Борис Четвериков - Котовский (Книга 1, Человек-легенда)
Комиссар Борисов бросил быстрый взгляд на комбрига. Котовский весь уже загорелся, уже понял из слов командующего, в чем тут суть, и, кажется, уже обдумывал детали предстоящей операции.
- Основные силы Антонова в настоящий момент - это дивизия Матюхина, продолжал Тухачевский. - Эта бандитская группа засела в лесах, запаслась достаточным количеством продовольствия и намерена держаться до зимы, чего мы никак допустить не можем. Все операции по ликвидации антоновщины мы должны закончить не позднее сентября. Следовательно, мы должны в срочном порядке, но умело и без больших жертв не только нащупать, но и уничтожить эту группу.
Командующий замолк и вопросительно посмотрел на Котовского. Все присутствующие тоже смотрели на Котовского с любопытством и большим уважением.
- Тут рассуждать не приходится, - прищурив свои блестящие, яркие глаза и хорошо, дружески улыбаясь, произнес Котовский. - Предложение командующего понимаю как приказ, к-который подлежит немедленному исполнению.
Командующий, по-видимому, и не ждал другого ответа. Он продолжал:
- Вы теперь же возьмете с собой личность, о которой я упоминал. Это начальник штаба войск Антонова капитан Эктов, арестованный в Москве. Он прислан ВЧК, и я передам вам его под вашу ответственность. Эктов обещал помочь нам, за что ему и его семье обещана жизнь и свобода. Сумейте его использовать в интересах дела. Остальное предоставляется вашей инициативе. Обдумайте детально, как все это выполнить, с какого конца начинать. Ну, улыбнулся командующий, - тут "помещику Золотареву" и "капитану Королевскому" и карты в руки! План представить в ближайшие два дня.
Когда Котовский и Борисов вышли на улицу, они заметили, что изба, в которой происходило необычное совещание, тщательно охраняется; два-три человека в военных шинелях маячили между деревьями, тот прогуливался, этот сидел на пеньке...
Котовский обхватил плечи Борисова своей сильной рукой:
- Комиссар, вот это работа! А? Это как раз по мне!
Тут они увидели во дворе, около штаба, телегу. В телеге сидел и как-то осторожно, исподлобья посматривал вокруг человек в штатском. Это и был Эктов.
Котовский подозвал командира дивизиона, который только что прибыл и не успел даже сделать привала:
- Чистяков! Дивизион под твоим командованием должен доставить в наш штаб вон того человека, который в телеге. Задание понятно? Помни, Чистяков, будешь отвечать за него головой! Можешь выполнять.
Борисов присоединился к дивизиону Чистякова. А Котовский без промедления направился к машине. Шофер уже ждал. Машина была в порядке, даже почищена от пыли и грязи, пулемет выглядывал из кузова, смотровое стекло сверкало в лучах заходящего солнца.
- Поедем, Петя, - сказал Котовский, - по холодку.
Машина зафырчала, затарахтела, оставила во дворе облако бензинного чада и вымахнула за ворота.
12
- Первое условие, - сказал Котовский, когда они вечером остались вдвоем в своем штабе, - первое условие - абсолютная тайна.
Борисов с удовольствием отметил, какие предосторожности предпринимал Котовский при обсуждении плана. В нем проснулся старый конспиратор. Он проверил, не стоит ли кто-нибудь в сенцах, за дверью, не остался ли кто случайно в самом штабе, в соседней комнате. Малейшая неосторожность могла испортить все дело.
- До известного момента, - заявил Котовский, - ни один человек не должен ничего знать, даже работники штаба, даже старший комполитсостав.
Капитан Эктов тоже был доставлен в штаб так, что не привлек ничьего внимания. Понимали только, что задержан какой-то крупный бандит.
Эктова поместили в отдельном доме. На значительном расстоянии от дома, чтобы не привлекать к нему внимания, стоял пост. Ночью дом охранялся кавалерийским взводом.
Котовский навестил Эктова. Эктов был сдержанный, внешне спокойный человек с умным лицом и неверным ускользающим взглядом. В душе у него, видимо, был полный разлад. Он хотел жить, во что бы то ни стало жить. В то же время его мучила мысль, какой ценой он покупает свое спасение.
- Я выполню все, что обещал, - сказал Эктов Котовскому, - можете не беспокоиться.
План был продуман и разработан детально. Кажется, предусмотрено все, каждая мелочь. Тщательно изучена обстановка, местность, точно намечены участники операции по спискам личного состава.
Ровно через два дня план операции был представлен командованию и получил одобрение. Тухачевский на прощание пожал руку Котовскому. Голос его дрогнул, когда он сказал:
- Желаю вам успеха и чтобы все благополучно кончилось.
