Андрей Ястребов - Боже, спаси русских!
В этом плане за последние годы, по наблюдениям Тер-Минасовой, наметились положительные сдвиги: «На входной двери в Лингвистический университет Нижнего Новгорода просьба-требование "Не хлопать дверью!" имеет форму несколько фамильярного (на "ты") комплимента:
"Человек хороший!
Спасибо, что не хлопаешь дверью!"».
На декоративном кактусе в цветочном магазине много лет висела надпись: «Руками не трогать!» Недавно неожиданно для посетителей на том же кактусе появилась новая надпись: «Я живой! Не трогайте меня, пожалуйста».
На Ярославском шоссе появились необычные и нетипичные обращения к водителям, призывающие их к соблюдению правил безопасности движения:
«Ты в ответе за жизнь других.
Мы ждем тебя дома.
У водителей тоже есть семьи».
Читатель, ты наверняка, в последнее время также сталкивался с подобными примерами неожиданной и непривычной вежливости. Например: «Спасибо, что вы не курите».
«В нашей стране поиск новых форм запретов и призывов имеет особое значение. Действительно, то ли из-за клишированности традиционных команд, то ли от черты национального характера – не верить начальству и сопротивляться общественным предписаниям – запреты и призывы в России выполняются плохо», – комментирует Тер-Минасова.
Вообще, международные нормы вежливости в нашей стране прививаются плохо. Начнем с того, что у нас в принципе не существует формы вежливого обращения к незнакомцам. «Товарищ» – устарело, «гражданином» тебя назовут лишь в милиции, «дамы и господа» не приживаются. Все дело в том, что мы не ощущаем себя дамами и господами. И сами себе-то мы не господа, и своей жизни, а уж тем более окружающим. Вот и называем друг друга – «женщина», «мужчина», «сынок», «дед» и так далее. Если Ансело в XIX веке умилялся «родственным» обращениям, то сегодня они приобретают оттенок грубоватой фамильярности.
А может быть, грубость – изнанка искренности? Проникает в нашу жизнь западное лицемерие, вот и грубить стали меньше? Даже продавщицы понемножку обучились искусству вежливого разговора, и самые вредные церковные бабушки стали говорить меньше обидных слов. Может быть, цивилизация побеждает ценою нашей природной непосредственности?
С другой стороны, никогда на Руси столько не ругались матом. Все страшные ругательства московитов – ничто по сравнению с сегодняшним повседневным языком русского человека. Даже Петр Великий не употреблял столь часто свой большой матерный загиб. Сегодня все непечатные слова стали печатными, они звучат с экранов и сцен, и не потому, что режиссеры такие охальники, а потому, что современный язык без мата выглядит как-то ханжески-неестественно. Судя по всему, русский человек понял, что мат – это самый доступный способ снять стресс. Даже доступнее водки.
От чистого сердца
Еще в XIX веке американский путешественник Юджин Скайлер отмечал: «Русские во время путешествия становятся очень словоохотливы, и так как они также любопытны, как шотландцы, они также искренни и сообщительны о своих делах, даже самых интимных, до такой степени, что нам трудно вообразить». Русская литература подтверждает мнение американца. Во время путешествия Князь Мышкин и Рогожин выкладывают друг другу всю подноготную. Позднышев из «Крейцеровой сонаты» рассказывает попутчику, как жену убил. Шамохин из чеховской «Ариадны» сообщает всю историю своих отношений с любовницей.
Лосский считает, что русские предпочитают руководствоваться душою или сердцем, а не разумом и не внешними, поверхностно усвоенными правилами поведения: «"Жизнь по сердцу" создает открытость души русского человека и легкость общения с людьми, простоту общения, без условностей, без внешней привитой вежливости, но с теми достоинствами вежливости, которые вытекают из чуткой естественной деликатности».
Ну, иногда с деликатностью дело обстоит не так хорошо. Американский путешественник Прайм рассказывал о своих русских попутчиках: «Они хотели курить и разговаривать всю ночь; мы были несчастными, пытавшимися хоть немного сомкнуть глаза. По мере продвижения ночи они становились все задушевнее». Русская задушевность может иногда стать тяжким испытанием для окружающих.
