упомяну лишь о нескольких обстоятельствах.
Походы викингов были, особенно на первых этапах, кровавыми и наносили большой ущерб европейцам, прежде всего жителям прибрежных и поречных районов, у которых находники нередко отнимали их имущество, свободу и саму жизнь. Понятно, что у европейцев язычники и жестокие пираты – норманны вызывали ужас. Историки подробнее всего описывают ужасы эпохи викингов. А научно-популярная литература в художественной форме либо их комментирует, либо, напротив, описывает норманнов в романтическом духе. И то и другое формирует восприятие этой эпохи и самих норманнов, участвует в создании исторической традиции. И только саги, этот уникальный свидетель той сложной эпохи, неизменно удерживаются на грани между этими позициями…
Есть и другая сторона вопроса об оценке эпохи викингов в европейской истории. Я имею в виду ее объективную роль в развитии Средневековья в целом. На мой взгляд, эта роль проявилась в целом комплексе сфер и направлений. Так, во-первых, нет сомнений в том, что военно-грабительские набеги норманнов и подчинение ими чужих территорий, подобно всяким агрессивным действиям извне, подталкивали политическую консолидацию европейских государств и складывание их оборонительной системы, особенно пограничной. Во-вторых, норманны открыли, освоили и сами заселили ряд новых земель (островов и архипелагов), до того пустынных, в Северной Атлантике и доплыли даже до Северной Америки. Они открыли новые земли для европейцев. И в целом странствия викингов расширяли границы освоенной к тому времени Европы, знания европейцев о своем континенте и прилегающих островах, связи между отдельными регионами континента. В-третьих, торгово-разведывательные мероприятия викингов привели к сохранению (в условиях арабских завоеваний) и стимулировали увеличение объема, географического охвата и содержания товарно-денежного обращения в Европе и между Европой и Востоком, к формированию Северо-Европейского торгового региона с его особенностями, а также организации обмена между Северным и Южным торговыми регионами Европы, западной и восточной сферами товарооборота. В-четвертых, полагаю, что викинги пробудили интерес Европы к Северо-Восточной Атлантике как политико-стратегическому и экономическому региону, т. е. заложили одну из основ его перехода из периферийного ряда на положение важнейшего объекта приложения общественных сил.
Получается, что своими колонизационно-политическими и торговыми предприятиями викинги способствовали этнокультурному взаимодействию, необходимому для развития цивилизации, – взаимодействию, которое в древней и средневековой истории достигалось чаще всего очень жестокими методами.
Хотелось бы высказать еще одно соображение в связи со столетиями походов викингов. Люди Севера были не первым так называемым «морским народом», наводившим ужас на далекие и близкие мирные поселения. Такое общее наименование в свое время получили, например, таинственные находники, отважные и жестокие мореплаватели-пираты, которые в библейские времена, со 2-го тысячелетия до н. э., появлялись из глубин побережий Эгейского моря (как полагают, это были финикийцы). Они грабили прибрежные земли всего Восточного Средиземноморья, в конце концов захватили их и там расселились. Это было время еще первых этапов «растворения» Европы в ближневосточном мире, в границах развития Средиземноморской цивилизации. Походы морских народов – скандинавов подчеркнули значительные новации в мировом цивилизационном пространстве – те, что были начаты Великим переселением народов, крушением Римской империи и Древнего мира в целом. Я имею в виду процесс перемещения исторического лидерства к собственно Европе, затем к Западной Европе и, шире, к Североатлантическому миру, процесс, получивший перспективы на столетия вперед.
Что касается роли походов викингов для Скандинавских стран, то для ответа на этот вопрос как раз и необходимо рассмотреть внутреннюю историю северных стран, разобраться в существенных деталях сложных процессов, там происходивших. За конкретными сведениями о связанных с ними событиях, о людях того времени, их образе жизни и обычаях мы и обращаемся к скандинавскому фольклору – и не только к нему.
