Олег Мороз - Как Зюганов не стал президентом
Лично у меня нет сомнений: ключевую роль в работе ельцинского избирательного штаба, приведшей его кандидата к победе на выборах, сыграла аналитическая группа и ее руководитель Анатолий Чубайс.
Хотя свою лепту в достижение победы внесли и многие другие. Сергей Филатов, Георгий Сатаров (впрочем, он входил в аналитическую группу), Виктор Илюшин… Кстати, именно ему, а не Чубайсу бывшие помощники президента отдают здесь пальму первенства… Читаем в книге «Эпоха Ельцина»:
«В.В. Илюшин, который, по старой аппаратной выучке, не любил «красоваться на публике», сумел объединить и организовать в единый кулак разнородные структуры и несхожих людей: интеллектуалов из аналитической группы, чиновников из Исполкома, деятелей культуры из группы доверенных лиц, общественников из ОДОППов. Предвыборный штаб хуже сотни коммунальных кухонь, и первый помощник Президента больше других сделал для его нормального функционирования. Мы специально пишем об этом, поскольку у той победы потом объявилось очень много родителей».
Логика, однако, подсказывает, что такая оценка роли первого помощника президента – выдвижение его на первое место среди людей, обеспечивших победу, – не вполне убедительна. В конце концов, он «присматривал» за избирательной кампанией Ельцина с самого начала, хотя формально и не руководил ею. И при этом, как мы знаем, работа шла ни шатко ни валко. Была напрасно потеряна уйма времени… Резко активизировалась эта работа лишь с приходом Чубайса и его команды.
Ладно. Как сказал поэт, «сочтемся славою».
Кстати, ожидать от бывших помощников президента объективной оценки роли Чубайса не приходится, наверное, еще и потому, что отношения между ним и помощниками тоже подчас складывались непросто. А став вскоре после выборов главой Администрации президента, он просто ликвидировал Службу помощников.
Вы не раз, – говорю Чубайсу, – утверждали, что вся избирательная кампания была для нас войной на два фронта. Один фронт – это Зюганов, а другой – Коржаков с Сосковцом. А третьего фронта не было? Я имею в виду ваши отношения с помощниками президента.
– Нет. Это другая история, – отвечает Чубайс. – Там не было войны. У них была лишь особая позиция по ряду вопросов. Но выраженная довольно слабо и без всякого силового или политического ресурса.
Что ж, ответ, достойный «тертого» политика.
Сегодня, годы спустя, усиленно распространяется версия (и многие ей верят), что выборы были подтасованы в пользу Ельцина (кстати, ни во время самих выборов, ни непосредственно после них разговоров об этом, как мы видели, почти не было). Спрашиваю Чубайса, что он думает по этому поводу? Ответ довольно неожиданный:
– Если говорить таким рабочим – бытовым и политтехнологическим языком… я убежден, что это вранье. Ну хотя бы потому, что, если бы существовал такой «проект», я бы точно что-нибудь про это знал. Не могло такого быть, чтобы я ну ничего, вообще ни одного слова об этом не знал. Кроме того, подведение итогов голосования происходило в регионах. В каждом из них главное лицо – губернатор. А губернаторы, как известно, были в большей степени на стороне Зюганова, а не Ельцина. Пытаться же подтасовать результаты на более высокой стадии – на стадии сложения результатов, поступивших из субъектов Федерации, – это уже совсем дело запредельное… Главное же состоит в том, что никакая подтасовка нам была не нужна: мы видели ежесуточные рейтинги и прекрасно понимали, что мы идем к победе. Мы это понимали ясно.
И еще вопрос к Чубайсу: как он считает, смирился бы Ельцин со своим поражением на выборах, отдал бы власть?
Этого я не знаю, но я вам могу сказать такую вещь. У нас ведь тоже были контакты с коммунистами, причем довольно специфические. И я из них вынес для себя одну простую истину – что есть один аргумент, который вот в этих разговорах тет-а-тет действует на них совершенно убийственно. Который уничтожает коммунистов просто напрочь. Вот что-то с ним обсуждаешь, а потом говоришь ему: «Слушай, Иван Петрович (или Петр Сидорович), ну что ты всерьез думаешь, что мы тебе власть отдадим? Ты всерьез думаешь, что ты вот победил на выборах, и Ельцин уйдет из Кремля?» Это был убийственный аргумент. Потому что они все внутренне в самом деле были убеждены, что власть не отдают. Так не бывает. Выборы там, не выборы – это все для телевизора. А власть не отдают. И Ельцин никогда не отдаст. Они жили в этой логике. И когда этот аргумент приводился, это их совершенно деморализовало и убивало: оказывается, их противнику эта логика тоже известна, он тоже считает такой образ мыслей – и действий – единственно правильным. Хотя большинство из нас, разумеется, не разделяло подобную точку зрения. Как говорится, просто брали их «на пушку». Вообще, если говорить серьезно, было ведь совершенно понятно, что Зюганов боится победы. И не хочет ее. Ну, уж по крайней мере, боится, это точно. И мы этим обстоятельством пользовались в предвыборной психологической войне.
