Коллектив авторов - Историческая культура императорской России. Формирование представлений о прошлом
Таким образом, уже в самом начале новой истории российских юбилеев явственно проступали характерные черты, общие для большинства будущих официальных государственных юбилеев.
Инициатором самого факта празднования выступала верховная власть; она же выбирала события, подлежавшие быть отпразднованными. В 1803 году инициатива исходила, возможно, от самого императора; в таком случае это объясняется очевидной недостаточностью институционализированности интеллектуальной бюрократии. Однако последняя по мере своего развития все в большей степени брала на себя роль инспиратора; так или иначе, коммеморативная функция оставалась в руках политической и бюрократической элиты.
Подготовка и проведение юбилея возлагались властью на государственные инстанции. Неправительственные, общественные, научные, художественные, профессиональные организации, как и общество в целом, к устроению мероприятия не допускались и привлекались лишь в качестве исполнителей расписанных государством распоряжений, а также в качестве зрителей – в строго установленных сверху пределах. В 1803 году эта тенденция была еще в зачаточном состоянии, в дальнейшем она становилась все отчетливее, к концу XIX века достигла своего логического завершения и превратилась в начале века XXI в почти гротескную самопародию, когда власть устраивает юбилей исключительно для себя (и практически внутри себя), не позволяя обществу и народу стать полноправными зрителями и свидетелями происходящего и допуская лишь рассказ в средствах массовой информации о праздниках в честь «самых значимых событий» российской истории.
Непосредственные участники юбилейных торжеств и те зрители, что были действительно приближены к событию, заранее отбирались организаторами, списки утверждались, роли директивно расписывались. Ни о каком добровольном участии в празднике не было и речи. Вместе с тем, отнюдь не все желающие могли получить доступ к юбилейным церемониям. Чем дальше развивалась традиция юбилеемании, тем резче становился совершенно не воспринимавшийся организаторами контраст между обязательностью присутствия и участия на юбилеях для «избранных» и невозможностью этого для всех остальных[1415]. Основными и обычно практически единственными видами праздничных мероприятий являлись церковные и военные церемонии: различные религиозные службы, церковные процессии и военные парады. Сплошь и рядом они шли фактически рука об руку, перетекали друг в друга, и в любом случае были согласованы по времени, составу участников и церемониалу. Несколько в стороне от основных торжеств организуются (если организуются) увеселения для простого народа, в форме отдельных развлекательных мероприятий или же просто народных гуляний, причем порой проводятся они с достаточно широким размахом (это характерно для более позднего периода). Но в любом случае устройство специального празднества для народа является для властей задачей второго плана, которой придается наименьшее значение[1416].
Юбилейный церемониал активно эксплуатирует самые различные «места памяти», как реальные, так и сомнительной достоверности или даже выдуманные. Предметы, картины, здания и любого рода сооружения, оружие, корабли – подлинные или мнимые участники событий (много) – вековой давности – становятся непременными участниками юбилейного празднования. Особое предпочтение отдается иконам и воинским знаменам. В обязательном порядке в церемониал включаются церкви и часовни, причем и старые, и новые, построенные специально к юбилею, а также памятники участникам и героям празднуемого события. Кроме того, организаторы стремятся привлечь к числу участвующих в торжествах свидетелей отмечаемых событий и лиц, имеющих к этим событиям непосредственное отношение, даже если речь идет о юбилее полувековом или вековом.
В центре церемониала находится глава государства. Вокруг его фигуры строится основная церковная служба юбилея. Он принимает главный военный парад. Случается, что он встречается с «народом»: например, принимает его представителей, отобранных по сословному, профессиональному, религиозному принципу, и получает от них подарки.
