Средиземноморская Франция в раннее средневековье. Проблема становления феодализма - Игорь Святославович Филиппов
Со второй половины X в. безликие упоминания солидов и денариев постепенно сменяются указаниями на монеты определенной чеканки. В грамотах фигурируют денарии, изготовленные в Арле[2699], Безье[2700], Нарбоне[2701], Тулузе[2702], Каркассоне[2703], Родезе[2704], Мельгейе[2705], Сен-Жиле[2706], а также за пределами региона: в Балансе[2707], Вьенне[2708], Ле Пюи[2709], наконец, оттоновские солиды, выпущенные в Германии либо в Павии[2710]. Появление генуэзской монеты относится уже к середине XII в. и ограничено Ривьерой[2711]. Графы Прованса стали чеканить свою монету, вскоре вытеснившую мельгейскую, не ранее 1177 г.[2712] Список далеко не исчерпывающий, поскольку тип монеты в источниках указан далеко не всегда: довольно часто говорится просто: solidi или denarii[2713], moneta publica[2714] и т. д. География и хронология монет распространения проанализированы достаточно хорошо, главным образом стараниями М. Кастэн-Сикар и Н. Тоттена. Общий вывод специалистов таков: до конца XI в. монеты обращались в основном вблизи места изготовления, в дальнейшем преобладает, несмотря на постепенное ухудшение качества, мельгейский денье. Наиболее прочные позиции он имел, естественно, в восточном Лангедоке, в частности в Магелонском и Нимском диоцезах, но его охотно брали и в Провансе, и в Тулузене, и даже в Каталонии[2715]. Впрочем, и в XI, и в XII в. платеж нередко производился разными монетами[2716].
Вплоть до XIII в. в источниках речь почти всегда идет о серебряных монетах. "Купил за серебро" — формула для этого времени вполне обыденная[2717]. Нечастые упоминания золота, независимо от того, насколько реальным было его использование, почти всегда сопровождаются оценками веса того слитка, который надлежит уплатить в качестве штрафа[2718]. Исключение составляют золотые монеты, отчеканенные в Изесе, в небольшом количестве и, как показал Ф. Грирсон, для выполнения частного обязательства, а потому не предназначенные для регулярного коммерческого обращения[2719], а также золотые денарии неизвестного происхождения, которыми иногда выплачиваются подати Святому престолу[2720]. И наконец, золотые арабские динары, хорошо известные на юге Франции, как и серебряные дирхемы. Вопрос об их хождении заслуживает особого анализа, хотя бы в силу его историографической важности — очевидна его связь с "тезисом Пиренна"[2721]. Успех на Юге Франции арабских монет, особенно испанской и марокканской, в гораздо меньшей мере и в более поздний период, — левантийской чеканки, подтверждается как текстами, так и находками самих монет[2722]. В Провансе X–XI вв. арабские дирхемы достаточно часто шли на изготовление местной монеты[2723] — немаловажный, между прочим, аргумент в пользу того, что деньги оценивались не только и не столько на вес[2724].
В письменных источниках, прежде всего, конечно, грамотах, упоминания денег часты и регулярны на протяжении всего изучаемого периода. Главная проблема заключается в трудностях различения денег как средства платежа, с одной стороны, и меры стоимости, — с другой. Очень часто деньги выступают именно во втором качестве[2725], нередко деньги не упоминаются вовсе, и земля обменивается непосредственно на эти продукты, обычно скот или зерно[2726]. Цену скота, передаваемого в обмен на земельный участок, также следует считать лишь мерой его ценности[2727]. С другой стороны, при отчуждении недвижимости деньги часто выступают именно средством платежа. Например, очевидно, что при получении денег под залог недвижимости речь идет о реальных деньгах[2728]. В тех случаях, когда цена складывается из денег и натуральных продуктов — живности[2729], зерна, вина, бобов[2730], каких-то других товаров[2731], также ясно, что имеются в виду реальные деньги, хотя понять смысл таких комбинаций иногда затруднительно[2732]. Это касается и имущества, полученного в залог — так, в 1100 г. некий сеньор (возможно, крестоносец) получает под залог принадлежащих ему десятин триста солидов в мельгейской монете и мула, оцененного в 60 солидов[2733]. Наиболее очевидное объяснение подобных сделок — нехватка самих денег; как показывает опыт некоторых дарителей, пытавшихся, в соответствии с евангельским заветом, распродать разом все свое имущество, чтобы раздать деньги бедным, эта проблема была вполне реальной[2734].
Другим бесспорным свидетельством использования денег в этом качестве служат оговорки, что платеж осуществляется в определенной монете надлежащего качества. В связи с этим в грамотах упоминается "хорошая"[2735], "наилучшая"[2736], "проверенная"[2737], "старая"[2738], "имеющая хождение"[2739], "правильная"[2740], "неподдельная"[2741], "сильная"[2742] и т. д. монета. Информативны сведения и о порче монеты, например опасения по поводу возможной порчи мельгейского денария[2743]. Содержание серебра в нем неуклонно падало: с 72% в период с 1076 по 1125 г., 54% в 1125–1130 гг., 36% после 1130 г., и лишь после этого более или менее стабилизировалось: с 1140 по 1181 г. он потерял всего 5% цены: с 47,5 до 50 солидов за марку[2744]. Тем не менее эта монета считалась в регионе самой надежной, своего рода твердой валютой[2745].
Некоторые сведения о денежном
