Сборник статей - Отечественная война 1812 года. Неизвестные и малоизвестные факты
В 1811 году были утверждены новые уставные положения, учитывающие накопленный боевой опыт («Воинский устав о пехотной службе», «О егерском учении», «О строевой кавалерийской службе») и вводившие новые тактические формы. Многие идеи были прямо заимствованы из французских уставов, и новые наставления рождались прямо в войсках. Например, в 1810 году с французского на русский язык перевели «Наставление в день сражения императора Наполеона». Оно ходило в рукописном виде среди офицерского корпуса и уже по горячим следам в том же году молодой генерал-майор М. С. Воронцов издал «Наставления господам офицерам Нарвского пехотного полка», а в конце июня – начале июля 1812 года было составлено, отпечатано и разослано в полки «Наставление господам пехотным офицерам в день сражения», сыгравшее важную роль во время военных действий. Следует также указать на массовое увлечение молодых офицеров перед войной 1812 года военно-теоретическими проблемами, в частности, многие тогда активно изучали труды французского военного теоретика Г. Жомини, а офицером А. И. Хатовым был подготовлен в 1807–1810 годах учебник «Общий опыт тактики», обобщивший европейский, в первую очередь французский военный опыт.
Надо сказать, что к началу 1812 году военные реформы Барклая не были завершены, и, тем не менее, они сыграли большую роль в повышении боеспособности войск во время боевых действий в 1812–1814 годах.
Интересно на этот счет мнение современника, русского полковника И. Радожицкого, и сделавшего неожиданный вывод о Наполеоне: «Между тем полководцы, министры и законодатели перенимали у него систему войны, политики и даже форму правления. Он был враг всех наций Европы… но он был гений войны и политики; гению подражали, а врага ненавидели».
Глава вторая
Начало войны в России. Вступление французов в Москву
В ночь на 12 (24 по новому стилю) июня 1812 года 500-тысячная армия во главе с императором и главнокомандующим Наполеоном Бонапарте, перешла границу, начав войну с Российской империей.
Надо сказать, что с воцарением Романовых в 1614 году, т. е. без малого двести лет, Россия не вела войн на своей территории. И вдруг, в одночасье, полмиллионная армия с бесчисленными обозами, стадами скота и табунами лошадей гигантской, мощной и яростной лавиной обрушилась на мирные российские просторы! Трудно представить себе ужас населения. Мимолетные слухи, обрывки фраз о том, что Наполеон якобы сын Екатерины 11, истинный наследник и пришел, чтобы взять законный трон, а крестьянам дать волю, не делали погоды. И хотя известно, что в 1812 году происходили крестьянские волнения против помещиков, местами даже очень серьезные, и сам Наполеон колебался, вдруг приказывал искать сведения о Пугачеве – все это не могло изменить главной составляющей – ощущения обрушившегося бедствия на Россию и каждого отдельного ее жителя. Именно это и определило все дальнейшие действия и поступки каждого – от Александра, российского императора, до землепашца в заброшенной деревеньке. Каждый в меру своего развития и понимания осознал, что родной стране грозит подчинение иноземцу, полная потеря самостоятельности, враг уже пришел в твой дом, и ты должен всеми силами бороться с ним и победить. Или умереть. Отсюда – невиданный героизм и партизанская народная война. Отсюда и пожары.
Пожар Москвы – апогей, невозможная жертва и трагедия. Но ведь до этого был Смоленск, были деревни, по которым шли завоеватели, и земля горела у них под ногами. А столица… Москва была второй столицей, так ее и воспринимали. Сдача столицы врагу – событие чрезвычайное. Оно изживается в истории долго, мучительно и вряд ли до конца. В 60-е годы уже нашего времени во Франции очень модной была песня о том, как «мсье» встает, когда входит дама, но без боя сдает Париж, когда приходят фашисты. «Жизнь! Тебя назвать бы дрянью, тебя зовут «мадам». Так переживается унижение и национальный позор.
Русским оставить пепелище оказалось легче, чем живой прекрасный город. Даже не легче – возможней. Пепелище оставить было можно, а живой город – нельзя.
Потому что столица олицетворяет страну, является тем лицом с не общим выраженьем, по которому ее узнают. Все лучшее, достойное величия, гордости и красоты сосредотачивается здесь. Здесь все это пестуется, взращивается, преумножается и процветает. Вся страна, весь народ трудится, создавая то, что станет лучше их самих, чтобы потом тянуться к этому и дорастать до него.
