Эйлин Пауэр - Люди средневековья
В тот год чиновник венецианской таможни по имени Мартино да Канале (как и Чосер вслед за ним) стал уделять больше времени не счетам, а составлению на прекрасном французском языке («ибо именно французский язык является самым изящным среди языков мира, приятен для чтения и для чего бы то ни было») хроники своего города. Эта хроника, подобно панихиде Ариэля, была посвящена морю и событиям, происходившим на море, и «его чувство было так велико, что он, казалось, сам растворился в элементах, которыми любовался». Однако в летописи Канале нет ничего похожего на шторма и громы «Одиссеи» — красивые слова сверкают в ней, словно солнечные блики на воде Средиземного моря, и постоянно, словно припев, повторяется фраза: «Погода была ясной и хорошей… и, когда они вышли в море, матросы поставили паруса, и корабли с распущенными парусами помчались по морю, обгоняя ветер», ибо значительная часть истории Венеции творилась на палубах кораблей. Это к тому же рассказ, исполненный гордости, поскольку Канале был (и прекрасно понимал это) гражданином отнюдь не захолустного города.
«Я хочу, — пишет он, — чтобы все и каждый узнали о трудах венецианцев, о том, кем они были, откуда пришли и кем стали и как они создали благородный город, называемый Венецией, который в наши дни является самым красивым в мире. И я хочу, чтобы те, кто живет сейчас, и те, кто придет позже, знали, как был построен этот благородный город, и как он наполнился богатством и роскошными вещами, и как могуч владыка венецианцев, благородный дож, и какие аристократы живут в нем, и какие удальцы эти венецианцы, и как они совершенны в своей вере в Иисуса Христа и в подчинении святой церкви, требования которой они свято соблюдают. В этой благородной Венеции не осмеливается поселиться ни один еретик, ростовщик, убийца, вор или грабитель. И я сообщу вам имена всех дожей, правивших Венецией, в том порядке, в каком они сменяли друг друга, и что они совершили во славу святой церкви и своего благородного города. И я назову вам имена благородных капитанов, которых благородные дожи посылали в свое время покорять своих врагов, я расскажу вам и об их победах, ибо это как раз то, что нужно… В год 1267-й от Рождества Христова, во времена господина Ренье Зено, высокочтимого дожа Венеции, я трудился и корпел, пока не нашел древней истории венецианцев, откуда они появились и как построили благородный город, называемый Венецией, который сейчас является прекраснейшим и приятнейшим городом в мире. Товары текут в этот благородный город, совсем как вода течет из источника, и через него и вокруг него и во всех местах, кроме домов и улиц, течет соленая вода; и, когда горожане уезжают в другую страну, они могут вернуться в свои дома по суше или по морю, как им заблагорассудится. Со всех сторон стекаются сюда товары и купцы, которые покупают товары, какие захотят, и увозят их в свои родные страны. В городе изобилие пищи, хлеба и вина, наземной и речной дичины, свежего и соленого мяса, морской рыбы и речной рыбы… Вы найдете в этом прекрасном городе много мужчин благородного происхождения, в Изобилии стариков, и молодых щеголей, и купцов среди них, которые покупают и продают, а также менял и умельцев, владеющих всеми ремеслами на свете, и моряков всякого рода, и судов, на которых они плавают во все страны, и галер, на которых они громят своих врагов. И в этом прекрасном городе живет много благородных дам, женщин и девушек, очень богато одетых»[7].