Живая память о времени и людях: фольклор и не только
История Скандинавии с начала Средних веков и до конца ХIII столетия оставила потомкам источниковое наследие, по объему и разнообразию во много раз уступающее тому, что сохранило от этого периода раннее и уже развившееся Средневековье Западной Европы. Однако это наследие имеет особую ценность. Ведь в Северной Европе Средневековье исторически было первой цивилизацией и, что не менее важно, ее рождение и эволюция происходили медленно, с опозданием. Вследствие этих обстоятельств его истоки оказались хронологически гораздо ближе к современному исследователю европейского прошлого, нежели истоки не только первых, древних цивилизаций, но и Средневековья. Поэтому скандинавские древности являются редкостной и интереснейшей лабораторией, позволяющей увидеть, как происходил один из коренных процессов человеческого общества – переход от родового строя к цивилизации: «как это было».
Предлагаемый краткий общий обзор источников необходим для того, чтобы уяснить характер, объем, возможности, в известном отношении и достоверность того материала, который использован для этого исследования. Речь идет не только о таких специфических литературно-исторических источниках, как саги, но и о так или иначе примыкающих к ним сочинениях мифологического характера, произведениях поэтов-скальдов, житиях и других повествовательных сочинениях, законодательных сводах, а также некоторых материальных свидетельствах.
Но прежде всего – о сагах. Ведь, как уже отмечалось, исключительность саг как исторического источника заключается в том, что при крайней скудости письменных памятников по раннесредневековой истории Скандинавского региона исландские саги несут сведения разного рода о людях и событиях, по многим сторонам жизни северных германцев того времени – сведений часто уникальных, которые отсутствуют в других источниках разного типа.
Счастливым чудом стал тот исторический факт, что на одном из скалистых, вулканических и льдистых островов Северной Атлантики, в неприветливой и скудной Исландии, талантами ее немногочисленного и трудно живущего народа в Средние века были созданы эти великолепные, уникальные литературные произведения – прозаические сказания-саги и стихи поэтов-скальдов. Саги и скальдическая поэзия не только выразили всю сложность и мощь эпохи викингов, не только наглядно и ярко отразили быт и нравы этой эпохи в самой Скандинавии. Они нарисовали могучие характеры, талантливую и противоречивую душу скандинавов и обосновали обозначения эпохи викингов как «героической».
Нет сомнений, что саги (подобно эпосу и мифологии) хранят историческую память о культуре родового общества северных германцев, наследие которой в силу сложившихся условий оказалось более сохранным в Исландии, нежели в основных странах региона. И в то же время саги неназойливо отражают тот качественный сдвиг, ту социальную ломку, которую пережили скандинавские гипербореи в эпоху викингов, в ходе и следствиях этой эпохи.
Без этих произведений невозможно ни представить себе, ни описать те столетия скандинавского Средневековья, а как художественные произведения саги и скальдические стихи заняли достойное место в сокровищнице мировой культуры.
Норвежцы, привыкшие к сложным природным условиям Норвегии, начали заселять приморские окраины Исландии примерно с 870 г., побуждаемые к переезду междоусобицами, безземельем и скудостью жизни на родине. В конечном счете это были те же причины, что побуждали викингов отправляться в походы на запад и восток континента. К 930 г. первопоселение («раздел земли», «взятие земли»), как считается, было завершено, и на новой родине сложились правила общежития, преимущественно «вывезенные» из Норвегии. Исландские обычные правовые установления, известные по сагам, базировались на законах Гулатинга – обычного права одной из административно-правовых «четвертей» Норвегии. Соответственно, вскоре после расселения исландцы поделили свою страну на четыре «четверти», каждую со своим судом (аналогии ландов – земель в Скандинавии). Позднее обычаи на острове были, видимо, с одной стороны, как бы несколько «законсервированы», с другой же – видоизменялись под влиянием новых условий. Во всяком случае, судя по тем же сагам, с XI в. различение норвежцев и исландцев стало в Скандинавии общепринятым, но правила общежития, занятия, религия и обычаи оставались общими.
