Андрей Шляхов - Нежная любовь главных злодеев истории
Вдобавок двенадцатилетнему принцу Генриху досталась «в наследство» и вдова брата. Дело было в том, что по договору между Фердинандом Католиком и Генрихом VII последний, в случае если Екатерина останется на чужбине вдовой, был обязан возвратить ее отцу, вместе с огромным по тем временам приданым, составлявшим ни много, ни мало сто тысяч фунтов. Разумеется, расстаться со столь огромной суммой король-скупец не мог. С благословения римского папы Юлия II Генрих VII обручил младшего сына со вдовой старшего, не только сохранив при себе приданое, но и упрочив дружбу Англии с Испанией.
Но плох бы был король Генрих VII, если бы остановился на достигнутом и не попытался бы стрясти со свояка еще толику деньжат. Едва сын достиг совершеннолетия, венценосный отец потребовал от испанского короля прибавки к приданому и вообще выразил желание пересмотреть условия устаревшего, по его мнению, брачного договора. Фердинанд ответил на шантаж решительным отказом. Тогда Генрих VII принудил сына опротестовать брак. В дело вторично пришлось вмешаться папе римскому, который выступил в поддержку испанского короля, но Генрих VII остался верен своей тактике. Он все тянул и тянул со свадьбой, намереваясь не мытьем, так катаньем настоять на своем, и дотянул таким образом до самой смерти, которую ждали все — и наследник, и двор, и народ.
22 апреля 1509 года, в день смерти короля Генриха VII, восемнадцатилетний Генрих, принц Уэльский, стал королем Англии и Уэльса Генрихом VIII, получив от отца корону, невесту и казну, в которой был один миллион восемьсот тысяч фунтов.
Деньги пришлись как нельзя кстати — подобно большинству сыновей скупцов, Генрих VIII тяготел к роскоши и расточительству. Выбравшись из пучины скопидомства, королевский двор погрузился в бесконечную череду праздников, рыцарских турниров, балов и гуляний. Конечно же самыми блистательными праздниками стали свадьба молодого короля с Екатериной Арагонской, состоявшаяся через два месяца после смерти Генриха VII, и коронация, последовавшая за свадьбой.
Молодой король был умен, богат, полон сил и честолюбивых стремлений. Он спешил вознаградить себя за все лишения, испытанные при жизни отца, и доказать миру, что он, король Генрих VIII, может править страной не хуже своего предшественника, а то и лучше.
Правда, поначалу он больше развлекался, чем правил, отдав бразды правления в руки своего придворного духовника Томаса Уолси, честолюбивого и алчного служителя церкви, страстно мечтавшего о папской тиаре и не гнушавшегося ничем на пути к заветной цели.
Подобно всем временщикам, Уолси потакал страстям короля, внушая ему, что удел монархов составляют не скучные дела государства, а веселые кутежи. Он подсовывал любвеобильному Генриху все новых и новых фавориток, подсказывал поводы для празднеств, советовал, интриговал, управлял...
Власть сына мясника (отец Томаса Уолси был зажиточным торговцем мясом в графстве Суффолк) была поистине огромной. Первый из вельмож английского двора, личный друг короля, Томас Уолси стал членом Государственного совета, а вскоре и канцлером. Молодой король говорил его устами и думал его головой. Во всяком случае, так казалось многим из современников. И впрямь, многие из поступков Генриха VIII совершались по наущению и к выгоде его канцлера. Вплоть до самых значительных.
Кто знает, каким бы королем стал Генрих V/III, повстречай он в самом начале своего правления другого наставника? Вполне возможно, что он вошел бы в историю Англии как добрый и справедливый король, ведь у него было для того все: ум, образованность, храбрость, широта взглядов, деньги и вдобавок - отличное здоровье, дающее своему обладателю возможность и денно, и нощно трудиться на благо государства.
Но история не знает сослагательного наклонения, и для англичан король Генрих VIII — столь же одиозная личность, как его современник Иван Грозный — для россиян.
Отношения между Генрихом VIII и его супругой Екатериной Арагонской поначалу были безоблачными. Королева снисходительно взирала на мимолетные увлечения своего молодого мужа, веря, что эти интрижки ей ничем не грозят (так оно до поры до времени и было), а тот платил ей признательностью и доверием. Так, например, отправившись на войну с Францией, Генрих оставил супругу правительницей королевства, а «верного славного Уолси» взял с собой в армию. То ли не мог и дня прожить без друга и советчика, то ли попросту не хотел рисковать, оставляя деятельного канцлера возле пустующего трона.
