Олег Соколов - Битва двух империй. 1805–1812
«…Монтрай Жан, сержант, первым ворвался на вражескую батарею и захватил у канониров знамя артиллерии.
Тренкар Пьер, гренадер, захватил вражескую пушку, после того как убил одного канонира, а остальных взял в плен.
Бертолон Жозеф, вольтижер, во время всей битвы дрался с вражескими кавалеристами, уничтожил многих из них и с жаром преследовал неприятеля.
Видаль Мишель, фузилер, первым устремился во вражеские ряды…»54
А ведь это всего лишь один из многих полков, мужественно сражавшихся в этой битве!
«Эти французские солдаты, — писал в 1806 году прусский офицер, — они такие маленькие и слабые, один из наших немцев побил бы их четверых, если бы речь шла только о физической силе, но под огнем они превращаются в сверхъестественных существ»55.
Во время испанской кампании в 1811 году при штурме Сагунта, неприступной крепости на скалах, французские штурмовые колонны устремились на приступ через узкую, едва проходимую брешь под ураганным огнем обороняющихся: «Обломки крепостной стены осыпались под ногами наших солдат, и, поднявшись к бреши, они увидели перед собой неразбитую стену. Чтобы подняться до пролома, нужно было подтягиваться на руках, а позади него стояли испанцы, которые встретили наших солдат жестоким огнем в упор. Но отвага штурмовой колонны была такова, что офицерам, которые вели ее на приступ, пришлось затратить немалые усилия, чтобы остановить ставший безнадежным штурм и отвести назад людей… Здесь полегло 400 человек, среди которых было много достойных офицеров»56.
Офицеры французской армии, близкие к солдатской массе, тем не менее, не опускались до нее, а стремились поднять ее до своего уровня. Конечно, командовать французскими солдатами было не всегда просто. Офицеру недостаточно было лишь появиться в эполетах перед фронтом, чтобы его признали за командира. Он должен был быть лидером — быть сильнее духом, отважнее, умнее, щедрее, чем его подчиненные. Вот, например, что писал старый солдат в бесхитростном послании своему бывшему командиру части, генералу Друо: «…Я считаю, что самое главное, чтобы командир заслужил любовь солдат, потому что, если полковника не любят, не очень-то захотят погибать за него… Под Ваграмом в Австрии, где так отчаянно дрались и где наш полк сделал все, что мог, как Вы считаете, сражались бы так наши гвардейские артиллеристы, если бы они Вас не любили? …К тому же Вы говорите с солдатами так, как если бы они были Вам ровней. Есть офицеры, которые разговаривают с солдатами, как если бы они были солдатами, но, по-моему, это не стоит и ломаного гроша…»57
Действительно, когда офицер отвечал этим критериям, преданность подчиненных, их готовность идти за ним куда угодно не знали границ. Полковник Шаморен, командир 26-го драгунского полка писал своей жене из Испании 1 января 1811 года: «Вчера мы закончили старый год тем, что разбили вражеский отряд, захватив у них немало пленных, и мой полк вел себя так, как всегда. Какие люди! Как они беззаветно сражаются, какое счастье командовать подобными солдатами»58.
«Разделите то, что у вас есть, с вашими солдатами, — советовал де Брак, — они поделятся с вами, и вы не останетесь в проигрыше. Вы увидите однажды, когда у вас не будет ничего, как старый солдат будет горд, будет счастлив отдать вам свой последний кусок хлеба, а если надо, то отдать за вас и свою жизнь»59.
Солдаты, которые шли в огонь за такими командирами, как Друо, Шаморен или де Брак, подававшими пример бесстрашия и воспитывавшими в них культ чести, поистине презирали смерть. Вот что писал 1 августа 1815 г. лейтенант Жан Мартен, рассказывая о том, как во время боя при Шарлеруа ему пришлось пересечь колонну повозок с ранеными: «…Перепачканные кровью, лежащие в беспорядке один на другом, они были искалечены самым разным образом, и смерть уже читалась на многих лицах. Но именно эти люди, казалось, наименее заботились о своей судьбе, то, о чем они думали, был успех нашей армии. Забывая боль, они старались поднять наш дух. Они поднимали свои бледные лица над повозками и кричали: „Вперед, товарищи, не бойтесь! Все идет отлично. Еще немного, и враг побежит!“ Я видел тех из них, над которыми смерть уже простерла свои объятия, но они употребляли свой последний вздох, чтобы крикнуть: „Да здравствует Император! Дерьмо пруссакам!“ Другие размахивали своими окровавленными конечностями, грозя врагу и сожалея лишь о том, что они не могут мстить!»60
Впрочем, эти солдаты, отличавшиеся напористой отвагой и высоким чувством чести, требовали строгого и справедливого командования. Когда ими руководили такие заботливые, но требовательные, а если надо, и беспощадные командиры, как, например, маршал Даву, французская армия соблюдала безупречную дисциплину. Но если командиры ослабляли бдительность, а иногда просто физически не могли проконтролировать своих солдат, последние легко превращались в мародеров, бесчинствовали и грабили мирное население.
