Светлана Рафалюк - Источниковедение новой и новейшей истории
Документ 1
…Учредительное собрание претендовало на то, чтобы регулировать самостоятельно одними лишь гражданскими законами все то, что до того регулировалось совместно духовными и светскими властями при помощи как канонических, так и гражданских законов. Оно составило для духовенства особую конституцию и потребовало от всех исправляющих свою должность церковнослужителей принесения ей присяги под угрозой объявления не подчинившихся отрешенными от должностей.
Почти все епископы отказались присягнуть; их кафедры были объявлены вакантными и избирательные собрания назначили им заместителей. Новоизбранные были склонны отказаться от утверждения их римским престолом, но им невозможно было обойтись без посвящения на епископство, которое могло быть совершено лишь теми, кто носил этот сан. Если бы не нашлось никого для посвящения в епископский сан, то следовало бы сильно опасаться даже не упразднения культа, как это случилось несколько лет спустя, а иного. Меня сильнее пугала эта другая опасность, потому что она могла стать более длительной. Учредительное собрание могло при помощи своих доктрин толкнуть страну к пресвитерианству, которое более соответствовало господствовавшим тогда взглядам, и Франция могла отпасть от католичества, иерархия и формы которого гармонируют с монархической системой. Поэтому я воспользовался своим саном для посвящения одного из вновь избранных епископов, который в свою очередь посвятил других.
Исполнив это, я отказался от епископства Отенского и помышлял лишь об удалении от первого пройденного мною жизненного поприща. Я отдал себя во власть событий и мирился со всем, лишь бы только оставаться французом. Революция предвещала народу новые судьбы; я следовал за ее ходом и за ее превратностями. Я отдал ей в дар все свои способности, решив служить своей стране ради нее самой, и возложил все свои надежды на конституционные принципы, которые казались так близки к осуществлению. Этим объясняется, почему и как я несколько раз брал на себя государственные дела, оставлял их и снова возвращался к ним, а также роль, которую я в них играл. <…>
Документ 2
Франция возникла из глубины веков. Она существует. Ее зовут грядущие столетия. Но всегда, во все времена, Франция оставалась сама собой. Границы Франции могли меняться, однако оставались неизменными ее рельеф, климат, реки и моря, наложившие на нее особый отпечаток. Ее населяли народы, которые сталкивались на протяжении истории с самыми разнообразными испытаниями, но природа вещей, используемая в политике, беспрестанно создавала из них единую нацию. Нация эта существует уже на протяжении многих поколений. И сейчас она состоит из нескольких поколений и породит еще много новых. Но благодаря присущим стране географическим особенностям, благодаря гению населяющих ее рас, благодаря окружающим ее соседям эта нация обрела свойственный ей определенный характер, который заставляет французов в любую эпоху зависеть от своих отцов и нести ответственность за своих потомков. И пока оно не распалось, это единство людей обладает, следовательно, на этой территории, в рамках этого мира своим прошлым, своим настоящим, своим будущим, составляющим неразрывное целое. Поэтому государство, которое несет ответственность за Францию, должно проявлять заботу одновременно о наследии прошлого, о ее сегодняшних интересах и о ее надеждах на будущее.
Это жизненно важная необходимость, и в случае опасности общество рано или поздно осознает ее. Поэтому законность власти основывается на тех чувствах, которые она вдохновляет, на ее способности обеспечить национальное единство и преемственность, когда Родина в опасности. Во Франции всегда именно в результате войн Меровинги, Каролинги, Капетин-ги, Бонапарты, Республика обретали и теряли эту верховную власть. И верховная власть, которой я в момент страшного разгрома, когда наступил мой черед в истории Франции, был облечен, сначала получила признание французов, отказавшихся прекратить борьбу, затем по мере развития событий – всего населения страны и, наконец, после многочисленных трений и разочарований ее признали правительства всего мира. Благодаря этому я смог руководить страной и привести ее к спасению. <…>
Документ 3
Счастливым предзнаменованием кажется мне теперь тот факт, что судьба предназначила мне местом рождения именно городок Браунау-на-Инне. Ведь этот городок расположен как раз на границе двух немецких государств, объединение которых по крайней мере нам, молодым, казалось и кажется той заветной целью, которой нужно добиваться всеми средствами.