К слову будь сказано, на войне Генрих VIII принимал личное участие в сражениях и даже совершил несколько доблестных деяний, которые двор поспешил назвать «воинскими подвигами».
Внешняя политика короля служила к вящей славе его фаворита. Мир с французским королем Людовиком XII, скрепленный его браком с сестрой Генриха, принцессой Марией, принес Уолси сан епископа Турне — французского города, перешедшего к англичанам. Преемник Людовика XII Франциск I выпросил для Уолси у папы римского кардинальскую шапку. Все бы было хорошо, но вместе с подарком французский король причинил Уолси обиду, лишив его сана епископа турнейского. Месть не заставила себя долго ждать — новоиспеченный кардинал тут же восстановил Генриха VIII против Франциска I. Карл V, германский император, бывший, кстати говоря, родным племянником Екатерины Арагонской, ополчившись на Францию, пообещал кардиналу Уолси вожделенную папскую тиару. Король Генрих вскоре заверил Карла V в своем содействии против недавнего союзника, короля Франции.
Очередная война против Франции потребовала денег, но... их не оказалось. Казну, столь истово заполняемую отцом, опустошили нескончаемые празднества, на которые столь щедр был сын. Король Генрих сделал первый шаг на пути превращения из доброго короля в тирана. Его величество повелел сделать перепись состояний своих подданных, после чего обложил их податью — мирян обязал внести в королевскую казну десятую часть общей стоимости всего имущества, как движимого, так и недвижимого, а лиц духовного сана «нагрел» на целую четверть.
Собранного (так и хочется написать — награбленного) не хватило, и все тот же кардинал Уолси, прикрываясь именем короля, потребовал у английского парламента заем на военные нужды в восемьсот тысяч фунтов. Члены парламента прекрасно знали, как короли отдают долги своим подданным, и ответили королю отказом, проголосовав большинством голосов против выдачи займа. Король Генрих проявил характер, пообещав упрямцам скорейшее расставание с самым ценным из того, что они имели — их собственными головами, и буквально на следующий день королевская казна пополнилась на восемьсот тысяч фунтов.
Сам же кардинал Уолси в то время управлял практически всеми епархиями королевства, получая в придачу пенсии от папы римского и германского императора. Кроме того, он имел право ежегодно возводить без папского разрешения пятьдесят человек в рыцарское достоинство, стольким же мог присваивать графский титул, а кроме того, имел право самочинно расторгать браки, узаконивать незаконнорожденных, раздавать индульгенции, изменять монастырские уставы и даже открывать и закрывать монастыри. Вдобавок, благодаря дружбе с королем, его влияние простиралось и на все отрасли светской власти без исключения. Разумеется, при таком положении дел доходы кардинала Уолси были равны королевским (если не превосходили их!). Он имел не только собственных телохранителей, но и собственный двор, к которому почитали за честь быть причисленными представители знатнейших аристократических фамилий. Незачем и упоминать, что ради блага государства кардинал Уолси и не подумал поступиться хотя бы малейшей частью своего богатства.
Генрих вошел во вкус — он почувствовал, что для его воли, воли монарха, самим богом поставленного править подданными, поистине нет никаких преград. Точно также кардинал Уолси не видел препятствий на пути к посоху римского первосвященника...
Дважды, с промежутком в год с небольшим, освобождался папский престол, и оба раза честолюбивый кардинал оставался, как это принято говорить, при своем интересе. После смерти папы Льва X престол ненадолго занял Адриан VI, которого сменил Климент VII из дома Медичи. Таким образом, обещаниям Карла V оказалась грош цена.
Кардиналу Уолси надоело ждать, он вознегодовал и начал мстить коварному германскому императору, причем ударил по нему с двух сторон - снова склонил своего короля к союзу с Францией да вдобавок внушил ему мысль о разводе с Екатериной Арагонской.
Екатерина Арагонская, воспитанная в строгости и послушании, была, вне всякого сомнения, хорошей, честнейших правил женой и превосходной матерью. Однако она была старше своего мужа на пять лет, и к тому же, подобно большинству испанок, не только рано расцвела, но и столь же рано увяла. Настал день — и Генрих полностью охладел к ней.
