Петр Шелест - Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС
23–28 июня. Командировка в южные области республики, был в Киевской, Черкасской, Кировоградской, Николаевской, Херсонской областях. Посмотрел поля, примерно определился с местными областными работниками с состоянием урожайности и предстоящими хлебозаготовками. Общее впечатление неплохое. Детально ознакомился и осмотрел строительство Каховского оросительного канала, грандиозное сооружение, но много еще нерешенных вопросов надо решать и помогать строителям. Передохнул на острове Бирючем, чудесный уголок — море и степные просторы острова.
18 июля. Позвонил мне Ю. В. Андропов, сообщил, что днями в Киев приедут его заместитель Цвигун и Федорчук, новый председатель КГБ на Украине вместо Никитченко. Мне очень жалко В. Ф. Никитченко, отличный разумный работник, имеет свое мнение и может его отстаивать. А таких людей недолюбливают «вожди». На первого заместителя председателя КГБ рекомендую С. И. Крикуна. Москва куражится.
20 июля. Принял Цвигуна, Никитченко, Федорчука. Окончательно решился вопрос об освобождении Никитченко в связи с его «переходом на другую работу» — он уезжает в Москву. Федорчук назначается на его место. На Украине своя сложность и своя специфика в работе органов КГБ. Аппарат комитета квалифицированный, но его можно неправильно использовать и задергать. Посмотрим, что получится, но я ничего хорошего от этой перемены не жду.
После приема Цвигуна мне позвонил Андропов, что-то больно обеспокоен, все это не зря, что-то в той замене кроется.
29 июля. Утром вылетел в Крым на отдых, со мной находятся Ирина, брат Митя и старший внук Петя. Погода стоит хорошая, отдых проходит нормально, хотя почты идет очень много, минимум пять часов в день рассматриваю ее. Да один-два часа уходит на телефонные разговоры с Киевом, Москвой, областями, и все нужно.
28 августа. Пригласил Косыгина поехать посмотреть рисовые поля и некоторые колхозы и хозяйства Крымской области. Он, против обыкновения, дал согласие с большой охотой, это, очевидно, потому, что в Крыму в это время не было Брежнева. Рисовые поля посмотрели в Красноперекопском районе на Северо-Крымском канале. Рис отличный, огромные плантации. На Косыгина это произвело большое впечатление, он подробно всем интересовался. Затем посетили комплексное хозяйство — колхоз «Дружба народов». Здесь осмотрели виноградники, сады, в том числе и пальметные, животноводческий комплекс, винзавод и консервный завод, новый поселок городского типа. Косыгин заявил, что он нигде и никогда такого хозяйства не видел. Вечером в Симферополе в особняке хорошо посидели, Косыгин изрядно выпил, поздно ночью я его еле довез на дачу. Он попросил меня никому о его состоянии не говорить. Как можно это сделать, если были вместе? Не стоит об этом просить, должна быть честность.
Ирина получила вызов, приглашение от нашего представителя в ООН Паляничко посетить США. По этому вопросу посоветовался с А. А. Громыко, он отнесся к этому положительно и даже одобрительно: «Пусть поедет посмотрит иной мир и свет». Даже предложил Иринке лететь в его самолете — он летел на очередную сессию ООН.
9 сентября. Принял Федорчука, нового председателя КГБ республики. Состоялся крупный и строгий разговор; он начал заниматься несвойственными делами: превышением власти и законности, контрольными функциями за советским и партийным активом. Звонит утром на работу министрам и проверяет, находятся ли они на работе. Проверяет, как поставлена учеба министров и какая тематика занятий. Открыто критикует прежнее руководство КГБ — Никитченко, его методы и формы работы и увлечение «техницизмом», мол, науку вводили, а агентуру растеряли, да и наружная служба поставлена из рук вон прохо.
Я откровенно высказал Федорчуку все и сказал, что не стоит ему лезть в дела, ему несвойственные. Лучший способ наладить работу органов КГБ — это работать, а не заниматься критиканством предшественника, так я сказал Федорчуку. По всему видно, что не понравился такой мой разговор ему. Думаю и уверен в том, что действует он так не по своей инициативе — не такой он «герой». Он явно имеет «директиву» комитета, а комитет без одобрения и прямого указания и санкции Брежнева не мог пойти на такой шаг. Брежнев делает ставку на КГБ как «орудие» всесторонней информации и укрепления своего личного «авторитета» в партии. Это позорное явление в нашей партии. Оказывается, говорить правду, даже в партийных органах, опасно, надо следить за каждым своим словом, хотя ты его и говоришь справедливо. За всем следят, все доносят, даже ты сам не знаешь, кто это может сделать. Установлена сплошная агентура и слежка. Как это все отвратительно!