Немецкая Австрия во что бы то ни стало должна вернуться в лоно великой германской метрополии и при том вовсе не по соображениям хозяйственным. Нет, нет. Даже если бы это объединение с точки зрения хозяйственной было безразличным, более того, даже вредным, тем не менее объединение необходимо. Одна кровь – одно государство! До тех пор, пока немецкий народ не объединил всех своих сынов в рамках одного государства, он не имеет морального права стремиться к колониальным расширениям. Лишь после того, как немецкое государство включит в рамки своих границ последнего немца, лишь после того, как окажется, что такая Германия не в состоянии прокормить – в достаточной мере – все свое население, возникающая нужда дает народу моральное право на приобретение чужих земель. Тогда меч начинает играть роль плуга, тогда кровавые слезы войны ерошат землю, которая должна обеспечить хлеб насущный будущим поколениям.
Таким образом, упомянутый маленький городок кажется мне символом великой задачи. <…> В этом небольшом городишке, озаренном золотыми лучами мученичества за дело немецкого народа, в этом городишке, баварском по крови, австрийском по государственной принадлежности, в конце 80-х годов прошлого столетия жили мои родители. Отец был добросовестным государственным чиновником, мать занималась домашним хозяйством, равномерно деля свою любовь между всеми нами – ее детьми. <…> В эту именно эпоху во мне стали формироваться первые идеалы. Перечитывая много раз книги из отцовской библиотеки, я более всего останавливал свое внимание на книгах военного содержания, в особенности на одном народном издании истории франко-прусской войны 1870–1871 гг. Это были два тома иллюстрированного журнала этих годов. Эти тома я стал с любовью перечитывать по несколько раз. Прошло немного времени, и эпоха этих героических лет стала для меня самой любимой. Отныне я больше всего мечтал о предметах, связанных с войной и с жизнью солдата. Но и в другом отношении это получило для меня особенно большое значение. В первый раз во мне проснулась пока еще неясная мысль о том, какая же разница между теми немцами, которые участвовали в этих битвах, и теми, которые остались в стороне от этих битв. Почему это, спрашивал я себя, Австрия не принимала участия в этих битвах, почему отец мой и все остальные стояли в стороне от них? Разве мы тоже не немцы, как и все остальные, разве все мы не принадлежим к одной нации? Эта проблема впервые начала бродить в моем маленьком мозгу. С затаенной завистью выслушивал я ответы на мои осторожные вопросы, что-де не каждый немец имеет счастье принадлежать к империи Бисмарка. <…>
2.4. Установление видовой принадлежности источника
Опираясь на анализ содержательных, структурных и стилистических особенностей, установите к какому виду исторических источников принадлежат приведенные ниже тексты. Аргументируйте свой ответ.
Документ 1
Мой дорогой Куфиль, вы, как и я сам, будете удивлены, узнав о несчастной судьбе г. Трассена. Вы полагали, что он в Риге. Я и сам так думал. Но нет! Он в Москве. Я пробыл там <в Москве> более месяца и узнал об этом только в последний день. И вот как. Девять десятых этого города были обращены в пепел в первые же дни после нашего вступления <в город>. Среди жителей, которых мы там обнаружили, было 4 или 5 сотен французов. Все ими в большей или меньшей степени являлись жертвами пожара, и все испытывали лишения, совершенно не имея хлеба. По приказу императора, в ответ на их ходатайства им была выделена денежная помощь. Список этих французов попал мне в руки, и в нем я прочел имя Ж. Б. Трассена де Виси, 60 лет от роду, который служит учителем в России в течение 13 лет. Без сомнения, это может быть только ваш дядя. Однако я смог прочесть этот список только 18 октября, а 19 я уехал из Москвы. Если бы я пробыл там еще день – два, я постарался бы его увидеть и поговорить. Если он был в Риге, он вынужден был покинуть город при приближении армии и в поисках убежища прибыл в Москву как в более безопасное место, т. к. никто не предполагал, что французы в этом году захватят эту древнюю российскую столицу. Ваш дядя теперь должно быть очень несчастен, если он пережил разрушение оставшейся части города. Уверен, что вы, как и я, переживаете очень большие мучения по этому поводу! <…>
