Неожиданный Владимир Стасов. ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУССКИХ БЫЛИН - Александр Владимирович Пыжиков
Богатыри наших былин нередко играют в какую-то игру на шахматной доске. Песни называют иной раз эту игру "шашки-шахматы" и тут же прибавляют: "тавлеи немецкие". Казалось бы, на первый взгляд всего естественнее предположить, что здесь речь идёт об игре в шахматы. Но это совсем не так. Описывая калмыцкий образ жизни и нравы, Бергман рассказывает, что у калмыков в большом употреблении "одна персидская игра, которую калмыки зовут нарр, а русские — тавлея. Она похожа на европейский триктрак. Играют на низеньком столе, у каждого игрока есть по 6 мест (квадратов), по которым мечут белые и чёрные камешки". Эта азартная игра любима на Востоке со времён глубокой древности: уже в Магабгарате, Рамаяне, Гаривансе и т. д. цари, царевичи и богатыри предаются ей со страстью и проигрывают не только все богатства, всё состояние своё, но даже жён и, наконец, даже собственную свободу и жизнь. Довольно вспомнить знаменитые эпизоды Магабгараты о пяти братьях Пандуидах, играющих с Куруидами, двою родными братьями своими, о Нале и Дамаянти и т. д. Эту же игру мы встречаем также в поэмах и песнях почти всех народов Азии, и в числе особенно любопытных примеров, близко подходящих к рассказам наших былин, можно указать на одну алтайскую песню: тут богатырь Тастаракай играет с дочерью Ай-Хана, сначала проигрывает ей коня, шубу, самого себя, а потом отыгрывает всё это назад, да ещё вдобавок выигрывает и самую дочь Ай-Хана. Но только тут игра идёт уже не в кости, а в карты, вероятно, под влиянием китайского соседства; в сибирско-тюркских песнях часто говорится о карточной игре: играют в 9 колод. У нас в былинах говорится не только о том, как богатыри вообще играют в тавлеи друг с другом, но ещё рассказывается, что они играют с иноземным царём, и ставят на кон всё имущество, собственную свободу и жизнь. Но разница наших богатырей от восточных здесь в том, что наши никогда ничего не проигрывают и всегда одерживают верх, точно так же в былинах, как и в сказках.
* * *В русских былинах часто говорится о "камнях самоцветных". На первый взгляд можно подумать, что они должны свидетельствовать только о роскоши предметов, на которых находятся, и о богатстве их хозяев. Но на самом деле, их значение совсем другое. Они занимают в былинах ту роль, которую в восточных поэмах и песнях, преимущественно буддийского времени, играют драгоценные камни, сами собой светящиеся и исполняющие всякие желания. Наш самоцветный камень лежит на дне моря; добытый оттуда, он освещает всё, что около него находится. Так, например, в палате у Дюка Степановича (его отечество, по словам былины, Индия) "вкладены камни драгоценные: видно молодца станом, лицом, возрастом"; у коня Ильи Муромца "меж глазмы да под ушмы самоцветное насажено каменье, не для рада красы молодецкия, а для ради осенних тёмных ноченек: оно за 30 вёрст, как светел месяц, пекёт"; царевич Константин Леванидович велит вставить в заднюю и в переднюю луку своего седла "по тирону по камню, по дорогу, по самоцветному: не для ради его самого молодца, басы (красы) для ради и крепости богатырския, для ради пути-дороженьки, для ради тёмной ночи осенней, чтобы видеть при пути-дороженьке: темна ночь до бела света"; у Дюка Степановича и у калик перехожих вплетено в лапотики, семи шёлков, "по ясному по камешку самоцветному"; или же говорится, что калики "взяли по камешку антавенту, день идут по красному солнышку, ночь идут по камешку антавенту"; наконец, такие же "камни самоцветные, все яхонты, втираны были" в 300 стрел Дюка Степановича: "где стрела летит, от неё луч печёт, в день красно солнышко, в ночь от светлого месяца". Все эти камни — отголосок тех чудодейных камней, рассказами о которых наполнены азиатские поэмы и повести. Первоначальное их местопребывание, как и у нас, дно морское: вспомним, как богатырь Аг-Ай выносит оттуда белый камень, а когда он положил его в своём жилище, "всю тёмную, словно ночь, юрту осветило светом его, точно сделался день". Отчизна светящегося драгоценного камня Гессер-Ханова — также глубина морская. Гессер-Ханово жилище освещалось драгоценными камнями, вставленными в кровельную балку и в четыре угла палаты: они светились, словно огонь, так что ночью не надо было ламп. Гессер-Хановы 30 стрел светились огнём от драгоценных камней, в них вправленных. Для освещение дороги, Гессер-Хану служат драгоценный же камень, светящийся как огонь, и данный ему из благодарности "Божьими детьми", освобождёнными им из неволи у 12-голового волшебника: "Держи только этот камень в руках, — говорят они, — и уж он посветит тебе, сколько нужно, в дороге". Но в восточных рассказах светящиеся камни имеют ещё и другую роль, кроме освещения. За светящимся драгоценным камнем спускается, в "Дзанглуне", на дно моря Джинпа-Ченпо (наш Садко), и этот камень оказывается также и светится в руках у 500 девиц, выходящих навстречу к царевичу Гедону. Этот камень, очень часто упоминаемый в индийских, тибетских, монгольских и калмыцких рассказах, называется Чинтамани — по-санскритски это значит исполняющий все желания; в киргизских рассказах — Эрмэк Тас; и обладатель его может по своему желанию получать всё, чего только захочет, и даже спастись от всякой беды. Такого общераспространённого в Азии значения не удержали наши самоцветные камни, зато тем крепче удержалось их световое значение: наши былины, в этом последнем отношении, рассказывают те самые подробности и в таком же количестве, как те азиатские поэмы и легенды, которые принадлежат буддийству. Кажется, нельзя сомневаться в том, что эти камни первоначально должны были называться у нас не "самоцветными", как мы теперь везде читаем в былинах, а "самосветными".
