Анатолий Тарас - Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв

И так как через некоторое время 400 солдатам стало невмоготу так долго и так далеко бегать с тяжелыми мушкетами в руках и столько часов биться с врагом, стрелять, рубить и колоть, то полковник Борковский выпустил несколько отрядов конных копейщиков, которые должны были прийти им на помощь. Поскольку они не могли добраться до московитов на конях по разрытым улицам, полковник приказал поджечь на всех улицах угловые дома, а дул такой ветер, что через полчаса Москва от Арбата до Кулижек была вся охвачена огнем, благодаря чему наши и победили. Ибо русским было не под силу обороняться от врага, тушить огонь и спасать оттуда своих, и им пришлось поэтому обратиться в бегство и уйти с женами и деть ми из своих домов и дворов… В тот день вы горела третья часть Москвы, и много тысяч людей погибло от пуль, мечей и от охватившего их огня».

Разумеется, национал-патриоты придумали совершенно иную версию событий, начавшихся 19 марта. Якобы поляки попытались заставить московских извозчиков поднимать пушки на стены Кремля, те уперлись, началась драка, быстро переросшая в массовое побоище. Характерно, что единственным «первоисточником», сообщающим эту выдумку, является книга «Очерки по истории СССР. Конец XV — начало XVII в.», изданная в Москве в 1955 году (см. в ней страницу 577). Между тем, Конрад Буссов был непосредственным свидетелем почти всех описываемых им событий или же лично слышал рассказы таких свидетелей.

Ратники из ополчения Ляунова, успевшие проникнуть в Москву, дрались вместе с горожанами. На Сретенке большим отрядом москвичей командовал князь Д. М. Пожарский. К нему присоединились пушкари из находившегося рядом Пушечного двора. Пожарскому удалось выстроить острожек (укрепление) у церкви Введения на Лубянке, который закрывал выход из ворот Китай-города. Отряд Ивана Бутурлина сражался возле Яузских ворот, а дворянин Иван Колтовской занял Замоскворечье.

Но к середине дня 20 марта бои шли уже только на Сретенке. Пожарский дрался там до вечера. Вечером он был ранен в голову и вынесен ратниками из боя. Его удалось увезти в Троицкий монастырь. Последнее сопротивление прекратилось. На улицах лежало около семи тысяч трупов.

Многие москвичи, несмотря на мороз, бежали из столицы. Лишь некоторые 21 марта пришли к Гонсевскому просить о помиловании. Тот велел им снова присягнуть Владиславу и отдал приказ своим людям прекратить убийства, а покорившимся москвичам иметь особый знак — подпоясываться полотенцем. Конрад Буссов так написал о последующих днях:

«Так как в течение четырнадцати дней не видно было, чтобы московиты возвращались, воинские люди только и делали, что искали добычу. Одежду, полотно, олово, латунь, медь, утварь, которые были выкопаны из погребов и ям и могли быть проданы за большие деньги, они ни во что не ставили. Это они оставляли, а брали только бархат, шелк, парчу, золото, серебро, драгоценные каменья и жемчуг. В церквах они снимали со святых позолоченные серебряные ризы, ожерелья и вороты, пышно украшенные драгоценными каменьями и жемчугом. Многим польским солдатам досталось по 10,15, 25 фунтов серебра, содранного с идолов, и тот, кто ушел в окровавленном, грязном платье, возвращался в Кремль в дорогих одеждах. На пиво и мед на этот раз и не смотрели, а отдавали предпочтение вину, которого несказанно много было в московитских погребах — французского, венгерского и мальвазии.

Кто хотел — брал. От этого начался столь чудовищный разгул, блуд и столь богопротивное житье, что их не могли прекратить никакие виселицы, и только потом Ляпунов положил этому конец при помощи своих казаков»…

Тяжело раненый Дмитрий Пожарский несколько недель отлеживался у монахов в Троице-Сергиевом монастыре, затем отправился на лечение в свою вотчину Мугреево. Позже именно там он узнал об осаде Москвы первым ополчением, о кознях казаков против Ляпунова и его гибели, о массовом уходе дворян и служилых людей из ополчения.

Что касается Гермогена, то поляки арестовали патриарха и заключили в кремлевский Чудов монастырь. Некоторые российские авторы (например, А. Б. Широкорад) уверяют, будто бы его уморили голодом. Но это неправда. Правда то, что поляки и литвины действительно считали Гермогена «зачинщиком всего мятежа» (что соответствовало истине) и потому взяли его под стражу. Как пишет Карамзин, (они) «не пускали к нему ни мирян, ни духовенства; обходились с ним то жестоко и бесчинно, то с уважением, опасаясь народа».

