Ричард Пайпс - Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть 1917 — 1918
Руководство ВСНХ Ленин поручил А. И. Рыкову, которого один из его знакомых описывал как «добродушного русского интеллигента», чем-то напоминавшего «провинциального врача». Другим он казался похожим на «захолустного земского агронома или статистика»66. Без сомнения, у него не было ни личных качеств, ни знаний и опыта, необходимых для того, чтобы перестроить сверху донизу всю российскую экономику67. Рыков родился в крестьянской семье, получил поверхностное образование, а затем целиком посвятил себя революционной деятельности, работая с Лениным, которому был фанатично предан. Всегда непричесанный, неряшливо одетый, он говорил мало и медленно, чем завоевал себе репутацию волевого человека, но, будучи поставлен перед необходимостью принимать решения, оказался совершенно беспомощным. Отсутствие административных талантов сделало стоявшую перед ним и без того трудную задачу просто невыполнимой.
Настоящим вдохновителем работы ВСНХ — «Сен-Жюстом российской экономики» — был Юрий Ларин. Этот полупарализованный, страдавший страшными болями инвалид, мало известный даже специалистам, может по праву считаться автором уникального в истории достижения: вряд ли кому-нибудь еще удавалось за невероятно короткий срок в тридцать месяцев пустить под откос экономику великой державы. Ларин имел огромное влияние на Ленина, который в первые два с половиной года своей диктатуры из всех мнений экономических советников более всего прислушивался к его мнению. Ларин всегда был готов предложить быстрое и радикальное решение по сложным вопросам и благодаря этому завоевал репутацию «мага» от экономики. Его кабинет, находившийся в номере гостиницы «Метрополь», был местом паломничества, куда со всей России сходились люди с самыми фантастическими экономическими проектами. Все эти предложения рассматривались, иные весьма серьезно, некоторые из них принимались. Лишь в начале 1920 года Ленин разочаровался в своем советнике и удалил его из президиума ВСНХ, где тот, благодаря своим идеям и личным качествам, играл до этого времени ведущую роль. [Ленин. Хроника. Т. 8. С. 243, 267. Большинство специалистов, занимавшихся в этот период экономическим планированием, позднее попали в немилость у Сталина и были расстреляны. Ларину, жертве перенесенного в детстве полиомиелита, посчастливилось умереть своей смертью в 1932 году.].
Настоящее имя Ларина было Михаил Александрович Лурье. Он родился в 1882 году в Крыму, в интеллигентной еврейской семье. Как вспоминал он сам, его детство прошло в «оппозиционной атмосфере»68. В восемнадцать лет он вступил в радикальную организацию и с тех пор вел типичную жизнь русского революционера: занимался подпольной работой, создавал нелегальные рабочие объединения, отбывал сроки в тюрьмах и ссылках. По своим политическим взглядам он примыкал к меньшевикам. Высшего образования не получил, а экономические знания почерпнул в основном из газет, толстых журналов и радикальных брошюр. Во время войны он занялся журналистикой и писал из Стокгольма о событиях, происходивших в Германии, для либеральной газеты «Русские ведомости». Статьи его, выражавшие восхищение немецким «военным социализмом», были довольно популярны. После революции они вышли отдельной книгой69. Весной 1917 года он работал в Петроградском Совете, а в сентябре примкнул к большевикам70. В первые месяцы большевистской диктатуры он подготовил ряд важных декретов; некоторые из них были приняты. То, что в советской России был учрежден Высший совет народного хозяйства, развернуто экономическое планирование, национализирована промышленность, что правительство заявило об отказе от внешних долгов и взяло курс на отмену денег, — все это было во многом заслугой Ларина.
Для работы в ВСНХ были привлечены не только большевики. Здесь нашли для себя дело интеллектуалы из других партий, главным образом меньшевики, и независимые специалисты. Деятельность этого органа не требовала от сотрудников определенности политических убеждений, поэтому многие работавшие здесь противники режима могли считать, что они служат народу. В кратчайшее время ВСНХ вырос в гигантскую бюрократическую гидру. Его головной орган находился в Москве, на Мясницкой, в огромном здании бывшей второсортной гостиницы, а щупальца протянулись по всей стране. Через десять месяцев после создания (в сентябре 1918 г.) в ВСНХ работало уже 6000 чиновников, ежедневная заработная плата которых составляла 200 тыс. рублей71. Такое количество сотрудников и такой бюджет, быть может, и не были чрезмерны, когда бы эта организация выполняла поставленную перед ней задачу, то есть руководила экономикой страны. Но в действительности она занималась исключительно изданием приказов, которые никто не выполнял, и насаждением бюрократических структур, в которых никто не нуждался.