Важное место отводится репрезентации вовне. Иностранные представители – не только желанные, но и обязательные гости торжеств. Коммерческие круги вынуждены принимать участие в празднике, однако при этом они получают возможность довольно широко использовать его в собственных целях[1417]. Способы, которыми власть привлекает коммерсантов – подрядчиков или частные фирмы – варьируются в самом широком диапазоне от финансовых до политико-административных рычагов, но чаще всего они сочетаются. В случае столетнего юбилея Санкт-Петербурга доминировали, очевидно, финансовые соображения. Позднее административные методы вовлечения коммерсантов в орбиту официальных юбилеев начнут превалировать над экономическими, что, разумеется, не отменит получение бизнесом прямой и косвенной выгоды от участия в торжествах. Организаторы юбилея тоже имеют возможность учитывать свой интерес в этом деле. Судить о том, насколько она могла быть использована в 1803 году, сложно из-за сравнительно скромного размаха юбилейных торжеств, а также из-за нехватки соответствующих архивных материалов. В дальнейшем ситуация с финансовым вознаграждением лиц, непосредственно причастных к торжествам, кардинально меняется[1418].
* * *На протяжении XIX века юбилеи в Российской империи отмечались неоднократно. Анализ наиболее важных из них позволит проследить эволюцию российской юбилейной культуры, постепенное нарастание количества соответствующих торжеств и размаха каждого из них, пути и причины перехода к качественно новому этапу юбилейной истории, начавшемуся в конце века, а также общие закономерности функционирования процессов инструментализации истории в политических целях. В отличие от юбилеев в других странах – например, столетия «Битвы народов» в Германии, которое было инициировано, организовано и проведено широкими кругами буржуазной общественности в 1913 году, – в России важные исторические круглые даты, как правило, назначались (и назначаются), способы и места проведения утверждались, речи визировались, зрители набирались по составленным спискам и приглашались повестками и т. д.
В 1809 году состоялось празднование 100-летия Полтавской битвы, крупнейшего юбилея всей первой половины XIX века. При этом празднество было сравнительно скромным; проходило оно прежде всего в самой Полтаве. Его апофеозом стала установка памятника коменданту Полтавы полковнику Келину, возглавлявшему гарнизон, оборонявший в ходе Северной войны город от шведов[1419]. Различные мероприятия были организованы и в других городах, особенно на тогдашней Украине. Так, в Киеве еще в 1808 году в честь приближающегося столетия Полтавской баталии в центре горда был сооружен новый помпезный фонтан – в виде Самсона, раздирающего пасть могучего льва; из пасти укрощенного царя зверей лилась вода. Скульптурная группа «Самсон» была аллегорией знаменитой битвы, а также местной интерпретацией знаменитого «Самсона» в Петергофе, призванной подчеркнуть связь главного города Малороссии с имперской столицей.
Примечательно, что в 1809 году проявилась очередная черта юбилейных празднований, которая затем красной нитью пройдет сквозь века и сохранится до наших дней, – стремление организаторов юбилея что-либо соорудить, основать, отремонтировать именно к самой славной дате и при этом неспособность сделать это вовремя. В результате сплошь и рядом торжественное открытие или освящение юбилейных сооружений или учреждений вынужденно устраивается не в ходе главной праздничной церемонии, а через некоторое время; основная юбилейная дата утрачивает дополнительный блеск; процедура выхолащивается; само сооружение становится для местных властей ненужной обузой. Подобным же образом и процесс отмечания столетия Полтавской битвы растянулся на многие годы.
В 1804 году было начато строительство еще одного монумента – памятника «Слава». В его создании принимало участие сразу несколько великих российских творцов: сооружен он был по проекту Тома де Томона, барельефы созданы профессором, будущим ректором Академии художеств Ф.Ф. Щедриным; творческими консультантами при этом были Ф.Г. Гордеев и И.П. Мартос. Хотя строительство монумента было начато в 1804 году, а на его тыльной стороне в итоге была сделана надпись «Закончено в 1809 году», фактически сооружен и открыт памятник был лишь 27 июня 1811 года, в очередную полтавскую годовщину, спустя два года после векового юбилея. Наконец, в 1817 году на месте дома, где после битвы на квартире у А.С. Келина отдыхал Петр I, появился кирпичный обелиск.
