Л. Хват - Героический дрейф "Седова"
Сорок пять лет тому назад, дрейфуя в Северном Ледовитом океане, Фритьоф Нансен и его спутники на "Фраме" не имели замечательного изобретения человеческого гения — радио; о пути "Фрама" люди узнали лишь после того, как участники экспедиции Нансена вернулись на материк.
Седовцы были непрерывно связаны с Большой Землей. Старший радист дрейфующего корабля Александр Александрович Полянский держал надежную связь с полярными станциями на мысе Челюскин, мысе Желания, острове Рудольфа.
Полянского в Арктике называют "снайпером эфира".
Еще в 1918 г. молодой любознательный курьер службы связи флотского экипажа в Архангельске заинтересовался радиотехникой. Спустя три года Полянский окончил радиошколу. Он работал радистом на Мурманском побережье, служил в частях связи Красной Армии, а затем пошел в море судовым радистом.
На десятках кораблей нес радиовахту Александр Александрович, непрерывно совершенствуясь. Он побывал в Атлантическом океане, Средиземном море, у берегов Африки, почти во всех арктических морях. Начав работать много лет тому назад на искровых передатчиках, он прекрасно освоил всю современную сложную аппаратуру.
За время дрейфа "Седова" радиостанция корабля передала и приняла сотни тысяч слов.
На материк ежедневно уходили радиограммы. Они обычно заканчивались так:
"На судне все благополучно. Экипаж здоров, настроение бодрое".
И в самом деле — на судне все было благополучно. Седовцы неутомимо вели научные наблюдения, ремонтировали свой корабль. Они с заслуженной гордостью рапортовали о выполнении ремонта, который многим специалистам казался неосуществимым в условиях ледового дрейфа.
Повреждение руля было основной причиной того, что корабль в конце августа 1938 г. остался в дрейфе. Руль "Седова" отличается массивностью, значительным весом (несколько тонн) и солидным креплением. Льды исковеркали рулевое устройство. Такое повреждение требовало ремонта в доке. Но… ближайший док находился в нескольких тысячах километров от корабля, и седовцы сами взялись за исправление руля.
В июне, когда уменьшились подвижки льда, моряки приступили к постройке "ледового дрейфующего дока". Вокруг руля и лопастей произвели околку льда; руль обнажился почти на два метра. На поверхность льда проникала вода, ее приходилось непрерывно откачивать помпами. Но никакие трудности не останавливали отважных моряков. Они решили перерезать руль на две части, чтобы верхняя (большая) могла вращаться.
Руль нужно было перерезать, просверливая в нем отверстия. Это требовало длительного и упорного труда, но было единственным средством вернуть кораблю хотя бы частичную управляемость.
Работа велась у самого льда. Вода все прибывала. Моряки трудились в две смены — горячо, с энтузиазмом. Увеличивалось количество просверленных отверстий. Оставалось только разъединить руль на части, как вдруг с новой силой хлынул поток.
Два человека, занятые откачкой, не смогли справиться. Весь экипаж бросился на помощь. Пустили в ход остальные помпы, но и они не успевали откачивать. Люди продолжали работать в воде… И вот, наконец, массивный руль был перерезан, его верхняя часть стала вращаться.
Корабль получил возможность следовать своим ходом по чистой воде и в разреженных льдах за мощным ледоколом.
Так началось лето за 86-й параллелью. Нависли туманы, часто моросил дождь. Снежные и ледовые постройки седовцев быстро разрушались. У магнитного домика… испарилась крыша. Через несколько дней та же участь постигла и стены.
Передвижение по льду стало очень затруднительным. Сверху ледяные поля покрылись снежной кашей. При ходьбе люди проваливались по колено. На полях образовались озера. Седовцы открыли "яхтклуб" и совершали приятные прогулки на байдарках по озерам метровой глубины.
В районе дрейфа появилась разная живность. Все чаще пролетали над кораблем чайки, пуночки. К кораблю подошел медведь, его убили. Меню седовцев обогатилось вкусными медвежьими отбивными.
Хотя основной и самый тяжелый труд — ремонт руля — был выполнен, моряки продолжали много работать. Несколько дней они потратили на чистку котлов, частично перебрали машины, принялись за очистку корпуса от ржавчины. Коллектив решил заново окрасить, весь корабль.
Большая работа выпала на долю машинистов и механиков. Они составили подробный график ремонта, обсудили его на производственном совещании и приступили к делу. Ремонтными бригадами руководили механики Сергей Дмитриевич Токарев и Всеволод Степанович Алферов.
