Севостьянов Г.Н. - Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936

9. В поисках выхода из политического кризиса в Европе Додд решил встретиться с советским полпредом в Берлине Я.З. Сурицом и обменяться с ним мнениями о положении в Европе, выяснить возможности сотрудничества. В ходе беседы полпред заявил о готовности советского правительства к совместным действиям с Лигой наций в применении санкций против Италии. Со своей стороны Додд выразил надежду, что "наши страны научатся сотрудничать в области торговли и в деле поддержания всеобщего мира"10. Я.З. Суриц заверил посла, что он постарается сделать все от него зависящее в этом направлении. В то же время в Вашингтон от посла Джесса Страуса из Парижа поступило большое письмо о сложившейся ситуации во Франции. В нем констатировалось чрезвычайно тяжелое экономическое положение страны: "Дела здесь отвратительные. Цены очень высокие, непрерывно происходит девальвация франка. Бюджет не сбалансирован. В Национальном собрании горячие дебаты. Я нахожусь под их впечатлением. У меня подавленное настроение. В стране боятся быстрого перевооружения Германии. Военный министр Жан Фабри накануне нового года признался, что у Германии уже армия численностью в 800 тыс. человек, а во Франции в два раза меньше. Французские военно-воздушные силы незначительны в сравнении с Германией. К тому же они плохо экипированы и не подготовлены. У Франции нет будущего, у ее правительства нет четкой политической линии, финансовой и промышленной программы. Отсутствует сильное руководство. Слишком часто меняются правительства. Что ожидает Францию, никто не знает. Все опасаются угрозы со стороны Германии и возлагают большие надежды на помощь и поддержку США"11. Посол глубоко сожалел, что за два с половиной года своего пребывания в Париже ему не удалось сделать ничего существенного для развития двустороннего сотрудничества. Дипломат Норман Дэвис, глава американской делегации на Лондонской морской конференции, телеграфировал в Белый дом: "Почти все политические лидеры в Европе и даже здесь (в Лондоне. — Г.С.) теперь думают о том, как лучше подготовиться к войне, которую, по их мнению, Германия собирается навязать им. Мы возвращаемся к положению перед 1914 годом"12. 27 февраля из Осло посланник Антони Дрессел Биддл информировал Рузвельта о серьезной перегруппировке сил в мире. Экспансионистские страны — Германия, Италия и Япония, отмечал он, стремятся к объединению. В этих условиях Англия и Франция рассматривают Россию как баланс сил. Польша, представляющая буфер между Германией и Россией, вероятнее всего присоединится к германо-итальянской группировке13. Из Варшавы посол Джон Кудахи писал Рузвельту о неизбежности войны в Европе в случае, если Гитлер будет у власти. Изучая поступавшую корреспонденцию и оценивая ситуацию в Европе, Рузвельт 25 января 1936 г. писал посланнику в Румынии Л.У. Гаррисону: события на европейском континенте выходят из-под контроля. Трудно предсказать, в каком направлении они будут развиваться в ближайшем будущем14. Ежедневные новости из Европы, сообщал он послу в Риме Б. Лонгу, создают впечатление, что в этом регионе может произойти взрыв13. В середине января в Вашингтоне состоялось совещание представителей американской военной промышленности, штаба армии и правительства. Участники встречи констатировали интенсивную подготовку к войне крупных государств и попытались определить перспективы ее завершения. Для этого назывался двухлетний срок. Отмечалось, что Германия занята поисками союзников. Италия активна в Восточной Африке и Средиземноморье (ее военно-воздушный флот был способен нанести удар по Гибралтару и Суэцкому каналу — ключевым позициям Великобритании). Наступление Японии возможно против МНР и, вероятно, СССР. Англия, по мнению участников обсуждения, к войне не готова. Отсюда ее непоследовательность и нерешительность в действиях. Слабое место англичан — авиация и сухопутная армия. В Лондоне вынуждены с этим считаться при выработке