Другие из нас. Восхождение восточноевропейских евреев Америки - Стивен Бирмингем
Были в жизни Эдгара Бронфмана и события, которые пурист, вероятно, не стал бы рассматривать как поступки «солидных людей», к которым стремился Эдгар. Как и его отец, Эдгар Бронфман отличался вспыльчивым характером и нередко носил на плече нечто большее, чем просто мелкую стружку. В колледже Уильямса, куда он поступил в 1950 г., Эдгар был привлекательным и любимым первокурсником, и большинство его однокурсников даже не подозревали, — поскольку у Эдгара было очень мало денег на расходы, — что его семья состоятельна. На самом деле, чтобы заработать дополнительные деньги на булавки, Эдгар работал кэдди на поле для гольфа в Уильямстауне. Однако, впечатление о нем резко изменилось, когда в университетский городок приехали его родители, чтобы забрать сына домой на рождественские каникулы в «Роллсе» с шофером и лакеем, а на заднем сиденье был расстелен норковый плед. После этого бар в доме братства Эдгара «Delta Phi» стал щедро снабжаться продукцией Seagram, любезно предоставленной мистером Сэмом.
Никто точно не знает, что послужило причиной взрыва Эдгара на первом курсе в 1949 году. Ходили слухи, что один из его братьев по братству сделал антисемитское замечание (что маловероятно, поскольку Delta Phi была преимущественно еврейским братством) или комментарий типа: «Мы приняли тебя только потому, что твой отец дает нам выпивку». В любом случае, Эдгар ответил на это тем, что поздно ночью проехался на мотоцикле не только по окрестностям, но и по комнатам братства, причинив значительный ущерб и нарушив спокойствие студенческого городка Новой Англии. На следующее утро его попросили уехать. Мистер Сэм попытался вмешаться, обратившись к Джеймсу А. Линену, который в то время был издателем журнала «Time» и попечителем Уильямса. Вмешательство Линена спасло Эдгара от официального исключения, но было решено, что он продолжит образование в Университете Макгилла, где в 1951 г. ему была присвоена ученая степень. Несколько лет спустя его подарок Уильямсу в виде научного центра имени Бронфмана стоимостью 3,5 млн. долл. был воспринят как его мирное предложение школе.
К началу 1970-х годов брак Эдгара с бывшей Энн Лоеб был не очень удачным. Но со времени своей выходки в колледже, за исключением одного-двух вызывающих жестов, Эдгар оставался под большим влиянием отца. Когда речь заходила о разводе, отец и слышать не хотел об этом. Он возлагал на Эдгара все свои династические надежды. Эдгар и Энн Бронфман произвели на свет пятерых прекрасных детей, четверо из которых были сыновьями. Кроме того, одного развода в семье было достаточно. «Я устроил все гораздо лучше, чем Ротшильды», — сказал однажды Сэм. «Они разделили детей. А я держу их вместе». Под этим он подразумевал, что деньги и власть в семье он держал строго по своей прямой линии. Его братьям и их детям были позволены лишь остатки.
Но патриарх старел, болел и терял хватку. К 1970 году даже он знал, что умирает от рака. Он умер летом 1971 г., так и не получив рыцарского звания, оставшись чужим как для американских, так и для канадских общественных институтов, в которые он пытался влиться всю свою жизнь.
Мантия перешла к Эдгару, которому тогда было сорок два года. В ответ на это он почти сразу же стал поступать так, как это обычно не свойственно «людям солидным». Но тогда он, несомненно, считал, что заслужил свою репутацию и теперь, когда он сам себе хозяин, имеет право пользоваться всеми привилегиями, которые полагаются при руководстве большим семейным бизнесом.
Однако на первом месте у него были личные приоритеты. Он немедленно принял меры к разводу с женой, и в 1973 г. брак был расторгнут. Вскоре после этого его имя сенсационно появилось в газетах. Он был помолвлен с красивой, белокурой двадцативосьмилетней титулованной англичанкой леди Каролин Тауншенд. Леди Каролин описывалась как потомок виконта Тауншенда из Рэйнхэма, который в 1730 г. ввел в Англии научное веерное пастбище, кормя свой скот репой в зимние месяцы, за что и получил прозвище «Тауншенд с репой». Леди Каролин уже была замужем и развелась, а с Эдгаром они были знакомы с 1968 года, когда она поступила на работу в лондонский офис компании Seagram.
Добрачное соглашение Эдгара с Ее Сиятельством, которая объяснила, что любит финансовую безопасность, было щедрым и широко разрекламированным. Она получала 1 000 000 долларов наличными, на ее имя оформлялось право собственности на загородное поместье Эдгара в округе Вестчестер, ей разрешалось выбрать ювелирные украшения на сумму 115 000 долларов, а в дополнение ко всем расходам на ведение домашнего хозяйства она получала пособие в размере 4 000 долларов в месяц в качестве личных карманных денег, которые она могла тратить по своему усмотрению. Пышная свадьба состоялась в декабре 1973 года в нью-йоркском отеле Saint Regis. Однако, как свидетельствуют судебные показания, последовавшие вскоре после этого, свадьба была не столь веселой.
В брачную ночь леди Каролин изгнала Эдгара из своей квартиры на Манхэттене и отказалась лечь с ним на брачное ложе. Эта ситуация, по словам Эдгара, продолжалась и во время медового месяца в Акапулько. Получив отказ, Эдгар обратился в суд с иском к леди Каролин о расторжении брачного договора. Свидетельские показания были, мягко говоря, пикантными. По словам леди Каролин, в Акапулько Эдгар прямо сказал о своих желаниях, что, по мнению леди Каролин, был не очень-то джентльменский и романтический подход. «Я сказала Эдгару, что он не очень ласков со мной», — заявила она. Эдгар отрицал это и, в свою очередь, утверждал, что его невеста «испытывает неприязнь к сексу после свадьбы», добавляя, что в период ухаживания она не проявляла подобных сексуальных запретов. Создавалось впечатление, что леди Каролин потеряла интерес к сексу сразу же после подписания брачного контракта. В итоге суд встал на сторону Эдгара, и леди Каролин было
