Другие из нас. Восхождение восточноевропейских евреев Америки - Стивен Бирмингем
Следующая сенсация Бронфмана произошла спустя всего год, летом 1975 года. Его двадцатитрехлетний сын, Сэмюэль Бронфман II, покинул вечером семейное поместье в Вестчестере, чтобы навестить друзей, а через несколько часов позвонил дворецкому и сказал: «Позвоните моему отцу. Меня похитили!». В течение нескольких последующих дней поместье Бронфманов было центром штурма, где бешено сновали полицейские машины, вертолеты и агенты ФБР, а сотни газетных репортеров расположились лагерем у ворот. В конце концов было получено требование о выкупе — 4,5 млн. долларов в двадцатидолларовых купюрах, что стало самым крупным выкупом за всю историю похищений в Америке. Собрать деньги, по словам Эдгара Бронфмана, не составит труда. Проблема заключалась в логистике, поскольку такой объем денег в мелких купюрах заполнил бы четырнадцать чемоданов обычного размера. В итоге сумма выкупа была уменьшена вдвое — до 2,3 млн. долларов, и августовской ночью Эдгар передал эту сумму, упакованную в два больших мусорных пакета, одинокой фигуре у нью-йоркского моста Квинсборо, которая быстро уехала с деньгами. На следующий день, получив сигнал от водителя лимузина по имени Доминик Бирн, который участвовал в схеме, но струсил, полиция обнаружила молодого Сэма, связанного и с завязанными глазами, в бруклинской квартире пожарного по имени Мел Патрик Линч. Юноша не пострадал.
В ходе последовавшего затем длительного судебного разбирательства история становилась все более причудливой и странной. Линч утверждал, что впервые познакомился с молодым Бронфманом в гей-баре на Манхэттене и что они стали гомосексуальными любовниками. Вместе, при содействии Бирна, они придумали схему похищения, чтобы получить деньги от отца юного Сэма. Юный Сэм горячо отрицал это и утверждал, что провел все дни в квартире Линча, привязанный веревкой к стулу, не в силах пошевелиться и в страхе за свою жизнь. Однако эта история стала казаться не совсем правдоподобной, когда один из присяжных попросил осмотреть веревку, которой был связан Сэм, рост которого составлял метр восемьдесят три. Когда присяжный взял веревку в руки, она распалась в нескольких местах. Почему же Сэм, оставленный на несколько дней в одиночестве, не смог освободиться? Кроме того, вызывало недоумение записанное на пленку послание юного Сэма отцу, в котором Эдгар умолял его как можно скорее заплатить выкуп. В конце этой мольбы было слышно, как юноша повернулся к своим похитителям и сказал обычным тоном: «Подождите, я еще раз». В итоге присяжные оправдали Линча и Бирна по обвинению в похищении, но признали их виновными по менее тяжкому обвинению — в попытке вымогательства.
Сразу же после суда Эдгар и молодой Сэм провели гневную пресс-конференцию в Seagram Building, на которой они защищали честь молодого Сэма, его гетеросексуальность, отсутствие мотива — у него и так были все деньги в мире, отметил молодой Сэм, — и осуждали всех, кто имел отношение к процессу: судью, присяжных, полицию, ФБР и, для пущей убедительности, саму прессу.
Через три дня история с похищением Бронфмана завершилась с оттенком мыльной оперы — торжественной свадьбой Эдгара Бронфмана с мисс Джорджианой Эйлин Вебб в Вестчестере. Как и предыдущая миссис Бронфман, она была моложе своего мужа — всего на два года старше юного Сэма — и англичанкой, хотя ее происхождение несколько отличалось от происхождения леди Кэролин Тауншенд. Ее отец держал паб в Финчингфилде, к северо-востоку от Лондона, где невеста работала буфетчицей. Паб назывался «Ye Olde Nosebag», и пресса с удовольствием писала о том, что «ликерный барон женится на буфетчице». Новоиспеченная миссис Бронфман объявила о своем намерении перейти в иудаизм, чтобы порадовать мужа. Тем временем кому-то стало известно, что поместье старого мистера Сэма Бронфмана в Тарритауне было продано и превращено в американскую штаб-квартиру преподобного Сун Мён Муна.
Вскоре после этого молодой Сэм Бронфман женился на еврейской девушке по имени Мелани Манн.
В то время как личная жизнь семьи Бронфманов приобретала атмосферу цирка с тремя кольцами, Эдгар Бронфман также демонстрировал способность попадать в заголовки финансовых газет. Он всегда был неравнодушен к сцене, и в 1960-х годах, вопреки желанию отца, объединил усилия с продюсером Стюартом Остроу для создания компании Sagittarius Productions, в которую вошли мюзиклы «1776», «Яблоня» и «Пиппин», а также несколько более забытых провалов. Затем, в 1967 г., Эдгар решил купить Metro-Goldwyn-Mayer — еще одно решение, против которого категорически возражал его отец. После того как компания Seagram's выложила около сорока миллионов долларов за попытку поглощения, мистер Сэм нервно отозвал сына в сторону и сказал: «Скажи мне, Эдгар, мы покупаем все эти акции MGM только для того, чтобы ты мог переспать?». На что Эдгар беззаботно ответил: «О, нет, папа. Секс не стоит сорока миллионов долларов». Хотя Эдгару и удалось на короткое время войти в совет директоров MGM, поглощение в конечном итоге провалилось, и сколько компания потеряла в результате этого, так и не было известно, хотя финансовая пресса называла цифру в районе десяти миллионов долларов.
К 1981 г. Сэма Бронфмана уже не было в живых, и именно в этом году Эдгар решил совершить еще одну гигантскую авантюру, оказавшись в центре одной из величайших битв за поглощение корпораций того года. Компания Seagram's, как оказалось, располагала нехилой суммой в 3,7 млрд. долл. Целью Эдгара стала небольшая, но очень прибыльная нефтяная компания Conoco. Другой гигантской корпорацией, которая также положила глаз на Conoco, была компания DuPont из штата Делавэр. В ходе последовавшей за этим битвы гигантов Seagram приобрела двадцать семь процентов акций Conoco, после чего DuPont удалось переиграть ее. Но поединок закончился примерно вничью, и Эдгар не был совсем недоволен таким исходом. Потери Seagram также не были такими, как в случае с MGM. В результате конвертации акций Conoco в акции DuPont, последовавшей за приобретением, Seagram стала владеть двадцатью процентами акций DuPont — больше, чем кто-либо из членов семьи дюПон[32] , и этого оказалось достаточно, чтобы Эдгар Бронфман вошел в совет директоров DuPont.
Сегодня Эдгар Бронфман продолжает плыть по течению в самых рискованных финансовых водах, воспринимая свои победы и поражения с той же почти наглой элегантностью. Как и его отец, который однажды сказал, что величайшим изобретением человечества было не колесо, а процент, Эдгар является автором часто цитируемой эпиграммы о деньгах: «Превратить сто
