Ричард Дейвенпорт-Хайнс - В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000
Принудительная регистрация новых наркоманов началась в феврале 1968 года. Назначение героина и кокаина практикующими терапевтами закончилось в апреле. В этом году министерству внутренних дел было известно 2294 наркомана. Официальная статистика говорила о снижении числа зарегистрированных наркоманов, употреблявших опиаты – с 2881 человек в 1969 до 2661 в 1970 году. Это было первое сокращение уровня наркомании с 1958 года. Оно не означало снижения потребления героина или количества наркоманов. Оно отражало уменьшение назначений наркотиков в клиниках и вследствие этого – решение многих наркоманов не прибегать к услугам наркологической системы и перейти к приобретению наркотиков на черном рынке. Другие наркоманы с самого начала предпочитали представлять себя изгоями, пользующимися услугами нелегального рынка, а не пациентами, которые вынуждены соблюдать больничный режим. Не представляет сомнения, что первая партия импортного героина прибыла в Лондон примерно через шесть месяцев после того, как практикующим терапевтам запретили назначать наркотики. Хотя в Лондоне долгое время существовал серый рынок, где зарегистрированные наркоманы перепродавали излишки произведенного в стране героина, он не действовал на наркоманов и общество так разрушительно, как мир незаконного оборота наркотиков, который стал быстро развиваться после 1968 года. Сеймур Коллинз (1906-1970), член городского совета Западного Лондона, сказал, что наркологические центры ужасали его. Он сравнивал их с кофейнями XVIII века, в которых собирались лондонские купцы, чтобы обменяться рыночной информацией. Вспоминая конец 1960-х годов, Глатт говорил: «В то время я чувствовал себя виноватым, что бы ни делал. Назначая наркотики, винил себя в том, что выписываю смертельно опасные вещества. Иногда я не выписывал их кому-то, кто приходил и говорил: «Мне очень нужны наркотики. У меня жестокая абстиненция, поэтому дайте мне хоть немножко», и тогда тоже чувствовал себя плохо. Тем не менее, сравнивая настоящий период с эпохой назначения чрезмерных количеств, существовавшей до 1968 года, думаю, что в то время существование клиник было оправданным, и некоторое время они приносили пользу». Наркоманы не получали наркотики в клиниках. Рецепт отсылали непосредственно в аптеку, а пациент мог получить только ежедневную дозу. Это часто мешало наркоманам работать в установленные часы или иметь надежный заработок. Чтобы снизить число преступлений, связанных с наркотиками, лондонские детективы выражали желание, чтобы клиники работали круглосуточно и выдавали наркотики на месте.
1967 год стал критическим для наркотической картины в Британии. В феврале этого года по наводке журнала «Новости мира» (News of the World) полиция совершила налет на вечеринку, которую собрал в своем доме музыкант из Rolling Stones Кейт Ричард. Ранее судебный иск к журналу подал солист той же группы Мик Джеггер (род. 1943). Против канадского наркоторговца, поставившего ЛСД и каннабис для вечеринки и присутствовавшего на ней, не было выдвинуто никаких обвинений. Однако Джеггера, у которого нашли четыре таблетки амфетамина, легально купленных в Италии, отдали под суд. Правонарушение Джеггера было таким же незначительным, как и любое другое, связанное с наркотиками, и тем не менее, на показательном процессе он получил слишком суровый приговор – три месяца тюрьмы (отмененный после апелляции). «Таймс» назвала суд над Джеггером олицетворением конфликта между прочными традициями Британии и новым гедонизмом. «Козлом отпущения» сделали единственного героинового наркомана, присутствовавшего на вечеринке – торговца произведениями искусства, Роберта Фрейзера (1937-1986). Он начал с курения индийской конопли, а примерно в 1965 году перешел на кокаин. Сэр Поль Маккартни (род. 1942) вспоминал: «Мне очень повезло, потому что он познакомил меня с этим наркотиком за год до того, как его стали нюхать большинство людей. Это было самое начало 1966-го. Я немного нюхал кокаин вместе с Робертом, носил с собой небольшой запас, а остальные Битлз предостерегали меня. Я говорил им: «Не волнуйтесь. Джонни Кэш [53] даже написал о нем песню»… Первую пару месяцев я чувствовал себя прекрасно, а потом начал думать: «Нет, это слишком хорошо. Я в него влюбился». Вот так я очень быстро привык и отвык от кокаина». Летом 1966 года Фрейзер также познакомил своих друзей с ЛСД. Затем он стал употреблять героин. Во время рейда на вечеринку Rolling Stones при нем обнаружили шесть таблеток героина и приговорили к двадцати четырем месяцам тюрьмы. После освобождения Фрейзер вновь начал принимать наркотик. Немецкая актриса, которая жила у него в конце 1960-х годов, вспоминала: «Самым важным местом в квартире была ванная. Вначале ты колешься, потом тебя тошнит, зато потом чувствуешь себя прекрасно. Однако мне не удавалось как следует «побалдеть», потому что утром нужно было идти на работу». Большинство друзей, которых Фрейзер приобщил к героину, предпочли более спокойную жизнь. По словам Джима Дайна (род. 1935) – одного из художников, которых опекал торговец произведениями искусства – наркотики разрушили личность Фрейзера. «Когда он начал колоться, ему наступил конец. После этого он перестал быть интересен для окружающих. В конце концов Роберта сгубила ограниченность. Он мог стать выдающимся человеком, но образ жизни оказался сильнее его». Эпитафия Дайна была достаточно резкой: «Он имел исключительную способность выживать, но не выжил».