и проведении политики. Для перевооружения ей необходимо не менее двух—трех лет. Франция также плохо подготовлена к войне. Перевес военных сил явно на стороне Германии. В случае военного конфликта между СССР и Германией, что наиболее вероятно, трудно предсказать исход войны. Что касается США, то они к войне вообще не подготовлены. Основная их внешнеполитическая линия — нейтралитет. Вашингтону следует укреплять свои силы на Тихом океане, где Япония претендует на доминирующую роль в Азии. Анализ международных отношений показывал, что Германия, Италия и Япония быстро вооружались, увеличивали армии, встав на путь передела мира путем применения силы. Англия и Франция пока не располагали достаточными средствами для оказания сопротивления. Важную роль мог бы сыграть Советский Союз, но в Лондоне и Париже надеялись на возможность продвижения Германии в направлении стран Восточной Европы, а Японии — на Север. Советское правительство видело опасное развитие событий и прилагало усилия к нормализации обстановки. Однако идея коллективной безопасности не давала ожидаемых результатов в Европе. Свидетельством тому было негативное отношение ряда государств к заключению Восточного пакта; неоправданно или точнее преднамеренно затянулась ратификация советско-французского пакта о взаимопомощи. Трояновский возвратился в Вашингтон из Москвы, когда в печати США обсуждалось ежегодное послание президента конгрессу, вопрос о нейтралитете страны в связи с итало-эфиопской войной. Полпред довольно долго отсутствовал — с октября 1935 по февраль 1936 г. За это время произошло много событий. 7 февраля он неофициально встретился с госу дарственным секретарем Хэллом. Они говорили о положении в мире и желательности сотрудничества двух государств. Каждый надеялся услышать что-либо новое в смысле улучшения отношений между двумя странами. "Германия и Япония, — сказал Хэлл, — готовятся к войне. Необходимо сотрудничество Великобритании и США". Трояновский, незамедлительно реагируя, прямо спросил: "Полезно ли сотрудничество с СССР?" Последовал неожиданный ответ: Хэллу неизвестно, готов ли Советский Союз к сотрудничеству и каковы его действительные намерения. Несправедливость слов Хэлла была очевидна. Ведь советское правительство уже более двух лет призывало к созданию системы коллективной безопасности, предлагало заключить многосторонние соглашения о ненападении или взаимопомощи. Это относилось в равной степени к Европе и Азии, но мало кто прислушивался к голосу здравого смысла. То же наблюдалось и в Лиге наций. И понятно, что полпред с удивлением воспринял слова Хэлла. "Мы готовы к реальному сотрудничеству", но готово ли к нему, вопрошал Трояновский, общественное мнение США?16 Как оно относится, в частности, к политике Англии? Хэлл заявил, что поведение Британии во время занятия японцами Маньчжурии и соглашение Хора—Лаваля, их закулисная сделка с Муссолини вызвали большое недовольство американцев и усилили изоляционистские тенденции в стране. Затем государственный секретарь перешел к вопросам, которые, вероятно, больше всего его интересовали. Он спросил о положении на Дальнем Востоке, в частности осведомился о будущем поведении Японии. Такой вопрос отнюдь не был случайным. Хэлл высоко ценил мнение Трояновского как знатока дальневосточных дел, к тому же только что прибывшего из Москвы. Япония вела себя провокационно, вызывающе в отношении СССР. Инциденты на границе в это время не прекращались. Советское полпредство в Токио находилось почти в изоляции. Поэтому Трояновский сказал, что хотя положение на Дальнем Востоке неспокойное и опасное, но, по его мнению, сила "Красной Армии заставит японцев быть благоразумными". Хэлл не преминул затронуть больной вопрос о перспективе переговоров о долгах. Этому он придавал большое значение и занимал твердую позицию, настаивая на непременной их уплате, причем на американских условиях. "Лучше для обеих сторон не поднимать этого вопроса, а думать о развитии торговли"17, — посоветовал