Так, в Испании маршал Сульт, командовавший войсками в Андалузии, сам подавал дурной пример, «конфискуя» в свою пользу произведения искусства и сокровища испанских монастырей. Понятно, что и его солдаты вели себя нелучшим образом. Зато маршал Сюше, командовавший в Арагоне и Валенсии, заботился о своих войсках и одновременно требовал от них строжайшей дисциплины. Когда отряды Сюше и Сульта соединились для совместных действий, офицер из армии Юга записал: «Мы увидели несколько отрядов его (Сюше) войск, стоявших под Валенсией, и изумились их великолепной форме. По прекрасному состоянию их экипировки можно было подумать, что они только что прибыли из Франции. Они были здоровы и обеспечены всем необходимым… так что мы произвели на них жалкое впечатление нашими запыленными, изодранными мундирами, драными башмаками и высохшими лицами. Солдаты Сюше соблюдали строгую дисциплину, в то время как наши привыкли к беспорядкам, так что они наградили нас эпитетом „бандиты с юга“. Действительно, генералом, наиболее поддержавшим в Испании честь французского имени, был, без сомнения, Сюше. Опытный воин и мудрый администратор, он знал цену золота и крови, экономно расходуя и то и другое»61.
Говоря о командирах, нельзя не отметить то, что в отличие от русской армии, их не отделяла от солдат сословная пропасть. Будучи лидерами и примером для солдат, они происходили почти из той же среды, что и последние. Хотя, конечно, и здесь за счет образования и сословных традиций процент сыновей дворян, военных и просто богатых людей был значительно выше, чем в солдатской среде. Вот таблица происхождения младших офицеров французской армии[74]:
Из дворян (причем 0,5 % из дворян империи) более 5% Из семей землевладельцев около 20% Из буржуазных семей (коммерсантов, негоциантов, рантье, фабрикантов) около 25% Из семей чиновников и представителей свободных профессий около 13% Из семей военных около 10% Из семей ремесленников около 10% Из семей крестьян около 16% Из семей рабочих и поденщиков менее 1 %62Наполеон закрепил в данном вопросе результат революционных преобразований, окончательно поставив крест на делении вооруженных сил по кастовому принципу. Отныне, как сказал генерал Фуа, армия слилась в «массу единую и неделимую. Путь от новобранца, призванного шесть месяцев назад, до маршала империи проходили, не встречая барьера в образе мыслей и чувств»63.
Впрочем, был один пункт, который сближал офицеров русской и французской армий. Только меньшая часть офицеров наполеоновской армии (15 %) окончили военные школы, остальные получили свои эполеты, пройдя путь от солдата и унтер-офицера.
При этом, будучи в основном людьми молодыми, командные кадры наполеоновской армии обладали огромным боевым опытом. Маргерон в солидной публикации документов, посвященных подготовке русской кампании, приводит сведения о выслуге лет офицеров корпуса Даву (на 1811 год). Эти данные мы свели в следующую таблицу:
Выслуга лет Полковники Командиры батальонов Капитаны Число % Число % Число % 1–3 — — — — — — 4–6 — — — — 13 4,2 7–9 — — 2 2,9 16 5,2 10–12 — — — 4,4 17 5,5 16–18 3 11,5 14 20,6 81 24,0 19–21 11 42,3 26 38,2 96 37,5 22–24 5 14,2 7 10,3 25 7,7 25–27 4 15,5 8 11,8 23 7,0 28–30 3 11,5 7 10,3 8 2,5 31–33 — — — — 2 0,6 Итого: 26 100 68 100 299 10063«Эти цифры, — пишет Маргерон, — показывают с поразительной силой и лучше, чем это можно сделать любым другим способом, какую закалку и какой опыт войны должны были получить офицеры различных родов оружия, достаточно только сказать, что любой военный, имеющий в это время 6–7 лет службы, принял уже участие в многочисленных и славных кампаниях, пройдя поля битв с большинством армий Европы»65.