Никогда и ни в какой мере ВСНХ не был «организатором народного хозяйства и государственных финансов». И не только из-за наличия огромного неподконтрольного ему частного сектора. Он даже не приступил к решению задачи распределения продовольствия и других потребительских товаров, уступив эти функции наркомату продовольствия. Реально ВСНХ сделался органом, который управлял — точнее, пытался управлять — национализированными отраслями советской промышленности, иначе говоря, стал наркоматом промышленности, действовавшим под другим названием.
К национализации промышленных предприятий большевики приступили вскоре после Октября. Как правило, основанием для этого служили обвинения владельцев и руководства в «саботаже». В этих случаях предприятие передавалось в руки фабричного комитета. Иногда — это относилось, например, к текстильным фабрикам, принадлежавшим А.И.Коновалову, бывшему министру Временного правительства, — реальным мотивом экспроприации была политическая вендетта. Кульминационной точкой этой фазы спонтанной, не имевшей никакого плана национализации была экспроприация в декабре 1917 года Путиловского завода. Большинство таких акций производилось без соответствующих распоряжений из центра, по инициативе местных властей — вначале Советов, а затем региональных отделений ВСНХ. Как показала проверка, проведенная в августе 1918 года, из 567 национализированных и 214 реквизированных предприятий лишь пятая часть была отнята у прежних владельцев по прямому приказу из Москвы72.
Начало систематической национализации было положено декретом от 28 июня 1918 года73. Инициатором его был Ларин. Побывав на торговых переговорах в Берлине, он пришел к выводу, что немцы намерены установить контроль над основными отраслями советской промышленности. Подписав Брест-Литовский договор, большевики согласились предоставить законодательные льготы гражданам и фирмам государств, входивших в Четверной союз, разрешив им владеть имуществом и заниматься предпринимательской деятельностью на территории России. Иностранцам — владельцам национализированного имущества должна была выплачиваться компенсация. Это давало русским возможность продавать предприятия немцам, которые могли оставаться их владельцами или требовать компенсации. Ларин убедил Ленина, что только полная и решительная национализация помешает немцам стать хозяевами российской промышленности74. Если Ленин и колебался, то лишь из опасений вызвать этим нежелательную реакцию Германии. Как мы знаем со слов Ларина, многие большевики боялись, что национализация может заставить немцев разорвать с советской Россией дипломатические отношения и объявить «крестовый поход» против большевизма. Однако страхи эти оказались напрасными. Заявив, что декрет о национализации «нелоялен», немцы «все же подчинились, признали национализацию всей промышленности и войны из-за этого не начали»75. В конце концов, немцам ведь была гарантирована компенсация, а страны Согласия не получали за национализированное имущество ничего.
Декретом от 28 июня предписывалась национализация всех промышленных предприятий и железных дорог с капиталом в 1 млн. рублей и более, принадлежавших корпорациям и компаниям, без всякого возмещения убытков. Исключение составляли кооперативы. Оборудование и другое имущество национализированных предприятий передавалось государству. Руководителям предприятий надлежало оставаться на местах и продолжать исполнять свои обязанности под угрозой суровых наказаний.
Процесс национализации пошел семимильными шагами, и к осени 1920 года в ведении ВСНХ было 37 226 предприятий, на которых работало 2 млн. человек. Почти половина этих предприятий не имели никакого механического оборудования, а в 13,9 % случаев на них был занят только один рабочий. Однако реально ВСНХ руководил небольшой частью подведомственных ему предприятий (по одной из оценок, их было 4547), остальные принадлежали государству лишь номинально76. В ноябре 1920 года вышел дополнительный правительственный декрет, которым была объявлена национализация большинства малых предприятий77. В начале 1921 года на бумаге государство владело и распоряжалось практически всей российской промышленностью — от небольших мастерских, где было занято по одному человеку, до гигантских заводов. В действительности оно контролировало лишь малую их часть, а непосредственно руководило еще меньшей. [Не очень ясна структура оборонной промышленности. В августе 1918 г. ВСНХ учредил Чрезвычайную комиссию по снабжению Красной Армии. Эта комиссия, которую возглавил Красин, получала от военных и передавала промышленности заказы, исполнение которых было обязательным. Со временем ответственность за снабжение вооруженных сил перешла к Совету обороны.].
