Алексей Дельнов - Китай. Большой исторический путеводитель

Начались переговоры, в августе 1936 г. руководство КПК направило нанкинскому правительству открытое письмо с согласием на воссоздание единого фронта. Однако наметившееся сближение было едва окончательно не сорвано из-за так называемых «сианьских событий». 

В провинции Шэньси, центром которой является Сиань, сконцентрировались войска милитаристских группировок, настроенных антияпонски — но в то же время их предводители не питали симпатий и к Чан Кайши. Руководство КПК решило воспользоваться ситуацией, и его представители договорились с генералами о перемирии, а возможно и о совместных действиях против нанкинского правительства.

Как раз в это время в Сиань прибыл Чан Кайши, намеревавшийся устранить разногласия с милитаристами. Но в ночь на 12 декабря он был арестован генералами собственной (гоминьдановской) Северо-западной армии, решившими объединиться с милитаристами и повести борьбу как против японцев, так и против нанкинского правительства. Узнав об этой акции, Мао Цзэдун и другие руководители КПК заявили о полной поддержке выступления. Чан Кайши ждала неминуемая расправа.

Но китайская общественность резко негативно отреагировала на происходящее, а в Гоминьдане раздались призывы к решительному наступлению на Особый район — то есть к возобновлению гражданской войны. На руководство КПК активно воздействовали правительство СССР и Коминтерн. В результате 25 декабря 1936 г. Чан Кайши был освобожден.

Переговоры были возобновлены, в Нанкин прибыла делегация КПК во главе с Чжоу Эньлаем. Чтобы подкрепить ее позиции, СССР предложил Чан Кайши заключить военно-техническое соглашение, предусматривающее поставки современного вооружения. К лету 1937 г. между КПК и Гоминьданом была достигнута предварительная договоренность на ранее выдвинутых Нанкином условиях: признания «трех народных принципов», включения советов в гоминьдановскую систему власти, а соединений Красной армии — в НРА.

ЯПОНО-КИТАЙСКАЯ ВОЙНА

Тем же летом 1937 г. японская экспансия переросла в страшную полномасштабную войну, затянувшуюся на восемь лет и стоившую китайскому народу неисчислимых жертв и страданий.

7 июля 1937 г. японские подразделения пытались овладеть стратегически важным мостом Марко Поло у Лугоуцяо близ Пекина, но натолкнулись на решительное противодействие китайской охраны. Инцидент был не очень серьезный, захваченный во время него японский военнослужащий был вскоре освобожден. Но Япония всей своей военной силой нанесла по Китаю удары на Севере, в Центре и на побережье.

Сразу выяснилось, что китайская армия не может биться на равных. Она была многочисленна, за последние десятилетия в ней произошли положительные изменения, она стала неплохо вооруженной — но все же ей не сравниться было с отлично организованным и освоившим современную технику врагом. И НРА, и Красная армия были слишком политизированы, нацелены, наряду со своим непосредственным предназначением, на решение «гражданских» задач административного управления. При этом офицерский корпус гоминьдановской армии хорошо усвоил милитаристские повадки — отцы-командиры смотрели на свои подразделения как на вотчины. Огромное значение имело и то, что китайские солдаты, прирожденные конфуцианцы, были способны на самопожертвование, но не склонны были искать единоборства, зачастую избегали его, пасовали — в то время как «сыны микадо», одержимые самурайским духом, с дьявольским напором, со штыком наперевес рвались в атаку.

Вскоре после «инцидента у Лугоцзяо» японцы захватили Пекин и Тяньцзинь, в середине ноября пал Шанхай. В декабре произошла трагедия Нанкина. Большая группировка гоминьдановских войск, оборонявшая столицу, была прижата к Янцзы и капитулировала. Но это не спасло китайским солдатам их жизней: японский командующий заявил, что китайцы не дрались, как подобает настоящим воинам, а потому не могут рассчитывать на снисхождение и на плен. Риса не вдоволь и у японских детей, с какой же стати кормить трусов? Началась чудовищная, затянувшаяся на несколько дней бойня.