Как можно это отдать врагу? Только в виде пепла. Только тогда все останется неотданным. И значит – ничего не сдали. Такой вот менталитет. Этого-то не знал, не понял, даже не мог представить себе Наполеон. И проиграл.
Можно напомнить, что спустя 129 лет, в октябре 1941 года, когда враг стоял в часе езды от центра Москвы, все важнейшие транспортные магистрали, все крупнейшие культурные, государственные и промышленные предприятия столицы были заминированы.
Они должны были взлететь на воздух по приказу главнокомандующего, когда немцы войдут в Москву…
Инициатива военных действий против России принадлежала Наполеону – он слишком долго находился в убеждении, что русские первыми перейдут границу.
В результате 10 (22) июня 1812 года посол французской империи генерал Ж. А. Лористон вручил в С.-Петербурге председателю Государственного совета и Комитета министров графу Н. И. Салтыкову ноту с объявлением войны.
Формальным поводом для ее объявления стал демарш русского посла в Париже князя А. Б. Куракина о выдаче паспортов для отъезда на родину.
После личной рекогносцировки Наполеоном местности 12 (24) июня войска Великой армии, соорудив три моста, начали переправу через Неман у деревни Понемунь – война началась!
Ш. М. Талейран позднее справедливо назвал этот день «началом конца». Однако таких провидцев, как он, было немного. Французы, прежде всего солдаты и, конечно, генералитет, считали Наполеона непобедимым и абсолютно верили в его победу.
В России абсолютно верили, что Наполеон будет изгнан и повержен. На чем основывались эти убеждения? Какие стратегия и тактика лежали в основе тех действий, что должны были привести к их победе?
Превентивная война?
Виктор Безотосный
Когда говорят о начале кампании 1812 года, часто возникает вопрос о превентивном характере войны Наполеона против России. Мол, французский император очень не хотел этой войны, но вынужден был первым перейти границу в силу существования реальной русской угрозы. Сохранилось достаточно много высказываний самого французского полководца на этот счет. Например, в мае 1812 года Наполеон в письме к русскому послу во Франции князю А. Б. Куракину, помимо многих обвинений и угроз в адрес Александра I и России, поместил следующую фразу: «мне нужен покой, я не хочу войны; благо моих народов требует моих забот, поэтому я жажду спокойствия». Ранее он также прямо говорил Куракину: «Я не хочу воевать с вами, но вы сами вызываете меня». Графиня С. Шуазель-Гуфье в своих воспоминаниях «процитировала» следующие слова Наполеона, сказанные якобы им в Вильно в начале кампании 1812 года: «Я с сожалением начал эту войну, благодаря которой прольется много крови; император Александр, не соблюдавший условий Тильзитского трактата, принудил меня начать войну».
При желании таких высказываний можно найти еще больше. Попробуем разобраться в этом моменте подробнее. Необходимо заметить, что разведки сторон очень внимательно следили за передвижениями и концентрацией войск своего будущего противника. Например, сотрудник русской военной разведки П. X. Граббе, видевший все своими глазами, упоминая о концентрации сил Наполеона («Все дороги Германии покрылись войсками со всех концов Европы к границам России направленными»), сделал заключение в своих воспоминаниях: «Не было нужды в тайне. Напротив, лучшим средством принудить Россию без борьбы покориться всем уничижительным условиям поработительного союза с Наполеоном, казалось показать ей это неслыханное ополчение против нее всей Европы». При тогдашнем несовершенстве средств связи при передаче разведданных, сведения поступали с некоторым опозданием, но тем не менее и Наполеон, и русское командование приблизительно представляли себе общую ситуацию с войсками противника на тот или иной момент. Три русские армии к началу войны на западной границе имели в своих рядах 200–220 тысяч человек. У Наполеона только в первом эшелоне было сосредоточено 450 тысяч, а во втором – более 150 тысяч человек. Какой военный специалист поверит, что такие силы были собраны французским полководцем для обороны? Такая мощнейшая (беспрецедентная по тем временам) группировка сил не могла быть собрана за несколько дней, ее создание требовало колоссальных организационных и финансовых издержек, и она явно предназначалась для ведения активных наступательных действий.
Российские верхи отлично знали об этом, так как разведка работала неплохо. Поэтому вполне понятно, что Александр I в манифесте о рекрутском наборе 23 марта 1812 года заявлял, готовясь к военным действиям: «Настоящее состояние дел в Европе требует решительных и твердых мер, неусыпного бодрствования и сильного ополчения, которое могло бы верным и надежным образом оградить Великую империю НАШУ от всех могущих против нее быть неприязненных покушений».
