Евгений Глущенко - Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования
Это был один из самых отсталых во всех отношениях уездов Туркестана. Жители уезда разводили коз и овец, сеяли зерновые на богарных землях. Изолированное от внешних влияний, население уезда больше, чем в других районах с развитой торговлей и хлопковой промышленностью, доверяло мусульманским духовным лицам, враждебно настроенным к российской власти.
13 июля, когда стали известны подробности ташкентских событий 11 июля, религиозные проповедники стали подстрекать дехкан и городских обывателей к такому же акту неповиновения. Собралась большая толпа и во главе с неким ишаном направилась в русскую часть Джизака, чтобы захватить списки мобилизованных на тыловые работы. Навстречу разъяренной (хорошо постарались ишаны, шейхи, муллы) толпе вышли начальник уезда полковник П.И. Рукин, пристав полиции П.Д. Зотоглов, волостной старшина, переводчик и два полицейских. Полковник Рукин попытался уговорить взбудораженных людей разойтись, обещая, что постарается все уладить справедливым образом (говорил по-узбекски), но был сбит с ног и забит до смерти. Та же участь постигла всех, кто сопровождал начальника уезда. Тела убитых были не просто обезображены, но буквально разорваны на куски. Следователи впоследствии с трудом идентифицировали останки[640].
Джизакский бунт продолжался четыре дня. К жителям Джизака присоединился почти весь уезд. За время безвластия в уезде под руководством тех же духовных лиц были избраны беки и даже хан, который призвал начать газават с тем, чтобы освободить Джизак и округу от власти России. За помощью предполагалось обратиться к эмирам Бухары и Афганистана. Бунтующие разрушили мосты, громили железнодорожное полотно. Железнодорожные и почтовые служащие героически защищали свои станционные и телеграфные помещения, отстреливаясь из револьверов, но не смогли остановить сотни нападавших и все погибли. Русских женщин грубо насиловали, а потом вместе с детьми уводили в горы[641].
Из-за малочисленности оставшихся в крае войск карательную экспедицию собирали в разных частях края. Наконец, 17 июля карательный отряд под командованием полковника П.П. Иванова прибыл в район Джизака. При подавлении восстания применялись артиллерийские орудия и пулеметы; мятежные кишлаки разрушали и сжигали.
В Семиреченской области, где русских поселенцев обосновалось больше, чем где бы то ни было еще, в августе – сентябре 1916 г. развернулась настоящая война между местными жителями – киргизами, казахами и русскими крестьянами. Причины были те же и страхи те же: «Берут в солдаты, чтобы убить как можно больше наших».
Киргизы и казахи громили не только официальные учреждения, чтобы уничтожить списки мобилизованных на тыловые работы, но и хозяйства русских соседей-крестьян: эти тоже были частью враждебной российской власти. Кочевники и полукочевники грабили, сжигали русские поселки, угоняли скот. В ответ русские поселенцы (молодых среди них не осталось) создавали дружины, вооруженные охотничьими ружьями, косами, серпами, пиками, и шли уничтожать имущество своих соседей – казахов и киргизов; жгли аулы, угоняли скот, убивали, не глядя на пол и возраст. Был случай, когда русские крестьяне напали на арестованных казахов (более 500 человек) и всех перебили[642].
В результате солдатам правительственных войск приходилось защищать русских поселенцев от аборигенов, а последних от русских крестьян.
Восставших расстреливали из пушек и пулеметов, но тем не менее к концу 1916 г. их численность достигла 50 тысяч человек[643].
Правительство снизило квоту Туркестана до 220 тысяч потенциальных рабочих, исключило некоторые категории коренных жителей из числа подлежащих мобилизации на тыловые работы, но накал недовольства эта мера не снизила.
В конце июля 1916 г. генерал-губернатором Туркестанского края был назначен последний из плеяды его завоевателей, друг и соратник Михаила Дмитриевича Скобелева, недавний военный министр, генерал-адъютант Алексей Николаевич Куропаткин. Правительство возлагало на него особые надежды, как на ветерана героического времени и большого знатока Азии и ее обитателей.
