Сергей Скибин - История русской литературы XIX века. Часть 1: 1795-1830 годы

104

Выражение «Да здравствует…» в пушкинское время употреблялось только в высокоторжественных речах и текстах, сохраняя церковнославянскую окраску; частица «да» соответствует современному «пусть»; слово «жены» имеет высокое е: надо произносить не жёны, а жэны.

105

Так понимал поэзию и античный человек: бог поэзии Аполлон имел другое название – Феб, что означает свет, рожденный солнцем, и рождающий свет.

106

Слово «лампада» церковного обихода; оно наталкивает на мысль, что Пушкин имел в виду европейскую инквизицию, которая преследовала светскую науку и искусство.

107

См. также анализ стихотворения в кн.: Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996. С. 791–795.

108

См. рассуждения по этому поводу в кн.: Эткинд Е.Г. Божественный глагол. Пушкин, прочитанный во Франции. М., 1999. С. 296–297.

109

Пушкин точен: он не говорит, что земная героиня стихотворения (А.П. Керн) – «виденье» и «гений чистой красоты». Он употребляет сравнительный оборот: «Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты».

110

«Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен.

И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? и кто пойдет для нас? И я сказал: вот, пошли меня. И сказал Он: пойди и скажи этому народу: слухом услышите – и не уразумеете, и очами смотреть будете – не увидите». Библия, Ветхий Завет, гл. 6, ст. 6–9.

111

Фомичев СА. Поэзия Пушкина. Творческая эволюция. Л., 1986. С. 176.

112

По ветхозаветному преданию, Серафим – ангел «пламенеющий», «огненный»; грех очищается, выжигается огнем.

113

См. «<Заметку о «Графе Нулине»>» (1830) А.С. Пушкина.

114

Речь идет, главным образом, о немецких романтиках. Что же касается русских, то в них была сильна просветительская закваска. Наиболее «историчным» среди, например, декабристов был Катенин. – См.: Вацуро В.Э. Пушкин и литературное движение его времени. – «Новое литературное обозрение». 2003. № 59. С. 315.

115

См.: Вацуро В.Э. Пушкин и литературное движение его времени. – «Новое литературное обозрение». 2003. № 59.

116

Это соображение Пушкина относится к поэтической и всякой иной славе, о чем писал не однажды.

117

Киреевский И.В. Критика и эстетика. М., 1979. С. 106.

118

Об этом справедливо писала Стефани Сандлер: «Концепция истории в «Борисе Годунове» состоит в том, что причиной последующих событий являются толки об истории. И далее она утверждает: идея Пушкина состоит в том, что «слова, используемые в повседневной жизни для описания событий общественной значимости, сами начинают творить события»» (Сандлер С. Далекие радости. Пушкин и творчество изгнания. СПб., 1999. С. 116). Вместе с тем нельзя не отметить некоторые неточности в интерпретации текста и отдельных выражений и реплик. Так, автор пишет: «Лукавость Шуйского в том, что он говорит об убитом ребенке как о спящем. Шуйский подчеркивает, что царевич как бы казался спящим, и, даже завершая свой рассказ, уверяет царя в том, что Димитрий «во гробе спит». На самом очевидном смысловом уровне слова Шуйского должны донести до царя: Димитрий выглядел в гробу умиротворенно, как спящий ребенок» (Там же. С. 103). Однако Шуйский лишь хочет уверить Бориса, что царевич мертв: выражение «во гробе спит» по-русски означает «умер», «мертв», а все остальное («спящий», «умиротворенно») не более чем домыслы.

119

Гуковский Г.А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., 1957.

120

Впоследствии эта прерогатива была отменена, и Пушкин не освобождался ни от обычной, ни от личной цензуры Николая I.

121

Те же мысли волновали и Лермонтова в стихотворении «Смерть поэта».