Сначала людей расстреливали партиями на берегу реки — они часами смотрели на смерть товарищей и ждали своей очереди. Потом, видно, возбужденные запахом крови, самураи стали рубить своими короткими мечами пленным головы, прикалывать их штыками. Принялись рыскать по домам в поисках укрывшихся, заодно убивая мирных жителей и без счета насилуя женщин и девушек. Кто-то пытался найти спасение, вплавь преодолев Янцзы — но ее холодные стремительные воды не пощадили никого. В этой бойне погибло не менее 200 тысяч человек. В конце Второй мировой войны командовавший наступлением на Нанкин японский генерал сделал себе харакири — но не из-за угрызений совести, а не желая быть захваченным в плен. Несколько его подчиненных были казнены по приговору суда. Но Япония так до сих пор и не признала факта преступления и не пожелала принести официальных извинений Китаю. Это обстоятельство является серьезным препятствием к более тесному сближению двух стран.

Весной и летом 1938 г. японские войска добились новых успехов в Центральном Китае, был открыт фронт на Юге. Но

Ухань, куда перебралось гоминьдановское правительство, держалась стойко. Были предприняты без преувеличения героические усилия по эвакуации промышленных предприятий из угрожаемых районов на запад. СССР решил оказать Китаю действенную помощь, и в рамках ее были осуществлены большие поставки военной техники. На подступах к Ухани в небе отважно дрались советские летчики. Китайская же авиация была слаба, и японские асы почти без помех бомбили города и расстреливали на дорогах колонны войск и беженцев.

В конце октября 1938 г. все же пала Ухань, и китайское правительство нашло пристанище еще выше по Янцзы, в Чунцине. Японский морской десант захватил Гуанчжоу. Но уже становилось ясно, что главной своей цели агрессору добиться не удалось: Китай не собирался признавать поражение и идти на сотрудничество с Японией, на что та очень рассчитывала. Война принимала затяжной характер, японская армия несла немалые потери.

Красная армия, которая теперь числилась 8-й армией НРА (вскоре была сформирована и 4-я Новая армия) использовала свой богатый опыт партизанской борьбы. Среди немногих китайских побед был разгром большой японской колонны, попавшей в засаду, устроенную дивизией под командованием Линь Бяо в горном ущелье на северо-востоке Шаньси.

Но наметилась и другая тенденция: воинские части КПК не прочь были расширять свои освобожденные районы не только за счет территорий, отбитых у оккупантов, но и за счет своего союзника — Гоминьдана.

С конца 1938 г. интенсивность боевых действий стала спадать. Япония захватила уже немалую часть китайской территории и занялась хозяйственным освоением добычи. Так, в северо-восточных китайских провинциях, как и в соседствующей с ними образованной в 1931 г. Маньчжоу-го, создавался высокоразвитый индустриальный район, который призван был играть важную роль в наращивании мощи Японской империи. Упор делался на развитие тяжелой промышленности, здесь было налажено массовое производство самолетов и танков.

Планы у Страны восходящего солнца были масштаба всемирного: уже была прочерчена ось «Берлин — Рим — Токио», и на картах делались геополитические прикидки — как бы сподручней организовать встречу германских и японских войск в долине Ганга, у южных отрогов Гималаев (и это не были досужие имперские фантазии: если бы немцы в 1942 г. захватили Сталинград, то, повернув вдоль Волги на юг и пройдя через симпатизирующий им Иран, они были бы совсем близко от цели. Япония к тому времени уже оккупировала Бирму и проникла на восток Индии, где с ней готова была взаимодействовать созданная левым крылом Конгресса «индийская национальная армия», уже сражавшаяся с англичанами).

Но пока захваченные китайские территории были подразделены оккупационными властями на три разряда: «зоны спокойствия», «зоны полуспокойствия» и «зоны опасности». В первую входили города, а также местность в пределах 10–15 км от опорных пунктов и важнейших дорог. Полуспокойно считалось там, где днем ситуация контролировалась японскими патрулями, а оставаться на ночь не рекомендовалось. В третьей, безусловно опасной для оккупантов зоне действовали гоминьдановские или коммунистические органы власти, велась партизанская борьба. Японское командование посылало туда для «умиротворения» карательные экспедиции, действовавшие с крайней жестокостью — согласно официально провозглашенному принципу «все жги, все убивай, все грабь».