Случилось так, что в Венеции в 1268 году был избран новый дож, которого звали Лоренцо Тьеполо, и в честь его вступления в должность перед дворцом на площади Святого Марка было устроено шествие всех венецианских гильдий. Мартино да Канале стал свидетелем грандиозного события и описал его в своей книге. Сначала в гавани рядами прошли корабли — пятьдесят галер и других судов, команды которых выкрикивали с палуб приветствия. Затем двинулись представители различных гильдий: первыми шли богатые купцы с гирляндами на головах и знаменами и трубами в руках, за ними — торговцы мехами, облаченные в венецианскую парчу и алый шелк, с мантиями из горностаевого и беличьего меха, за ними — богато разодетые ткачи и десять самых лучших портных в белом с алыми звездами. Затем прошли суконщики, неся в руках оливковые ветви, а на головах — оливковые венки, за ними двигались производители фланелевых тканей в одеяниях, сшитых из изготовленных своими руками тканей, которые были оторочены мехом; после них шли изготовители стеганых изделий с гирляндами из позолоченного бисера, облаченные в белые одежды, расшитые лилиями. Все они шли по четверо в ряд, а перед ними бежали маленькие дети, которые распевали песни. Затем шли изготовители вышитых золотом тканей, облаченные в эти самые ткани, и их слуги тоже были в костюмах из ткани, вышитой золотом или пурпуром; за ними шли производители ножей в шелках и мясники в алом, продавцы рыбы в одеждах, отороченных мехом и украшенных гирляндами, парикмахеры, перед которыми ехали два всадника, одетые как странствующие рыцари, и шли четыре пленницы в непривычных глазу одеждах. Затем шли стекольщики в алых одеяниях, подбитых беличьим мехом, и в капюшонах с золотой бахромой, с богатыми гирляндами из жемчуга, неся в руках бутыли и кубки знаменитого венецианского стекла, а также изготовители гребней и фонарей с клетками, полными птиц, которых они собирались выпустить на свободу в присутствии дожа; за ними шли златокузнецы с венками и ожерельями из золотых и серебряных бусинок, сапфиров, жемчугов, алмазов, топазов, гиацинтов, аметистов, рубинов, яшмы и карбункулов. Мастера и слуги были пышно разодеты, и почти у всех капюшоны были украшены золотой бахромой и гирляндами из позолоченных бисеринок. Представителей каждой гильдии сопровождала своя собственная группа музыкантов; мастера несли с собой серебряные чаши с вином, и все маршировали стройными рядами, распевая баллады и приветственные песни, и по очереди салютовали дожу, выкрикивая: «Да здравствует наш господин, благородный дож Лоренцо Тьеполо!» Гильдия за гильдией двигались во всем своем великолепии, и смотреть на них было не менее приятно, чем слушать. Праздник продолжался целую неделю, и в процессии поучаствовали все. Канале превзошел самого себя, поскольку очень любил официальные церемонии, он посвящает проходу, приветствиям и уходу каждой гильдии целый абзац, и все это описание зачаровывает нас, напоминая балладу в прозе с повторяющимся рефреном в конце каждого стиха:
Неужели все они жили в Венеции,Где владыками были купцы,Где покоится Марк и где дож наш венчалсяС этим морем, бросая кольцо?
Разве мог кто-нибудь усомниться, слушая, как священники собора Святого Марка приветствуют дожа: «Побеждай, Христос, правь, Христос, повелевай, Христос. Наш милостивый сеньор, избранный герцогом Венеции, Далмации и Хорватии, и повелитель половины с четвертью Римской империи, наш спаситель, честь, жизнь и победитель», — что Венеция, соперница Рима и покорительница Константинополя, — это самый лучший, самый красивый, самый богатый и самый влиятельный город в мире?
И все-таки это было не так. Слушайте же и судите сами. В нескольких тысячах миль от Венеции, за морями и землями Азии, немного южнее реки Янцзы и неподалеку от моря, стоял город Кинсай, или Гуаньчжоу, столица империи Сунь, которая владела Южным Китаем, еще (в 1268 году) не завоеванным кочевниками[8]. Как и Венеция, Кинсай стоял на берегу лагуны, и его пересекали многочисленные каналы. Его окружность составляла сотню миль, и это не считая пригородов, раскинувшихся вокруг него, и не было в нем ни клочка земли, который не был бы плотно заселен. Кинсай имел двенадцать больших ворот, и каждый из двенадцати кварталов, лежащих за этими воротами, был больше всей Венеции. Главная улица Кинсая была шириной шестьдесят метров и протянулась из одного конца города в другой. Через каждые шесть с половиной километров на ней располагалась большая площадь, на которой стояли дома, дворцы с садами и многочисленные лавки, где мастера, члены двенадцати крупных ремесленных гильдий, продавали свои изделия. Параллельно главной улице проходил главный канал, по берегам которого стояли каменные склады купцов, торговавших с Индией. Двенадцать тысяч каменных мостов были перекинуты через городские каналы, и те, что находились над главными каналами, были такими высокими, что под ними свободно проходили парусные суда, а по мосту в это время сновали повозки и лошади. На рынках жители торговались с продавцами дичи и персиков, морской рыбы и рисового вина со специями, а в подвальчиках окружавших рынки домов можно было купить пряности, лекарства и шелка, жемчуг и все виды товаров, созданных руками человека. Вдоль улиц Кинсая фланировали знатные горожане и купцы, облаченные в шелк, а самые красивые в мире женщины, в черных волосах которых виднелись нефритовые булавки, а у гладких щечек качались сережки из драгоценных камней, неспешно проплывали мимо в расшитых носилках[9].