Именно задушевностью и искренностью объясняет профессор Владимир Нарежный в своей статье о русском характере отсутствие у наших соотечественников дежурных улыбок: «Русскому человеку совершенно чуждо повседневное – так сказать, бытовое – лицемерие, наличие маски вежливости». К лицу европейца или американца эта маска уже приросла, а русский человек чувств своих скрыть не может, да и не желает: если уж у меня плохое настроение – пусть весь мир об этом знает.
Улыбка в западном мире – не просто биологическая реакция на приятные события, но знак культуры, формальный, условный. У нас такого знака нет. Если все плохо – к чему улыбаться?
Исследователи отмечают, что для русского менталитета характерна искренность реакций, эмоциональность, сентиментальность. Они стремятся вложить в общение нечто большее, чем пустые ритуальные формы. Английский вопрос How are you?(Как поживаете?) предполагает практически только один ответ: Fine, thank you (Спасибо, хорошо), даже если отвечающий при смерти. Это пустая формула, за ней не стоит реального содержания. Нам, русским, это сложно понять. Нас тянет действительно рассказать о своих делах.
Русские формального общения не приемлют, и возникает конфликт культур. Иностранцев раздражают пространные и неуместно эмоциональные разговоры русских; русские обижаются на сухость и холодность иностранцев. Известен следующий случай. Г. Волчек, главный режиссер московского театра «Современник», рассказывала, как, находясь в Америке, она провела своеобразный эксперимент. На вопрос How are you? поспешно выпалила: «У меня муж утопился». На что услышала обычное «Рада слышать». Если это и не правда, то хорошо придумано. Во всяком случае, досада Волчек – настоящая. Чувствуется, как хотелось ей высечь из американцев хоть какую-то эмоцию.
В вопросе о русской искренности едины мыслители старых времен и современные исследователи. И. А. Стернин, описывая русское коммуникативное поведение, отмечает следующие характерные черты, которыми оно отличается от поведения жителей западноевропейских стран:«... приоритетность "разговора по душам" перед другими видами общения, приоритетность неофициального общения, нелюбовь к светскому общению, бескомпромиссность в споре, отсутствие традиции "сохранения лица" побежденного в споре собеседника...»
Как ни странно, любовь русских к искренности и откровенности никак не влияла на склонность к обману и плутовству. Во всяком случае, путешественники XVI – XVIII веков были уверены, что более хитрого и коварного народа, чем русские, в целом свете не сыскать.
Английский моряк Ричард Ченслер в XVI веке глубокомысленно замечал: «Русские по природе очень склонны к обману; сдерживают их только сильные побои».
Немецкий ученый Адам Олеарий (XVII век) также не стремился польстить русским: «Что касается ума, русские правда отличаются смышленостью и хитростью, но пользуются они умом своим не для того, чтобы стремиться к добродетели и похвальной жизни, но чтобы искать выгод или пользы и угождать страстям своим... они лукавы, упрямы, необузданны, недружелюбны, извращенны, бесстыдны, склонны ко всему дурному, пользуются силой вместо права, распростились со всеми добродетелями и скусили голову всякому стыду. Их смышленость и хитрость наряду с другими поступками особенно выделяются в куплях и продажах, так как они выдумывают всякие хитрости и лукавства, чтобы обмануть своего ближнего. А если кто их желает обмануть, то у такого человека должны быть хорошие мозги. Так как они избегают правды и любят прибегать ко лжи и к тому же крайне подозрительны, то они сами очень редко верят кому-либо; того, кто их сможет обмануть, они хвалят и считают мастером».
Иоганн Корб, австрийский дипломат, посетивший Россию в конце XVII века, полагал: «Так как москвитяне лишены всяких хороших правил, то, по их мнению, обман служит доказательством большого ума. Лжи, обнаруженного плутовства они вовсе не стыдятся».
В петровские времена оказался в России Ларс Юхан Эренмальм, шведский военный и государственный деятель. Его умозаключения звучали так: «Склонность русской нации к обману вполне может быть названа заразной болезнью, так как я замечал, что люди иных благонравных наций, долго живя в России, постепенно приобретают тот же порок и наконец утрачивают свою прежнюю честность и неподкупность.
Я еще раз советую всем иностранцам, когда они будут иметь дело с русским, будь то знатным или простым, остерегаться, чтобы не быть обманутым».
Трудно сказать, почему именно, но в русскую честность на Западе до сих пор как-то не очень верят. Во всяком случае, остерегаются.
О мудрецах, глупцах и умельцах
