Эйлин Пауэр - Люди средневековья

Эйлин Пауэр

Люди средневековья

Я даю тебе советы, не закрывая ни своего сердца, ни своей библиотеки.

Когда бы рай мог на земле существовать,По мне то был бы монастырь иль школа.В обители царит покой, ведь не бранитьсяСюда приходят люди, а молиться.Здесь много книг — читай же и учись.Да, в школах есть вражда, но если тыПостигнешь в них науки, то любовьВ твоей душе навеки воцарится.

ОТ АВТОРА

Социальных историков порой упрекают в том, что их труды, в отличие от книг, посвященных политической истории, кажутся студентам и обычным читателям слишком обобщенными и туманными, ибо в них нет описаний жизни выдающихся людей. На самом деле материалов для воссоздания биографии какого-нибудь простого человека бывает не меньше, чем для биографии, скажем, Роберта Нормандского или Филиппы Хейнол, и жизнь обычных людей является хотя и не такой яркой, но от этого не менее интересной. Мне кажется, социальная история, обратив свой взор на простых людей, делает прошлое для обычного читателя гораздо более интригующим, особенно если персонажу удается придать личностные черты, а не ограничиваться сухим трактатом о развитии поместья или средневековой торговли, способным привлечь одних только специалистов. Ведь историю, в конце концов, творят живые люди, и девизом историка должно стать восклицание Метерлинка «Мертвых нет!». Ведь именно представление о том, что история — это наука об умерших людях или, хуже того, о движениях и условиях, весьма слабо связанных с трудами и страстями человека из плоти и крови, не позволило историческим трудам занять то место на книжной полке, которое по праву занимают исторические романы.

В эссе, из которых состоит эта книга, я попыталась дать описание различных сторон социальной жизни Средневековья, а также различных типов исторических источников. Так, эссе, выводящее на авансцену Бодо, посвящено жизни крестьян на самой ранней стадии развития классического средневекового поместья; эссе о Марко Поло — торговле Венеции с Востоком; эссе о мадам Эглантине — жизни в монастыре; эссе о домашней хозяйке — жизни представителей среднего класса и средневековым представлениям о том, какой должна быть женщина; эссе о Томасе Бетсоне — торговле шерстью и деятельности крупной английской Компании торговцев сырой шерстью и эссе о Томасе Пейкоке — текстильному производству в Восточной Англии. Все это простые, никому не известные люди, за исключением Марко Поло. Эссе были написаны на основе изучения имущественных книг землевладельцев, хроник и рассказов путешественников, епископальных журналов, дидактических трактатов по ведению домашнего хозяйства, семейной переписки, домов, надгробий и завещаний. Я надеюсь, что эта скромная попытка вернуть к жизни некоторых «наших отцов, давших нам начало», быть может, увлечет на час-другой обычного читателя или заинтересует учителя, который захочет оживить свои уроки по истории Средневековья рассказом о людях той эпохи.

Давайте же теперь восславим знаменитых людей и отцов, давших нам начало.

Среди них есть те, кто оставили после себя имя, чтобы все воздавали им хвалу.

А есть и такие, от которых не осталось никакой памяти, которые исчезли, словно никогда их и не было, словно они никогда не появлялись на свет, а вслед за ними — их дети.

Но это были милосердные люди, чья доброта не забыта.

И семя их по-прежнему дает хорошие всходы, и их дети продолжают их дело.

Их семя очень крепко, и у их потомков тоже.

Их семя будет жить вечно, а их слава не будет ничем запятнана.

Их тела покоятся в мире, но их имя будет жить вечно.

Екклесиаст, XLIV

Глава 1

ПРЕДШЕСТВЕННИКИ 

Каждому известно, что Средние века проросли сквозь руины Древнего Рима. Упадок Римской империи предшествовал и, в определенной степени, подготовил почву для возвышения королевств и культур, составлявших средневековую систему. Однако, несмотря на эти очевидные факты, мы очень мало знаем о жизни людей и идеях, господствовавших в те годы, когда Европа уже теряла свои римские черты, но не приобрела еще средневековых. Мы не знаем, каково это было — наблюдать закат империи, мы даже не знаем, понимали ли люди той эпохи, что живут в период ее упадка. Однако мы уверены, что никто из них не мог ни предсказать, ни предвидеть, каким через несколько веков станет мир.

