Анатолий Тарас - Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

Вечером 18 августа войско Пожарского, не дойдя пяти верст до Москвы, стало на ночлег в поле. В течение ночи Трубецкой дважды посылал гонцов к Пожарскому с предложением приехать к нему для переговоров. Но он лаконично отвечал: «Отнюдь не бывать тому, чтоб нам стоять вместе с казаками».

Следующим утром (19 августа) Второе ополчение подошло ближе к Москве и заняло позиции восточнее Новодевичьего монастыря, на левом берегу Москва-реки.

Войска, оставшиеся в Первом ополчении после ухода казаков Заруцкого и бегства ратников из украинных городов, в это время насчитывали примерно четыре тысячи человек. Один казацкий табор (около тысячи человек) располагался возле Яузских ворот; табор поменьше (до 500 человек) — к северу от него, за рекой Яузой.

Сам Трубецкой стоял в Замоскворечье, в районе Крымского двора (ныне это Октябрьская площадь), у него было две с половиной тысячи казаков. У Пожарского было до 10 тысяч воинов, включая прибывшие раньше полки Лопаты и Дмитриева. Днем Трубецкой приехал к Пожарскому и лично просил Дмитрия Михайловича встать всем вместе, но услышал прежний ответ: «Отнюдь нам вместе с казаками не стаивать». Однако Пожарский понимал, что если Ходкевич нанесет главный удар в направлении Крымского двора, то казаки долго не продержатся. Поэтому он приказал 500 конным дворянам переправиться на правый берег Москвы-реки и занять позицию неподалеку от казацкого табора.

Вечером 21 августа войско гетмана Ходкевича (12 тысяч человек) появилось на Поклонной горе. Оно состояло из литвинских и польских конных шляхтичей, запорожских казаков, венгерской и немецкой наемной пехоты.

Сражение за Москву

(22–24 августа 1612 г.)

На рассвете 22 августа гетман переправился через Москва-реку у Новодевичьего монастыря и атаковал ополчение. Ходкевич рассчитывал пробиться через Арбатские и Чертольские (позже Кропоткинские, в районе улиц Пречистенка и Остоженка) ворота в Кремль, разгромив по ходу движения заслоны ополчения.

Конница Пожарского контратаковала литовцев. Некоторое время встречный бой конных отрядов шел с переменным успехом. Но вскоре подошла наемная пехота Ходкевича, и земская конница отступила к Чертольским воротам. Далее бой переместился в так называемой Земляной город, где шел на узких улицах среди сгоревших домов. Поэтому Пожарский приказал спешить конницу. Особенно жаркий характер битва приняла на левом фланге ополчения, на берегу Москва-реки, возле Алексеевской башни, где литовцы явно одерживали верх.

Битва шла уже седьмой час. Между тем войско Трубецкого на другом берегу реки оставалось в бездействии. Казаки спокойно наблюдали за боем и кричали: «Богаты дворяне пришли из Ярославля, отстоятся и одни от гетмана». Трубецкой не хотел отпускать и те пять сотен дворян, что накануне прислал ему Пожарский. Однако, увидев успех противника в районе Алексеевской башни, они сами бросились на помощь. Переправившись на конях вплавь через реку, они атаковали литовцев. Вслед за дворянами устремились казацкие сотни атаманов Филата Межакова, Афанасия Коломны, Дружины Романова и Марка Козлова. Они сказали Трубецкому: «От вашей ссоры Московскому государству и ратным людям пагуба становится!» и повели своих людей в бой на противоположный берег.

После Полудня гетман ввел в бой почти все свои силы. Но ополчение Пожарского заняло оборону по периметру полуразрушенных укреплений Белого города, от Арбатских ворот до берега Москва-реки, и упорно сопротивлялось.

Тем временем поляки и литвины предприняли сильную вылазку из Алексеевских и Чертольских ворот Кремля в тыл ополченцам. Пожарский немедленно бросил против них свежий полк стрельцов из резерва, находившегося у Никитских ворот. Осажденные понесли довольно серьезные потери и отступили назад в Кремль.

Не добившись желаемого результата, Ходкевич к вечеру отвел свои потрепанные войска обратно за реку, но уже в другое место, в район Воробьевых гор. Туда же с Поклонной горы перешел весь обоз.

Однако хитрый гетман задумал перебросить ночью в Кремль отряд из 600 всадников. Их повел стольник Григорий Орлов, сумевший пробраться к литовцам из Кремля. Литвины проскакали рысью мимо казаков Трубецкого, спавших мертвым сном, и достигли своей цели без потерь.

Утром часть гарнизона вместе с прибывшим подкреплением сделала удачную вылазку, захватив плацдарм на правом берегу Москва-реки возле Георгиевского спуска (по названию находившейся здесь церкви святого Георгия Победоносца).