Трояновский. Нетрудно заметить, что собеседники на самом деле не обсуждали конкретные предложения об улучшении советско-американских отношений. Они больше говорили о положении в мире. Обмен мнениями показывал отсутствие каких-либо надежд на сотрудничество двух государств на международной арене, что, очевидно, не входило в планы администрации США и вытекало из всего хода рассуждений Хэлла. Трояновский призвал госсекретаря к реальному сотрудничеству. Однако эту идею Хэлл не стал обсуждать. Другие вопросы также серьезно не рассматривались и остались открытыми. Опасное развитие событий в Европе конкретно не было затронуто. Собеседники ограничились лишь констатацией, что Германия готовится к войне и США не хотят расширять с ней торговлю, продавать ей хлопок. У Трояновского создалось впечатление об отсутствии реальной заинтересованности Хэлла в улучшении отношений с СССР и его нежелании устранить разногласия по неурегулированным вопросам. Ведь он не высказал ни одного конструктивного предложения, только намекнул на проблему долгов. У собеседников складывалось мнение, что не следует ждать серьезных изменений во взаимоотношениях двух государств. Таков был итог беседы Трояновского с Хэллом. Полпред видел один обнадеживавший путь сближения, а именно расширение торговли и экономических связей, но решил не форсировать события, а сначала более обстоятельно выяснить положение в стране и настроения деловых кругов. Ознакомившись с политической ситуацией в США, Трояновский 13 февраля информировал Литвинова о некоторых положительных сдвигах в настроении американцев по отношению к Советскому Союзу. Этому способствовали, отмечал он, внешняя политика Германии и Италии, действия Японии в Китае. Кроме того, полагал полпред, в предстоящей президентской избирательной кампании Рузвельт вряд ли позволит атаковать себя противникам советско-американского сближения. Это было не в его интересах. К тому же решения политбюро, принятые перед его отъездом из Москвы, давали основание Трояновскому говорить с американцами более уверенно в отношении развития торговли и получения кредитов18. Полпред излишне оптимистично оценивал будущее советскоамериканских отношений. После получения официальной информации о состоявшемся в феврале 1935 г. пленуме ЦК партии по вопросам усиления борьбы против шпионов-террористов и ужесточения контроля за деятельностью иностранных посольств оптимизм Трояновского уменьшился. Это осложняло работу советских дипломатов за рубежом. 3 марта Литвинов направил письмо Сталину (копии Молотову, Ворошилову, Кагановичу и Орджоникидзе). Он с недоумением и удивлением писал, что получил постановление ЦК, которое категорически запрещает полпредствам выдавать какие бы то ни было визы без разрешения центра. Литвинов с возмущением спрашивал, по чьей инициативе и по каким мотивам оно было принято. "НКИД не был даже запрошен по этому поводу". Он напоминал, что 15 сентября 1935 г. СНК и ЦК подписали указ об ограничении прав полпредств и миссий относительно выдачи местных виз при сохранении возможности выдавать визы дипломатам посольств и консульств, а также членам их семей. Новое же постановление противоречило международным нормам, и применение его могло привести к серьезным осложнениям в отношениях с государствами. "Отказ в немедленной выдаче визы иностранцу, занимающему высокое служебное положение, или дипломатам, возвращающимся к месту службы, дипломатическим курьерам и т.п. принимается зачастую как оскорбление и не практикуется ни одной страной"20. Литвинов предупредил, что иностранные посольства и миссии в Москве могут на основе взаимности применять такую же практику к советским дипломатам. Тогда невозможно будет работать. Он просил срочного разъяснения21. Заметим, что лично Литвинову приходилось работать в нелегких условиях. Он ощущал постоянный контроль за своими действиями и личной жизнью под предлогом необходимости охраны. Это вызывало возмущение. Свидетельством явилось его письмо от 9 сентября 1935 г., с которым он решил лично обратиться к ответственному работнику ЦК Н.