За процессом Rolling Stones последовали другие сенсационные дела поп-звезд, которые широко освещались в прессе. В 1967 году министр внутренних дел, лорд Стонхем, пожаловался, что злоупотребление наркотиками нередко начинается с того, что молодежь начинает брать неудачный пример со своих поп-идолов. Он полагал, что шумная гласность в отношении наркомании среди молодежи не только создает ложное впечатление о широком распространении этой проблемы, но и содействует ее углублению. Казалось, что поп-музыка насквозь пропитана аллюзиями на наркотики. Примерами могут служить Боб Дилан (Bob Dylan) (род. 1941) – песня «Женщина дождливого дня» (Rainy Day Woman) (1966) с припевом «Все должны быть обкурены» и намеком на героин в названии альбома «Кровь на следах» (Blood on the tracks) (1975), Rolling Stones – песни «Маленький помощник матери» (Mother’s Little Helper) (1966) и «Связь» (Connection) (1975), Beatles – песни «Люси в небе с бриллиантами» (Lucy in the Sky with Diamonds) (1967) и «Маленькая помощь от друзей» (With a Little Help From My Friends) (1967), Фрэнк Заппа (Frank Zappa) (1940-1993) и Mothers of Invention – песни «Голодные наркоманы, папа» (Hungry Freaks, Daddy) (1966) и «Я скала» (Help I’m a Rock) (1966), Jefferson Airplane – песня «Белый кролик» (White Rabbit) (1968), Procol Harum – «Белее белого» (A Whiter Shade of Pale) (1967), Velvet Underground – «Героин» (Heroin) и так далее. Вероятно на одного ребенка, родившегося в год выступления Стонхема, действительно повлияла подобная гласность. Им был Курт Кобейн (1967-1994) – солист рок-группы «Нирвана» (Nirvana), одного из самых известных коллективов 1990-х годов. Кобейн олицетворял собой стиль грандж[54] и стал законченным героиновым наркоманом. После смерти Курта его скорбящая мать сказала: «Теперь он умер и стал членом «клуба». Я говорила, чтобы он не смел этого делать». Все понимали, какой «клуб» она имела в виду – его членами были умершие в раннем возрасте музыканты. Смертельную передозировку получил Брайан Джонс (Brian Jones) (1942-1969) из Rolling Stones, гитарист Джимми Хендрикс (Jimi Hendrix) (1942-1970), Дженис Джоплин, Джим Моррисон (Jim Morrison) (1943-1971), музыкант, игравший в силе кантри-рок, Грем Парсонс (Gram Parsons) (1946-1973), входивший в состав групп Byrds и Fallen Angels, Кейт Мун (Keith Moon) (1946-1978) из The Who и Сид Вишес (Sid Vicious) (1957-1979) из Sex Pistols.
Преподобный Кеннет Лич был умным, неутомимым, бескорыстным и безукоризненно честным комментатором беспрестанно менявшейся моды на наркотики. Для него 1967 год был не только годом «наркошиных докторов» и скандалом с Rolling Stones, но и «наркотическое» лето, когда на вершину хит-парада поднялась песня Скотта Макензи «Сан-Франциско», когда Карнаби-Стрит зазвенела колокольчиками хиппи, когда это слово стало общеупотребительным, а вполне консервативные капиталисты от текстильного бизнеса стали немедленно эксплуатировать психоделическое движение. В том же году Сан-Франциско начали представлять как райское место, идеализировать «кротких молодых людей с цветами в волосах», пропагандировать рост употребления ЛСД и возникновение «кислотной культуры». Джон Петро, который взял пациентов леди Франкау, с неодобрением относился к кокаину и переводил своих наркоманов на метедрин в ампулах. В ожидании более строгих анти-наркотических мер, которые должны были вступить в силу по закону 1967 года, Кристофер Свон также начал переводить своих пациентов на метедрин. Один из врачей ежедневно прописывал каждому наркоману дозу, эквивалентную 46 ампулам метедрина, что привело к распространению внутривенных вливаний наркотиков в Сохо. Более того, как только в апреле 1968 года открылись новые клиники, их врачи стали снижать дозы кокаина для героиновых наркоманов и в течение года почти прекратили выписывать кокаин для внутривенных вливаний. До 1967 года лондонские потребители наркотиков кололи героин и кокаин, затем быстро перешли на метедрин с героином, а потом – на внутривенные инъекции метадона и барбитуратов. Другими словами, сами инъекции стали для наркоманов более важными, чем вводимое вещество. До этого времени существовало лишь внешнее сходство между Хейт-Эшбери и Сохо. Однако, по словам Лича, секретаря анти-наркотического движения в Сохо в период 1967-1971 годов и автора «Практического справочника по распространению наркотиков», амфетамины в Сохо – как и в Хейт-Эшбери – принимали склонные к правонарушениям, психически неуравновешенные представители молодежи, а наступление метедрина ознаменовал наступление эры таблеток. Лич был убежден, что метедрин сыграл роль катализатора в росте наркомании – роль, которую так часто (и ошибочно) приписывали индийской конопле.