Второй механик "Седова" Сергей Токарев четыре года плавает на судах арктического флота.
Самостоятельно трудиться он начал с ранних лет, оставшись сиротой. Токарев работал съемщиком на текстильной фабрике, был грузчиком, чистил паровые котлы, служил кочегаром и помощником машиниста на волжских буксирных пароходах, масленщиком на мельнице, смазчиком на цементном заводе… Все это не давало ему желаемой квалификации. Только после двух лет службы в военной авиации Черноморского флота он понял свое призвание: стал моряком и механиком.
Начав работу в арктическом флоте машинистом I класса, Сергей Дмитриевич упорным трудом приобрел квалификацию старшего машиниста, а затем и дипломированного механика.
Третий механик Всеволод Алферов работает на "Седове" шесть лет. Он пришел сюда рядовым кочегаром, в 1935 г. стал машинистом, а затем механиком.
Алферов прекрасно знает механизмы корабля, все их достоинства и недостатки. Он неустанно работает над повышением своей квалификации. Ему хорошо пригодился опыт, накопленный за четырнадцать лет плавания в северных морях; еще юношей он ходил кочегаром на рыболовных траулерах, на различных судах Северного флота.
Почти одновременно с Алферовым пришел на "Седов" самый молодой моряк славного экипажа — Николай Сергеевич Шарыпов.
Биография Николая Шарыпова не сложна. Он родился в 1915 г. Восемнадцати лет окончил архангельскую школу морского ученичества по машинному отделению, получил свидетельство машиниста и слесаря 4-го разряда. Потом побывал на Новой Земле — рулевым моторного катера. Двадцати лет он вступил в комсомол. На "Седове" Шарыпов работает шесть лет. Начал с кочегара, теперь — машинист I класса. Работа на Севере закалила Николая Шарыпова.
"Жилистый парень", — говорят о нем товарищи.
Ревностно и заботливо оберегали машинисты и механики вместе со всем экипажем дрейфующий корабль, его ценные механизмы.
За восемьдесят шестой параллелью
Ни на один день седовцы не прекращали научных наблюдений. С наступлением полярного лета объем их еще больше увеличился. Исследовательскими работами на судне занимались Виктор Харлампиевич Буйницкий и Андрей Георгиевич Ефремов.
Юношеские годы Виктора Буйницкого и Андрея Ефремова прошли на Дальнем Востоке. Молодой студент Читинского лесотехнического института Буйницкий побывал в отдаленных уголках Восточной Сибири и Дальнего Востока, работал в лесах объездчиком, техником. Андрей Ефремов с пятнадцати лет начал плавать в Тихом океане. Он плавал и учился.
В Арктику Буйницкий попал студентом последнего курса Гидрографического института. Вернувшись из рейса к Земле Франца-Иосифа, он получил назначение в экспедицию на "Садко" к Новосибирским островам. Подвижной, энергичный, жадный к знаниям юноша горел желанием всему научиться.
В экспедиции он вначале выполнял обязанности вахтенного начальника и помощника гидролога. В свободные часы Виктор Харлампиевич помогал научным сотрудникам, знакомился с их работами, стараясь ничего не пропустить, все узнать с самого начала. С каждым днем, с каждым новым этапом продвижения "Садко" Буйницкий все больше и больше вникал в многостороннюю научную работу. Он быстро постиг искусство штурмана: определяться по солнцу, едва проглянувшему из марева арктического тумана. Измерение глубин эхолотом, счисление во льдах и на чистой воде, нанесение на карту встречающихся льдов, определение поправок компаса, пеленгование видимых береговых предметов— со всеми штурманскими обязанностями Буйницкий справлялся быстро и хорошо.
Но все это мало удовлетворяло молодого ученого. Он устремлялся на завоевание новых областей знания: помогал гидрологам и учился у них исследовать течения, вместе с гидробиологами разбирал их улов, познавал живой и растительный мир полярных морей. Он не чуждался никакой работы и был неутомим.
Однажды, когда товарищи по экспедиции предложили ему отдохнуть и выразили удивление его стремлению ознакомиться буквально со всеми работами экспедиции, Буйницкий ответил:
_ Наверное, многие юноши и девушки хотели бы быть сейчас на моем месте. Ведь тут такие возможности для учебы! Я чувствую себя обязанным изучить все, что могу.