И. Ежову, бывшему в то время председателем КПК при ЦК ВКП(б) и одновременно секретарем ЦК ВКП(б). Литвинов констатировал, что свыше десяти лет у него не было охраны и все было благополучно, хотя ГПУ неоднократно предупреждало о готовившихся покушениях. "Нарком внутренних дел СССР Г.Г. Ягода установил такой режим охраны, который дискредитирует и раздражает меня, раскрывает мое инкогнито, более того, делает меня иногда совершенно неработоспособным. У меня иногда появляется желание уединиться, погулять совершенно свободно, не чувствовать за собою шепота, шагов, только тогда я могу обдумать какую-нибудь проблему или необходимое выступление". Он убедительно просил не навязывать ему охраны там, где это абсолютно не нужно, к тому же сократятся огромные валютные расходы, требуемые на надуманные меры охраны22. Решения февральского пленума ЦК ВКП(б) не способствовали созданию нормальных условий для работы дипломатических миссий в Москве. Это отрицательно сказывалось на отношениях нашего государства с внешним миром, порождало недоверие у иностранных дипломатов и, надо полагать, вызвало недоумение у сотрудников полпредства в Вашингтоне. Но февраль принес им еще одно огорчение — они узнали об отзыве Б.Е. Сквирского из США, что лишало их умного, опытного и талантливого советника, доброго, скромного и прекрасного товарища. Бориса Евсеевича отзывали из Вашингтона и посылали полпредом в Афганистан. Таким образом, из центра мировой политики и дипломатии ему предлагали ехать в маленькую страну, где не требовались его обширные познания и огромный опыт. Разумеется, лучше было бы использовать его в центральном аппарате Наркомата иностранных дел. Дальнейшая судьба Б.Е. Сквирского весьма трагична. В ноябре 1938 г. он был арестован, а в 1941 г. расстрелян, впоследствии реабилитирован. Б.Е. Сквирский был человеком со сложной и необыкновенной судьбой. В жизни на его долю выпало много тяжелых испытаний. Родился он на закате XIX в., в 1887 г. Рано приобщился к политической жизни. Когда ему было восемнадцать лет, вступил в партию эсеров. В 1908 г. в Харбине был арестован по делу эсеровской военной организации. Три года находился в предварительном заключении. Затем суд приговорил его к лишению всех прав и к ссылке на поселение. В канун мировой войны, в 1913 г., Сквирский вместе с женой, политкаторжанкой, совершил из Якутии побег и оказался в Австралии. В эмиграции ему было нелегко. Наблюдал за жизнью австралийского народа, работал, овладевал английским языком и мечтал скорее возвратиться в Россию. Во время бурных социальных и политических потрясений в 1917 г. он возвратился во Владивосток. Опять включился в бурную политическую жизнь. Два года спустя порвал с эсерами. С момента образования Дальневосточной республики стал там товарищем министра и министром иностранных дел. В 1921 г. в составе делегации ДВР был послан в Вашингтон на конференцию по морскому разоружению, урегулированию послевоенных проблем Дальнего Востока и Тихого океана. Конференция работала с 12 ноября 1921 по 6 февраля 1922 г. Члены делегации ДВР в это время подготовили и распространили в США ряд брошюр о лесных, рыбных, угольных богатствах республики, в которой много было также пушнины и золота. Сквирский выступал в разных аудиториях перед американцами, рассказывал о широких возможностях сотрудничества в деле строительства железных дорог, мостов. Деловые люди верили ему, выражая готовность к заключению крупных сделок. Так, фирма "Марион" предложила сделку на изготовление драг для добычи золота на сумму 5 млн долл.. Однако политическая неустойчивость на Дальнем Востоке и отсутствие правительственных гарантий препятствовали установлению торгово-экономических связей. Многие представители делового мира заняли выжидательную позицию. Министр торговли Г. Гувер, получив от главы делегации А.А. Языкова письмо, направил его в госдепартамент, где оно было только принято к сведению.