Конец эпохи коммунизма
Победа Ельцина на выборах 1996 года, разумеется, не означала, что победила демократия. Она означала одно – что в очередной раз предотвращен коммунистический реванш, предотвращена реставрация коммунистического режима (которая была вполне реальна).
«Победа Бориса Ельцина на президентских выборах изменила политическую ситуацию и подвела черту под историей коммунизма в России» – так оценил случившееся Егор Гайдар, выступая после завершения выборов на заседании Политсовета «Демвыбора России».
Другие шли в своих оценках еще дальше. Так, по словам украинского вице-премьера Александра Емеца, победный для Ельцина итог состоявшихся выборов стал «существенным шагом к окончанию эпохи коммунизма в Европе».
Впрочем, сам по себе сокрушительный удар, нанесенный по приверженцам коммунизма, без сомнения, открывал новые возможности для демократического развития России. Об этом, в частности, говорил на своей пресс-конференции 5 июля 1996 года Анатолий Чубайс:
– Выбор, сделанный россиянами, доказал: все утверждения о том, будто «Россия не созрела для демократии, не готова войти в семейство цивилизованных народов, не готова к рынку, – просто болтовня, которая должна быть забыта… Голосование 3 июля – не отдельный исторический случай, а продолжение тенденции выбора россиянами между двумя целями: вперед – к демократии или назад – к коммунизму… Россия доказала миру свое право на звание демократической страны, российский народ доказал свое право на достойное место в семье цивилизованных народов, а российская рыночная экономика – на свое неизбежное эффективное развитие… Россияне опровергли утверждения аналитиков о том, что новая «красная волна» неизбежна в Восточной Европе и особенно в России «с учетом тяжелейших ошибок российских реформаторов». После выборов уже можно говорить о необратимости российской демократии, частной собственности в России и рыночных реформ… Повернуть назад ни через год, ни через десять, ни через сто лет в моей стране не сможет никто!»
Если бы победили они
На той же пресс-конференции Чубайс сказал, что не сомневается – если бы победил Зюганов, уже «в ночь на 4 июля начались бы обыски и аресты». По его словам, он и его коллеги, работавшие на победу Ельцина в Москве и других городах, готовились к этому – им было известно о «соответствующих списках», подготовленных коммунистами.
Чубайса спросили: а не готовят ли теперь победители какие-то аналогичные меры по отношению к проигравшим? Анатолий Борисович категорически отверг такую возможность: «Сейчас было бы нелепо ставить вопрос о каких-то арестах и политических преследованиях побежденных».
(Незадолго перед выходом этой книги я спросил Чубайса, что бы он стал делать в случае победы коммунистов, если бы все-таки остался на свободе?
– Я для себя этот вопрос достаточно детально продумал, – был ответ. – Я бы отправил семью за рубеж, а сам занялся бы организацией оппозиционного политического движения. Движения сопротивления.)
На пресс-конференции Чубайс выдвинул несколько требований к Зюганову, выполнение которых позволило бы коммунистическому вождю надеяться на политическое выживание после проигрыша. Во-первых, Зюганов должен «публично отказаться от тех идей, которые грубо противоречат российской Конституции» – в первую очередь, попирают «священный принцип частной собственности». Во-вторых, он должен «наложить запрет на любую форму пропаганды национальной и социальной ненависти и вражды». В том числе «вражды между бедными и богатыми». Чубайс предложил Зюганову «публично отречься от людей, которые проповедуют эти идеи», – таких, как Анпилов, Макашов, Терехов, Тюлькин. Наконец, в-третьих, Зюганов должен отказаться от самого названия своей партии, от эпитета «коммунистическая»: ведь главное в идеологии коммунистов – как раз уничтожение частной собственности. «Этой идеологии в России не место!»
