Вера Давыдова - Кремлёвские козлы. Исповедь любовницы Сталина
Однажды Калинин всерьез увлекся шестнадцатилетней балериной Беллой Уваровой. Директор балетного училища делала все, чтобы оградить девочку, но Калинин ее всюду преследовал.
Отец Беллы был инженером, работал в наркомате, мать — переводчица, знала несколько европейских языков. Белла танцевала с четырех лет. Потом начала учиться хореографии и сама ставила балетные этюды. Однажды, не сказав родителям, она позвонила одной известной балерине и попросила посмотреть ее. Балерине очень понравилась Белла и она помогла ей поступить в хореографическое училище. Большой театр возлагал надежды на Уварову.
Белла Уварова исчезла спустя две недели после знакомства с Калининым. Только через месяц в подмосковном лесу был найден обезображенный труп Беллы. Девушку похоронили на Ваганьковском кладбище. Началось следствие, которое установило, что после спектакля, в день ее исчезновения, какие-то неизвестные насильно усадили Беллу в автомобиль и увезли. Домашние видели Беллу на даче Калинина, судя по опознанной ими фотографии девушки…
Дирекция Большого театра обратилась за помощью к товарищу Сталину. Абсолютно случайно жалоба попала непосредственно в его руки. Была создана комиссия в составе Маленкова, Ежова, Поскребышева, Мехлиса. Калинина изрядно потрепали, но он был нужен Сталину, й эти угодники спасли старого насильника: отправили его в длительный отпуск «на лечение».
Вскоре в газете «Известия» было опубликовано сообщение об актах саботажа в промышленности, организованных английскими шпионами. В числе «шпионов» были названы родители несчастной Беллы.
ТУХАЧЕВСКИЙ И СТАЛИН
Во время гастролей в Киеве, после спектакля, я встретила в ресторане Тухачевского. Он приехал инспектировать Киевский военный округ.
Тухачевскому удалось избавиться от личной охраны и шофера, и мы поехали в деревню к одному из его дальних родственников. Рассказала ему об аресте Каменева и Зиновьева.
— Что еще происходит?
— Сталин готовит указ о присвоении маршальских званий.
— Когда он будет подписан?
—: Не знаю.
— Мне маршала не присвоят. Сталин давно на меня точит зуб.
— Мишенька, вы ему необходимы!
— Вы что-то знаете?
— А, ходит так много всяких слухов…
— Вера Александровна, мы так редко видимся!
— Но, Миша, вы же меня не любите! Говорят, что у вас любовницы — в каждом городе.
— Кто вам это сказал? — рассердился Тухачевский. — Кто? Я его выведу на чистую воду! — Взял меня за руку и шепнул: — Мне нужна только ты, каждую ночь мечтаю о тебе. Что было в молодости, то прошло…
Спросила у него, почему убили Кирова.
— Сергей Миронович — не первая и не последняя жертва Сталина, — мрачно сказал он. — Надеюсь, не предашь меня?
— Не говори, если боишься!
— Не сердись, Верочка, страшное время сейчас. Я давно понял, что такое — Сталин. Этот кривоногий пигмей воображает себя Наполеоном. В молодости Иосиф Джугашвили вступил в националистическую организацию, где и состоял до 1917 года. И тут же, без зазрения совести, выдал своих соратников Вячеславу Менжинскому.
Теперь я с ним рассчитаюсь! Не смотри на меня так удивленно. Сталин боялся Кирова, боялся, что тот займет его место. Разве есть диктатор, который сам откажется от власти? Многие годы Киров поддерживал Ленина. На всех совещаниях бесстрашный Киров добивался запрета репрессий и уменьшения количества лагерей. В 1921 году, по инициативе Ленина, Киров был избран секретарем ЦК Азербайджана. Через 5 лет Сталин рекомендовал его на пост секретаря Ленинградской партийной организации, на место своих бывших протеже Зиновьева и Евдокимова. Киров стал хозяином Ленинграда: он вообще не считался со Сталиным и самостоятельно решал серьезнейшие проблемы.
Иосиф Виссарионович стремится только к упрочению своей узурпаторской власти и бесконтрольно руководит этой огромной страной. Аморальностью он превзошел даже римских императоров, после смерти Ленина последовательно избавлялся от своих противников и всеми силами поддерживал своих сторонников. Любовь народа к нему держится на страхе. И он все время изобретает новые методы укрепления этой любви.
— А ты, Мишенька, кто ты? Извини за прямой вопрос, но ты считаешь себя лучше сталинских прихлебателей?
— Трудно говорить о себе: я тоже расстреливал людей, которые не приняли революцию.
— Так где же твои чувства милосердия, жалости, стыда?
— Во всех моих действиях мною руководил, в первую очередь, гражданский долг. В борьбе за справедливость нет места сентиментальности.
