Валерий Курганов - Рюриковичи. Исторические портреты
Трудно вспомнить еще подобные случаи, когда с такими словами свободные жители города-республики обращались к принятому беглецу, не знающему, где найти приют для себя и своей семьи. Видно, на самом деле тверской князь пришелся по сердцу псковичам. Чем же он мог им понравиться? Князь не запятнал своей чести, отличался храбростью, прямотой, воинскими талантами, был благороден душой, справедлив и добр ― все это и вызвало к нему привязанность вольнолюбивого города Пскова. Готовность псковичей прийти на помощь гонимому, защитить слабого ― что может быть возвышеннее для памяти истории! Любые подвиги меркнут перед таким бескорыстным великодушием.
Иван Данилович не решался на военные действия, пытаясь найти другое решение задачи. Вот уже 20 лет, как в Пскове появились каменные крепостные стены. В Москве белокаменный Кремль возведет только внук Ивана Калиты, Дмитрий Донской, в 1367 году. И строили его как раз псковские и новгородские мастера. Псковская крепость, которую жители называли Кром, в 1323 году (за 7 лет до похода на город Ивана Калиты) выдержала 18 дней осады немецких крестоносцев, у которых были осадные орудия. Дополнительной защитой Крома были крутые берега рек Великой и Псковы. Штурмовать крепость, ожидая удара в спину от союзников Пскова, не входило в планы Ивана Калиты. К тому же он никогда не проявлял полководческих способностей. Его политический талант подсказал ему верный путь. Постоянное старание о поддержании доброжелательных отношений с церковными иерархами, перенесение резиденции митрополита и митрополичьей кафедры в Москву дали еще один результат.
Князь обратился с просьбой к главе русской церкви. Как сообщает житие причисленного впоследствии к лику святых митрополита Феогноста, тот «положил отлучение и проклятие на псковского князя, на весь город Псков и на всю область». Религиозное воздействие оказалось сильнее военной угрозы. Закрылись церкви, прекратились церковные службы. Никого не исповедовали, не причащали. Не крестили младенцев, не отпевали покойников. Один человек ― митрополит, предав своевольный город анафеме, сделал то, что не смогли сделать десятки тысяч вооруженных луками, мечами и копьями воинов, что оказалось не под силу отрядам пехотинцев и кавалеристов, с чем не могли справиться даже стенобитные машины. Таков был результат внимательного отношения митрополита к. просьбе Ивана Даниловича. Такой плод принесло заботливо выращиваемое московским князем дерево любви и согласия с церковной властью.
Александр Михайлович покинул город. У него сохранялись связи с Литвой, его старший брат Дмитрий, казненный ордынским ханом, был женат на дочери великого князя литовского и русского Гедимина. Зная, каков тверской князь, Гедимин не сомневался, давать или нет приют беглецу. Александр Михайлович стал в Литовском княжестве полностью недосягаемым для своих преследователей.
Иван Данилович вздохнул с облегчением. И воевать не пришлось, и тверской князь покинул Русь. А за то, что тот оказался в недосягаемости в Литве, ― так за это московский князь не ответчик перед ханом. С Литвой воевать ему не по силам. Да и приказа от хана на это не было.
А сердце беглого тверского князя рвалось на родину, на Русь. Если уж нельзя вернуться в родную Тверь, так хоть опять бы вернуться в Псков. Гроза, казалось, прошла, и тверской князь опять был принят псковичами. Шесть лет он княжил в Пскове, но, на свою беду, слишком любил родную Тверь. Он рискнул и отправил к хану Узбеку своего сына Федора, чтобы тот передал раскаяние тверского князя и просьбу о прощении. От восстания в Твери прошло уже почти 10 лет. Возможно, Узбек тоже оценил рыцарственное благородство тверского князя. Возможно, он считал, что семья тверских князей уже получила жестокий урок. Ведь по его приказу в Орде уже были казнены ранее отец Александра и старший брат. Возможно, унизительное покаяние Александра он считал наглядным примером для других русских князей Трудно сказать, что повлияло на решение золотоордынского хана, но он простил Александра, разрешил ему вернуться в Тверь и даже выдал ему ярлык на тверское княжение. Младший брат Александра, Константин, без возражений уступил ему тверской престол, удовлетворившись клинским уделом.