Тем не менее люди хорошо понимали, что Рим переживает трагические времена, и главные противодействующие силы были у всех на виду. Люди понимали, что Римская империя IV и V веков была уже совсем не той империей, в которой жили великий Антоний и Августин, что она лишилась многих своих владений, а экономические связи между различными провинциями оказались прерванными. Империи угрожали варвары, которые в конце концов и погубили ее. Территория Римской империи времени расцвета простиралась от берегов Северного моря до северных окраин Сахары и от атлантического побережья Европы до центральноазиатских степей. В нее входила большая часть владений бывших эллинской, иранской и финикийских империй, и она управляла или держала под контролем огромные массы людей и многие государства за пределами ее галльских и североафриканских границ. В IV же веке территория Рима сократилась и продолжала неуклонно сокращаться.

В предыдущие века в пределах римских границ, вдоль путей, которые соединяли друг с другом римские провинции, текли мощные межрегиональные торговые потоки. Однако приблизительно с III века экономическое единство империи начало разрушаться, и к V веку большая часть потоков этой межрегиональной торговли прекратила свое существование — провинции и области оказались предоставленными самим себе и должны были полагаться лишь на собственные ресурсы. А с обеднением провинций и сокращением торговли численность населения, богатство и политическая власть крупных городов в них уменьшились.

Однако империя до самых последних дней своего существования пыталась защитить свои границы от вторжения варваров. Варварские завоевания, подобно всем другим завоеваниям, грозили империи не только гибелью и разрушением, самый образ жизни варваров отрицал римскую цивилизацию — какой она была раньше и какой — увы! — постепенно переставала быть.

Современники наблюдали или должны были наблюдать острейший конфликт между римскими и варварскими ценностями совсем не в материальной сфере. Римская цивилизация была в первую очередь цивилизацией разума. Она опиралась на многовековую традицию мысли и интеллектуальных достижений, составлявших наследие Греции, в которое она, в свою очередь, внесла большой вклад. Римский мир был миром школ и библиотек, писателей и строителей. Варварский же мир был миром, в котором разум пребывал в младенческом состоянии, и это состояние затянулось на многие века. Германские саги, воспевавшие битвы, существовали и дошли до нас лишь в форме легенд, созданных в более позднее время. Имелось несколько грубых законов, которые регулировали личные взаимоотношения людей, — вряд ли все это можно назвать цивилизацией в том смысле, в каком понимали ее римляне. Король Хильперик пытался сочинять стихи в стиле Седулия, но не имел никакого понятия о длинной и короткой стопах, и они у него хромали, а сам Карл Великий, ложась спать, клал под подушку грифельную доску, чтобы ночью поупражняться в искусстве письма, которое он так и не освоил. Что общего было у них с Юлием Цезарем, Марком Аврелием и тем великим Юлианом, которого назвали Отступником? Уже по одним этим примерам можно понять, какая непроходимая пропасть разделяла Германию и Рим. Таким образом, римляне и варвары были не только военными противниками, но и вели совершенно различный образ жизни — цивилизованный и варварский. Мы не имеем здесь возможности подробно обсудить вопрос, почему в процессе их столкновения цивилизация погибла, а варварство победило. Однако очень важно помнить, что, пока империя пыталась защитить свои границы от варварских орд, она постепенно открывала их для варваров-поселенцев.

Мирное проникновение варваров, которое изменило весь характер завоеванного ими общества, было бы невозможно, если бы общество не было поражено болезнью. Эту болезнь можно хорошо было разглядеть уже к III веку. Она проявлялась в тех бесконечных гражданских войнах, которые вели между собой различные провинции и армии. Она проявилась в великом инфляционном кризисе, начавшемся около 268 года, и в непомерных налогах, которые разорили мелких собственников, оставив состояние богачей нетронутым. Она проявилась в постепенном сокращении торговли, основанной на свободном обмене, и замене ее более примитивным бартером, поскольку каждая провинция стремилась стать самодостаточной. Она проявилась в упадке земледелия, при котором безработное население городов умиротворялось раздачей хлеба и зрелищами. Жизнь бедняков очень сильно, очень резко отличалась от жизни надменных сенаторских семей и крупных земледельцев, обитавших в роскошных виллах и городских домах. Она проявилась в появлении мистических верований, возникших на руинах философии, и суеверий (в особенности астрологии), возникших на руинах разума. Особенно возвысилась одна религия, которая в своих священных книгах обращалась к жертвам социальной несправедливости со словами утешения, но, хотя она и могла дать надежду отдельному человеку, вдохнуть новую силу в разбитую в бою цивилизацию или вдохновить ее на борьбу она была не способна (да и не стремилась к этому). По самому своему характеру эта религия отличалась беспристрастностью и годилась для всех — будь то варвар, бедный римлянин или богатый римлянин, будь то человек, стоявший у власти, или человек, находившийся за чертой бедности.