С Федорчуком разобрали все вопросы укрепления органов КГБ и некоторые перемещения кадров. Я подписал письмо в ЦК КПСС с просьбой увеличить штаб работников КГБ на Украине. Надо создавать везде городские и районные отделы КГБ, усилить оперативные отделы. Отдел агентуры работает плохо, процент отдачи низок, всего 35–40 %. Информация в ЦК от органов часто поступает не по существу, безответственная и низкого качества. Надо организовать разведывательные профилактические мероприятия по особо режимным предприятиям. Федорчук доложил, что при комитете создана специальная инспекция в количестве 20 человек для проверки работы и помощи областным управлениям КГБ. Обсудили вопросы размещения комитета, надо строить дополнительно помещение на 3–3,5 тысячи кв. м. Дал согласие. Обсудили вопросы, где разместить специальные курсы, вечернюю школу и специальную школу кулинарии.
Обсуждали вопрос о первом заместителе, я снова назвал кандидатуру С. Крикуна. Кадровые перемещения: Фесенко из Крыма забрать на киевское областное управление КГБ, в Крым переместить Логвиненко из Херсона, на херсонское управление Жабченко из Закарпатья.
19 сентября. Серьезно заболел Янгель, глубокий инфаркт, и это не первый у него. Срочно своим самолетом в Днепропетровск направил бригаду квалифицированных врачей. Сообщают, что состояние такое, что имеется большая опасность для жизни. Сообщил об этом в приемную Брежнева, его самого на месте не было. Разговаривал с Сусловым. Сообщил ему о Янгеле, но для него это «темный лес» — никакой реакции, ни вопросов, ни интереса. Сухой, странный и трудный человек, я даже жалел, что ему позвонил по этому вопросу.
Мне стало известно, что Федорчук занимает явно экстремистскую позицию, проявляет чересчур большую «активность и смелость». Безусловно, делает все это не самостоятельно, а с санкции и поддержки Москвы, и больше того: не только с санкции, а по прямому указанию и плану.
Все кадры КГБ перемещаются по республике только с санкции Андропова. Об этом лично докладывается Брежневу. Недостойно ведет себя Федорчук по отношению к Никитченко: обвиняет его в том, что он ослабил дисциплину в комитете и органах КГБ. Почему киевские евреи писали письма в Израиль? (Как будто они меньше пишут из других мест, из той же Москвы?) «Докапывается», почему не было настоящей борьбы против националистов и «труда» Дзюбы. По его мнению, борьба тогда, когда просто без разбора сажают в тюрьму. Федорчук заявил: «Мы работаем на Союз, мы интернационалисты, и никакой Украины в нашей работе нет». От таких тупоголовых и рождаются националисты. Федорчук недопустимо груб с аппаратом комитета, высокомерен с товарищами по работе. Очень интересуется, чем занимается ЦК КПУ и Совмин республики. Ряд разумных технических мероприятий в работе комитета отменены. Научный отдел постепенно упраздняется. Ясно, что новый человек самостоятельно так действовать не может. Все эти и другие вопросы мне изложил Крикун. Молчать не буду, ибо не согласен с тем, что партийные органы и их руководители ставятся под контроль КГБ. Пусть в Москве знают, что мне все известно. Знаю, что при прямой постановке этого вопроса будут «юлить», и в первую очередь Брежнев, ибо он организатор этого позорного явления в партии.
16 октября. Был на приеме у Л. И. Брежнева, главный разговор — это о предстоящем XXIV съезде КПУ. Я прямо спросил у Брежнева, как мне ориентироваться на предстоящем съезде? Брежнев мне ответил: «Претензий к тебе у нас нет, работа у тебя ладится, работай спокойно».
Как-то на одном из заседаний он подал реплику, что, мол, на Украине три первых заместителя председателя Совмина. Я тогда промолчал. Сейчас ему сказал: «Третий первый заместитель предсовмина Семичастный ведь утвержден по твоей просьбе!» Он промолчал.
Я ему снова высказал свое мнение о нецелесообразности перевода работать на пятидневную неделю работников сельского хозяйства, торговли, МВД, бытового обслуживания. Он по этим вопросам колебался, но я видел, что никаких конкретных решений он принять не может. Хотя мы в республике в этих организациях работаем по шестидневной неделе.
Брежнев в беседе пожаловался, как всегда, на занятость и усталость. Думает, взять отпуск на две-три недели — передохнуть. Готовится к переговорам с вьетнамцами, к приему Кастро.