Для Ивана Даниловича опять наступило время тяжелых раздумий. Тверь была уже заметно слабее Москвы, так и не оправившись в полной мере после погрома зимой 1327/28 года. Александр, казалось, довольствовался возможностью жить в любимой Твери. Но ему было всего 36 лет, он находился в расцвете сил. Летописи сохранили для нас его высказывание: «Друг за друга и брат за брата стоять, а татарам не выдавать и всем вместе противиться им, оборонять Русскую землю». Его родной город прославился открытым восстанием против унизительной власти татар. Его отец носил ореол мученика, пострадавшего за святую Русскую землю. Александр был широко известен на Руси, к нему потянулись обиженные жестокими поборами Калиты князья. Тверской князь был популярен в Пскове. Его хорошо знали в Литве. Новгородский архиепископ Василий специально приехал в Псков, чтобы крестить там новорожденного сына тверского князя. А теперь и сам татарский хан стал благоволить к Александру Михайловичу. Воля хана переменчива. А если он решит, что Иван Калита стал ему опасен? Московский князь добился от хана права самому собирать дань со всех княжеств и отвозить ее в Орду. А если теперь хан узнает, что часть собранной дани остается в Москве? А если Господь призовет к себе Ивана Даниловича, что станет с его детьми? Что станет тогда с Москвой, если Узбек снова отдаст ярлык на великое княжение в Тверь?
На все эти вопросы был один ответ. Жестокий и неумолимый. Скорее всего Ивану Даниловичу сразу стало ясно, что он должен делать. Тем не менее прошло два года, прежде чем он начал открыто действовать. Первые шаги были малозаметны и не предвещали трагедии. Но в результате часть тверских бояр отъехала из Твери в Москву. Естественно, это не было спонтанным решением. Были проведены встречи, переговоры, согласовывались условия, детали... Этот политический шаг требовал серьезной подготовки с обеих сторон. Ивану Калите надо было выбрать, кому из тверских бояр сделать предложение о переезде, что пообещать, что потребовать взамен. Тем тоже надо было все взвесить. Ведь сменить князя ― дело нешуточное.
Для Александра Михайловича отъезд нескольких боярских семей был неприятен, но он скорее всего не увидел в этом ничего зловещего. Может быть, даже вздохнул с облегчением. Потенциальные предатели уехали, остались самые верные и надежные.
Он не знал, что Иван Данилович только готовится к решающему ходу, полностью владея инициативой в этой политической игре. Ведь призом в ней было благополучие родного города и собственной семьи. Либо поднимется Москва, либо возвысится неожиданно воскресающая Тверь. Либо кто-то из сыновей Ивана станет великим князем владимирским, либо Александр или же кто-то из его сыновей, а может и братьев.
И еще одно обстоятельство. Иван Данилович помнил, что от руки тверского князя, старшего брата нынешнего правителя Твери, погиб его брат Юрий. К политическим мотивам примешивались и личные.
Конечно, Иван Данилович сразу отверг возможность расправы с тверским князем военной силой. Во-первых, военной силы могло и не хватить для быстрой победы. Во-вторых, московский князь не владел искусством победоносных сражений и воевать не любил. В-третьих, это не понравилось бы хану Золотой Орды. Оставалось одно оружие ― оговор. С его помощью старший брат Ивана, князь Юрий, уничтожил Михаила Ярославича руками хана. Теперь Иван искал способ расправиться с сыном Михаила, тверским князем Александром.
Идея возникла скорее всего сразу. Литовское княжество, сильное и недоступное для Золотой Орды, включившее в свой состав ранее покоренные монголами Киев, Чернигов, Курск и другие города, не могло не вызывать опасений у хана. Если бы удалось доказать, что Александр, проживший в изгнании в Литве полтора года, вступил в союз с литовским князем Гедимином против татарского хана, то Иван Данилович мог рассчитывать на успех своего безжалостного замысла. Он хотел устранить с политической сцены своего потенциального соперника, хотя тот пока никак не проявил своих амбиций на возвращение великого княжения. Устранить ― означало физически уничтожить.
Два года после возвращения Александра Михайловича в Тверь московский князь потратил на подготовку задуманного плана. Автор подчеркнуто комплиментарного описания жизни Ивана Калиты, Н.С. Борисов, не сомневается, что тот искал «свидетельства (или лжесвидетельства) измены Александра Тверского Орде... на западе, в Литве. Вся сеть московской разведки была поставлена на ноги... Вероятно, московский князь сумел добыть (или сфабриковать) какие-то документы на сей счет». Привлечены были также показания русских князей, находившихся под влиянием Ивана Даниловича.