- Или победим или умрем.
- Лучше победите. Не надо умирать. Буду нетерпеливо ждать завершения этого опасного предприятия. Смело, но красиво задумано!
Бывший фельдфебель царской армии, хитрый, матерый, свирепый волк Матюхин надежно засел в Тамбовских трущобах, где он знал каждую тропинку, каждый овраг, каждый куст. Знали эти места и его сообщники. Необходимо было сломить недоверие, настороженность опытных врагов, выманить их из лесных дебрей на открытое место и здесь уничтожить в коротком и беспощадном бою.
План был таков: сформировать из лучших бойцов бригады небольшой отряд и сделать вид, что это белогвардейцы-казаки. Из донесений разведки известно, что Матюхин ожидает подкреплений со стороны Кубани. В расчеты Антонова входило объединение с повстанческими силами Кубани и Дона. Антонов надеялся захватить таким образом самые хлебные районы, затем поднять казачество... расширить район восстания, может быть, выбраться к Черному морю, к грозненской нефти и Баку. Следовательно, Матюхин не должен удивиться, узнав, что к нему пробилась с боями группа белых казаков. Ведь они вели даже переговоры с представителями Дона. Они ждали. Появление свежего подкрепления должно их воодушевить. Сейчас положение у них отчаянное.
Психологический расчет был правильный. Но вообще весь план был смел до чрезвычайности и требовал выдержки, сознательности, находчивости и умения не от одного, не от двух каких-нибудь лиц, а от большого коллектива.
Ближайшие помощники Матюхина были в большинстве старые эсеровские заправилы, их не так просто было ввести в заблуждение.
Трудность и риск заключались в том, что не оставалось времени на особую подготовку для выступления в новой роли, в новом обличии. А ведь бойцы и командиры должны были на время операции перевоплотиться. Малейшее неосторожное слово... какой-нибудь пустяк, которого нельзя заранее предусмотреть...
И Котовский еще и еще раз просматривал список участников этой грандиозной инсценировки. Все хорошо испытанный, боевой народ. Большинство из них проделали с ним весь ратный путь. Каждый сумел бы отбиться от любой вражеской своры, каждый был находчив, смел, и все беззаветно преданы своему командиру. Но ведь это - одна сторона дела. Сумеют ли они, прямодушные, облечься в личину "станичников"? Не брякнет ли кто-нибудь из них "товарищ комбриг" вместо полагающегося сейчас "господина атамана"?
Большой козырь в руках Котовского - Эктов. Но не предаст ли он в последнюю минуту? Стоит ему только мигнуть, сделать малейший знак - и все будет раскрыто, гибель неминуема, а успех дела сомнителен...
Да, это была загадка. Как поведет себя Эктов? И насколько он авторитетен для Матюхина?
Все эти вопросы трудно было разрешить, а в некоторых случаях даже невозможно. Да, риск был огромный. Но разве Котовский не привык рисковать? В этом мероприятии требовались и отвага, и осторожность, и быстрота действий, и предусмотрительность.
Одной из неразрешимых загадок оставался все-таки Эктов. Неудобство заключалось еще в том, что Эктов был старшим по чину. Он должен был числиться главарем, якобы командовать отрядом "кубанцев". Правда, он уверял, что "делает все искренне", что пересмотрел свои убеждения. Но...
- Я вполне понимаю ваши опасения, - говорил он в беседе с Котовским, ускользая взглядом и морщась при мысли, что для своего спасения он приносит в жертву несколько сот недавних своих друзей: ведь каких-нибудь две недели назад он стоял во главе антоновской армии, и матюхинская дивизия была у него в подчинении.
- Я иду на риск, - ответил Котовский Эктову, - рискую головой. Но и вы знайте, что при малейшей вашей попытке предать меня вы будете немедленно убиты. Я все время буду рядом с вами. Вам это понятно?
Эктов усмехнулся:
- Очень даже понятно. Однако давайте рассуждать здраво. Если бы мне хотелось умереть, я с успехом мог умереть значительно раньше. Мне стесняться нечего, и я не хочу перед вами вставать в позу. Я безумно люблю жену. У меня дети, у меня сестры, мать еще жива. Они являются как бы заложниками. Они являются и моим оправданием перед самим собой: почему, спрашивается, я должен предпочесть жизнь этого засевшего в лесу сиволапого мужичья и совсем несимпатичного мне фельдфебеля Матюхина - жизни моих детей, моей Нины... Если хотите знать, Матюхин вызывает у меня чувство брезгливости. Звероподобное существо.