Куропаткин заменил нескольких должностных лиц из состава российской администрации, а также командиров частей, показавших свою неэффективность. Военным губернаторам, которые просили у него подкреплений, он напоминал события пятидесятилетней давности, когда Черняев, Романовский, Абрамов, Кауфман и Скобелев, без современных орудий и пулеметов, имея под своим командованием незначительные силы, побеждали вооруженные ханские армии и завоевали все центральные области генерал-губернаторства. Он рекомендовал вооружить тех русских людей, которые способны держать оружие в руках, и включить их в воинские команды.
20 августа Куропаткин посетил Джизак, имея целью поддержать русское население. Коренным жителям, собранным по его приказанию, он объявил, что всех их следовало бы повесить, но им сохранят жизнь, как предупреждение другим, что территория в радиусе 5 верст вокруг места, где были убиты полковник Рукин и бывшие с ним люди, будут очищена от проживающих на ней и станет принадлежать государству. Вернувшись в Ташкент, он принял делегацию представителей старого города и напомнил, какие блага они получили в результате присоединения Туркестана к России, и теперь, когда русские несут наибольшие тяготы войны, другие народы империи обязаны помочь им в достижении победы[644].
Будучи опытным администратором и военачальником, А.Н. Куропаткин действовал кнутом и пряником. Он составлял карательные отряды, разрабатывал маршруты следования, инструктировал их командиров. В то же время генерал-губернатор делал все, чтобы успокоить население. Он сформировал специальные комитеты, которые, по его идее, должны были быть связующими звеньями между народом и властью; признал, что с самого начала Царский указ исполнялся неверно; отменил все ограничения для коренных жителей края, введенные его предшественником, в пользовании услугами почты, телеграфа и железной дороги; обещал внимательно отнестись к нуждам мобилизованных на рытье окопов и их семей; отменил всякие льготы для состоятельных людей, приняв сторону бедняков.
В течение сентября Куропаткин ездил по центральным областям Закаспийской области, а в октябре посетил Семиреченскую область. Он отдавал распоряжения, в том числе распорядился снова вооружить русских поселенцев; выслушивал просьбы, жалобы и претензии; грозил, уговаривал, обещал, в частности он пообещал выдать денежную компенсацию русским крестьянам и горожанам, пострадавшим во время беспорядков. Через год, в сентябре 1917 г., Временное правительство выплатило пострадавшим 11 миллионов 150 тысяч рублей.
В течение восьми месяцев своего пребывания в должности генерал-губернатора Куропаткин вел дневник, представляющий сегодня ценный первоисточник. После пребывания в Семиреченской области Алексей Николаевич записал: «Я строго предупредил, что всякого, кому в голову придет мысль заняться грабежом и насилием, – будь то русский или киргиз, – ждет военно-полевой суд и виселица»[645]. Он не бросался словами: узнав, что русские на базаре устроили самосуд над казахом, который принимал участие в восстании, Куропаткин приказал расследовать произошедшее[646].
Уже в сентябре 1916 г. Куропаткину удалось отправить в Европейскую Россию первую тысячу мобилизованных рабочих, причем совершенно мирно: с оркестром и напутственными речами. Второй эшелон ушел через десять дней. В конечном итоге власти сумели собрать на 50 процентов меньше землекопов, чем предписывалось Петроградом[647].
К началу нового 1917 г. восстание было подавлено почти повсеместно, что позволило А.Н. Куропаткину заняться анализом его причин и последствий. Собрав необходимые сведения и цифры, дополнявшие его собственные наблюдения, он отправил два пространных доклада Царю и военному министру.
Сначала печальные итоги. В результате насильственных действий коренных жителей края из среды русских погибло 2325 человек, 1384 – пропали без вести, то есть либо погибли, либо были угнаны в горы и другие труднодоступные местности; было убито «туземных» должностных лиц – 53 человека. Военные понесли следующие потери: погибло 79 солдат и 4 офицера; пропало без вести 77 рядовых; ранено 67 военнослужащих. Было уничтожено более 9 тысяч хозяйств русских поселенцев, разрушен участок железной дороги, сожжены мосты, сельскохозяйственные школы, несколько храмов и больниц[648].
Число погибших из числа местных жителей установить было невозможно, так как кочевники и не только кочевники пересекали границы с Китаем и Персией и там оставались довольно долго, к тому же надо учитывать мусульманский обычай хоронить покойников в день кончины.