— Ты — дворянин, аристократ, бывший белый офицер, как ты решился всему этому изменить? Спрашиваю тебя так прямо, без околичностей, потому что люблю тебя, люблю впервые в жизни.
Тухачевский тяжело дышал, расстегнул воротничок. Мы вышли в сад.
— Верочка, ты задала мне страшный вопрос! Я тебе открою всю душу. Мы с тобой очень близки, но жизнь нас разлучит. Ты знаешь, это даже лучше для меня. За ошибки надо платить. Что общего между мной и этими темными мужиками Ворошиловым и Буденным? Пролезли наверх и корчат из себя полководцев. Я — высокообразованный, профессиональный военный — завишу от настроения любого тупого народного комиссара. И ничего невозможно поделать, сталинский бюрократический аппарат невозможно сломать…. Все, кончилось кино!
— Мишенька, что же делать?
— Терпеть… и ждать конца.
ГЕОРГИЙ МАКСИМИЛИАНОВИЧ МАЛЕНКОВ
Получив приглашение на день рождения Маленкова, я пошла купить ему в подарок пару украинских вышитых рубашек. Ловлю такси, и тут подъезжает он сам. Предложил сесть в машину, и мы быстро доехали до его дачи в Серебряном бору. Хозяйкой там была его жена Голубцова, которая недавно, благодаря поддержке партии, получила степень доктора технических наук — без защиты диссертации — и руководство Московским энергетическим институтом. Сам виновник торжества ради партийной работы отказался от высшего образования.
Среди гостей были Микоян, Ворошилов, Каганович, Ежов, Поскребышев, Орджоникидзе, Андреев, Шверник.
— Вера Александровна, я счастлив, что вы приехали, — сказал Маленков.
— Спасибо, и я рада встретиться с вами в домашней обстановке.
— Давайте оставим гостей и побеседуем, — взял он меня под руку, и мы вышли на террасу. Была тихая ночь.
— Вера Александровна, — нарушил молчание Маленков, — я давно думаю о вас, интересуюсь вашей жизнью.
— Не понимаю, о чем вы?
— Иначе говоря, речь идет о признании в любви.
— Ох, ради бога, не надо… Прошу вас! Мне надоело слушать признания в любви, самой искренней, предложения руки и сердца!
Тридцатитрехлетний Маленков напоминал толстого ручного медведя.
— Скажу честно, — продолжал он медленно, — я не отстану от вас, это сильнее меня. Кстати, последнее увлечение Сталина — певица Златогорова, она уже трижды была у него. Иногда он вспоминает и о своих старых привязанностях: неделю назад его навестила Валерия Владимиров на Барсова. Не будете же вы хранить ему верность в такой ситуации?
— Георгий Максимилианович, вы шокируете меня! Вернемся к гостям, а наш разговор продолжим в другой раз, у меня, тем более, что я многое должна рассказать вам.
Маленков схватил мою руку и долго не отпускал ее:
— Сегодня — самый радостный для меня день, я чувствую — с вами я буду счастлив!
В течение вечера Ежов и Поскребышев, по очереди, назначали мне свидания и обещали, что все останется в тайне.
Я спела пять романсов и арию Кармен. На рассвете, усталой возвращаясь домой, я нашла в кармане плаща конверт с деньгами и квитанцией: «Гонорар за правительственный концерт: 500 рублей».
УГРОЗЫ СТАЛИНА
Всю ночь я читала «Тихий Дон» Шолохова. В Большом театре собирались ставить оперу Ивана Дзержинского по этому роману, и я получила партию Аксиньи. С первых страниц романа меня поразила жизнь донских казаков: отцы насилуют дочерей, мужья бьют жен, все пьют, преступники пишут законы, суеверные казаки оторваны от мира, не понимают целей войн, в которых участвуют, презирают своих соседей — украинских и русских крестьян.
Утром за мной приехал шофер Сталина Алеша Бугров. Меня встретила молоденькая горничная: «Меня зовут Валя, Валентина Ивановна. Вам придется подождать».
Сталин умел заставлять своих гостей ждать, и я не стала исключением. Наконец он появился и угрожающе-холодно поздоровался со мной.
— Валечка, подайте вина и фруктов, — сказал он, садясь в кресло, и обратился ко мне: — Знаю о всех ваших интрижках.
Такое вступление не обещало ничего хорошего. Мрачно глядя на меня, он курил трубку.
— Поехала на дачу к Семену Буденному, разъезжаешь с Тухачевским, спишь с Ягодой, была у Маленкова… Скажи, Вера Александровна, что с тобой делать? Ты что, распутная? Посадить тебя в тюрьму? Тебя это не исправит. Я сидел в тюрьме и, как видишь, не изменился.