Однако перехватить инициативу они не смогли. Послания патриарха достигли цели. Их переписывали, распространяли, читали в храмах и на площадях. До своего ареста Гермоген успел сформировать общественное мнение в пользу борьбы с интервентами.

Дальнейшие действия

первого ополчения

(апрель — июнь 1611 г.)

Ляпунов и Трубецкой с основными силами (от 30 до 50 тысяч человек, более точные данные отсутствуют) подошли к Москве 24 или 25 марта. Днем раньше пришел Заруцкий со своими казаками. С приходом ополчения 9 апреля бои возобновились. Ополченцы заняли половину стен Белого города, оставив свободным лишь выезд в сторону Можайска. Литвины, поляки и немцы отошли к Китай-городу и Кремлю. В ночь с 21 на 22 мая последовал решительный штурм Китай-города, но осажденные его отбили.

Ополчение Ляпунова не имело сил для штурма Китай-города и Кремля с их мощными каменными укреплениями. У него не было осадных орудий, способных разрушить стены. Да и моральный дух войска был слишком низок, чтобы идти на штурм и нести большие потери. Сложилась патовая ситуация: ополчение ничего не могло сделать с польско-литовским гарнизоном в Москве, а литвины и поляки — с ополчением.

Ополчение не имело ни единой структуры, ни общего руководства, ни четкой программы действий. Неоднороден был и социальный состав ополченцев, среди которых были дворяне и служилые люди, казаки и бывшие холопы. Интересы тех и других относительно будущего государственного устройства Руси, мягко говоря, не совпадали.

Дворян и служилых людей возглавлял Прокофий Ляпунов, казаков и бывших тушинцев — атаман Иван Мартынович Заруцкий и князь Дмитрий Михайлович Трубецкой. Однако среди них началось острое соперничество. 22 июля 1611 года по ложному обвинению в «умышлениях» против казаков был убит Прокофий Ляпунов. Считая себя лицом неприкосновенным, он явился в казачий «круг» для переговоров, но казаки без долгих размышлений просто зарубили его, а заодно еще одного рязанского дворянина — Ивана Ржевского. Затем они начали избивать его сторонников, вынудив их покинуть лагерь и разойтись по домам.

Подоплекой этого убийства явилось решение вождей ополчения (Ляпунова, Трубецкого и Заруцкого), принятое 23 июня 1611 года, о приглашении на московский престол принца Карла-Филиппа, родного брата шведского короля Густава-Адольфа. Дело повернулось (было выставлено) таким образом, что якобы Ляпунов задумал превратить «вольных казаков» в бесправных холопов шведского королевича. Ну и, разумеется, к тому были добавлены стандартные обвинения в намерении «истребить» православную веру, чтобы заменить ее «латинством». Правда, в Швеции господствовало лютеранство, но для невежественных рубак такие мелочи не имели никакого значения.

После гибели Ляпунова в ополчении остались, в основном, люди князя Д. М. Трубецкого и атамана И. М. Заруцкого.[204] Вскоре Заруцкий организовал удачное нападение на Новодевичий монастырь и захватил его.

Осажденные в Кремле литвины, поляки и немцы голодали. Они бы давно сдались от голода, но 14 августа через Белый город в Кремль сумел прорваться отряд гетмана Яна-Петра Сапеги, который доставил осажденным продовольствие — 2000 караваев хлеба и другие продукты. Как это ни удивительно, следующей ночью Сапега внезапно умер в Кремле, непонятно отчего. Буссов и другие современники сообщают, что он «заболел».

Предыстория этого прорыва такова. Сапега со своим войском (5000 человек) прибыл под Москву еще 4 июня. Но почти месяц он раздумывал — выступать ему на стороне поляков или же ополчения. Наконец, 1 июля он по предложению Гонсевского отправился со всем войском к Переяславлю за продовольствием. 14 августа он вернулся и с ходу пробился к Кремлю.

24 августа у Климентовского острожка под Москвой произошло сражение между литвинским отрядом гетмана Яна Карла Ходкевича и войсками ополчения. Ходкевич потерпел поражение и отступил. Однако 6 октября он все же пробился к Кремлю с двумя тысячами человек, произвел замену гарнизона и оставил ему столько продовольствия, что тот смог продержаться еще год. Затем Ходкевич ушел из Москвы.

Последняя крупная попытка Первого ополчения освободить Москву была предпринята в декабре 1611 года. Отряд казаков (около 500 человек) во главе с атаманом Андреем Просовецким взорвал ворота Китай-города и ворвался внутрь крепости. Но поляки, литвины и немцы огнем из 30 орудий и множества мушкетов отбили штурм. После этой неудачи Первое ополчение фактически прекратило активные боевые действия.[205]