Днем 23 августа отряды Ходкевича переправились в районе Воробьевых гор через Москва-реку в Замоскворечье, где заняли Донской монастырь. Гетман решил прорываться оттуда в Кремль через позиции Трубецкого, надеясь на неустойчивость казаков и разногласия между Трубецким и Пожарским. Кроме того, выгоревшее от пожаров Замоскворечье было плохо укреплено.

Пожарский не решился перебросить все свои войска через реку на помощь Трубецкому, ибо в этом случае литвины легко бы захватили юго-западную часть Земляного и Белого города и дошли бы до Кремля. Он передвинул лишь полки воевод Лопаты-Пожарского и Туренина, которые до того момента занимали позиции в северной части города от Петровских до Никитских ворот Земляного города. Полк Туренина стал в районе Алексеевской башни, закрыв так называемый Крымский брод. Полк Лопаты-Пожарского, усиленный до двух тысяч человек, переправился в Замоскворечье и занял оборону по правому флангу.

На рассвете 24 августа Ходкевич повел свои части от Донского монастыря в Замоскворечье, где и развернулось сражение сразу по трем направлениям: против отрядов Лопаты-Пожарского, Трубецкого и в районе Клементовского острога.

Об уличных боях в Замоскворечье польский шляхтич Маскевич позже писал:

«Мы кинемся на них с копьями, а они тотчас загородят улицу столами, лавками, дровами; мы отступим, чтобы выманить их из-за ограды, они преследуют нас, неся в руках столы и лавки. И лишь только заметят, что мы намереваемся обратиться к бою, немедленно заваливают улицу и под защитой своих загородок стреляют по нас из ружей, а другие, будучи в готовности, с кровель и заборов, из окон бьют по нас из самопалов, кидают камня ми, дреколье … Жестоко поражали нас из пушек со всех сторон, ибо, по тесноте улиц, мы разделялись на 4 или 6 отрядов — каждому из нас было жарко».

Все же, после пятичасового боя воины Лопаты-Пожарского стали отступать к реке. Казаки Трубецкого не выдержали удара в районе Серпуховских ворот и обратились в бегство. Литовцы прорвались к берегу Москва-реки напротив собора Василия Блаженного. Надо отметить, что Ходкевич не сумел воспользоваться этим успехом, так как пытался провести свой обоз с продовольствием в Кремль. Однако сотни повозок (некоторые авторы называют 400 подвод) создали пробки в тесных кривых улицах Замоскворечья, к тому же заваленных трупами и обломками. Конвой подвергался обстрелу с разных сторон и продвигался вперед крайне медленно.

Наиболее жестокий бой шел днем за Клементовский острожек, расположенный в глубине Замоскворечья (ныне район Пятницкой улицы). Ударом с двух направлений (с плацдарма у Георгиевского спуска и со стороны Замоскворечья) поляки и литвины взяли его.

Резерв казаков Трубецкого (около 500 человек) находился, как уже сказано выше, неподалеку, в таборе у Яузских ворот. Но в этот ответственный момент эти пять сотен отказались сражаться, заявив: «Они (дворяне) богаты и ничего не хотят делать, мы наги и голодны, и одни бьемся; так не выйдем же теперь на бой никогда». Получив столь грустную весть, Кузьма Минин, бывший с полком Туренина, срочно послал за келарем Троице-Сергиева монастыря Авраамием Палицыным, имевшим большое влияние на казаков. Палицын переправился через реку и направился в табор к казакам. Казаки там пьянствовали и играли в зернь.

Палицын их уговорил, видимо, рассказав о каком-то чуде Сергия Радонежского. Во всяком случае, казаки с криком «Сергиев! Сергиев!» переправились через Москву-реку в Замоскворечье и ударили в правый фланг литовцев. В ходе ожесточенной схватки острожек несколько раз переходил из рук в руки. К вечеру он остался за казаками, но решительной победы не было.

Ходкевич, захватив значительную территорию Замоскворечья, опять не смог развить успех и остановился на новых позициях. Дело шло уже к вечеру, исход битвы по-прежнему оставался неясным. Тогда, чтобы переломить ситуацию, Пожарский дал Кузьме Минину три отборные сотни конных дворян и приказал атаковать две литовские роты (конную и пешую), стоявшие на левом фланге в Замосворечье, напротив полка Туренина. Мощной атакой дворянская конница заставила литвинов отступить. Увидев это, начали отступать и соседние роты. В свою очередь казаки и стрельцы Лопаты-Пожарского, засевшие в развалинах возле берега реки, тоже поднялась в атаку.