122

Эти, отчасти утопические, идеи не совпадали с намерениями Николая I, который, устно одобрив гуманные идеи Пушкина, отказал в их публичном, как бы от своего имени, печатном распространении под предлогом неудобства разрешить публикацию стихотворения, в котором провозглашалась хвала ему. Об этом Пушкину сообщил А.Х. Бенкендорф. Возможно, Николай I отклонил публикацию по тем соображениям, что она могла посеять в обществе нежелательные для него надежды, будто он и в самом деле решил вскорости освободить декабристов. Вероятно, и Пушкин держал в уме эту мысль, потому что публикация автором, который недавно с глазу на глаз беседовал с императором, был прощен и приближен к его особе, породила бы в обществе толки, якобы слова о «милости» санкционированы самим Николаем I, подавшим поэту идею, которую он выразил в стихах. Пушкин, видимо, хотел связать Николая I словом, а Николай I не желал быть тем же словом связанным.

123

Существует обширная литература в стихотворении «Арион», как русская, так и иностранная: Глебов Г.С. Об «Арионе». В кн.: Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. Вып. 6. М.; Л., 1941. С. 296–304; Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826–1830). М., 1967. С. 153–160; Суздальский Ю.П. «Арион» Пушкина – В кн.: Литература и мифология. Л., 1975. С. 3—21; Смирнов А.А. Романтическая концепция «судьбы поэта» в стихотворении А.С. Пушкина «Арион». «Вестник МГУ». Серия 9 (Филология). 1987. С. 8—12; Немировский И.В. Декабрист или сервилист? (Биографический контекст стихотворения «Арион») – В кн.: Легенды и мифы о Пушкине. СПб., 1994. С. 168–184; Раскольников Ф. Поэт и политик в пушкинском «Арионе». В кн.: Ф. Раскольников. Статьи о русской литературе. М., 2002. С. 12–20.

124

По поводу строки «Я гимны прежние пою» Д.Д. Благой писал: «Именно эта строка… придает стихотворению все его значение… делает его декларацией верности поэта освободительным идеям…» (Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826–1830). М., 1967. С. 159).

125

См.: Раскольников Ф. Место античности в творчестве Пушкина. – В кн.: Статьи о русской литературе. М., 2002. С. 21–59.

126

Общение Пушкина с любомудрами (см. о них далее, в главе «Поэзия русского романтизма») и их журналом «Московский вестник» продолжалось с 1826 по 1829 г. Любомудры хотели бы видеть в Пушкине «философского» поэта в их понимании (т. е. поклонника и провозвестника идей Шеллинга), создателя «метафизической поэзии», настаивали на разрыве с Дельвигом и Баратынским, которых они критиковали, и на сближении с Языковым. Пушкин ценил поэзию Веневитинова, отметил некоторые стихотворения Шевырева, критические статьи И. Киреевского, но не порвал с Дельвигом и Баратынским. В собственном творчестве он развивал принципы «школы гармонической точности».

127

А.А. Долинин пишет: «Сама композиция стихотворения отчетливо выявляет эту логику натурфилософского мифа: первая строфа устанавливает «вселенские» масштабы «феномена рокового» и через сравнение с «грозным часовым» соотносит его с традиционными мифологемами (ср. известный мифологически и сказочный мотив сторожа, охраняющего волшебный предмет); вторая строфа говорит о сакральном происхождении анчара; третья строфа раскрывает сущность анчара как производителя и распространителя смертоносного яда (антитеза живительному меду, пропитывающему мировое древо в скандинавской мифологии, а также сказочной живой воде или золотым яблокам) и вписывает его в природный временной цикл; в четвертой и пятой строфах анчар представлен во взаимоотношениях с миром природы как полный антипод древу жизни; в шестой – девятой строфах рассказывается о добывании яда ценой человеческой жизни, причем резкий переход к глагольным формам совершенного вида (послал, потек, возвратился, принес и т. д.) указывает на то, что речь здесь идет – сообразно с законами мифа – о самом первом посылании к анчару, о прецеденте, от которого ведет свое начало обычная для человеческого общества практика, так сказать о первородном грехе социума» (Долинин А.А. Из разысканий вокруг «Анчара». Источники, параллели, истолкования». – В кн.: Пушкинская конференция в Стэнфорде. 1999. Материалы и исследования. Вып. 7. М., 2001. С. 25).