История религий - Митрополит Иларион (Алфеев)
Вместе с тем хасидизм был попыткой вывести религиозную жизнь за пределы изучения текстов Танаха и Талмуда, сделать ее доступной не только интеллектуальной элите нации в виде раввинов, но и простому, зачастую малообразованному народу[109].
Знаковой фигурой хасидизма, стоявшей у его истоков, был Исраэль бен Элиэзер Баал-Шем-Тов (1700–1760; другое его имя — Бешт — является акронимом полного имени) — выходец из бедной семьи, трудившийся учителем детей при школе в синагоге (хедере). Затем был шохетом (резчиком, совершающим ритуальный забой скота) и долгое время зарабатывал на хлеб тяжелым физическим трудом.
Примерно в 1730 году Исраэль осел в местечке Тлуста (ныне селение Толстое, Залещицкий район, Тернопольская область, Украина). Здесь он стал заниматься медицинской практикой, используя как средства народной медицины, так и оккультные методики (изготовление амулетов, употребление заговоров и заклинаний). Производилось также лечение не только телесных, но и душевных недугов. Кроме того, он получил известность экзорциста.
Слава о нем как о чудотворце передавалась в народе из уст в уста. Его удивительные способности объяснялись знанием утраченного имени Божия. И потому Исраэля стали именовать «баалшем», что на иврите буквально обозначает «владеющий именем».
Показательно, что сам Баал-Шем-Тов никогда непосредственно не занимался миссией и даже не проповедовал открыто. Более того, он не позволял записывать содержание своих частных бесед с людьми. Однако успех привлек к Исраэлю бен Элиэзеру множество последователей, которые и популяризировали его учение.
Центральной мыслью учения Бешта является идея цаддика. Цаддик (с ивр. букв. «праведник») — это харизматический лидер общины. Он не подвижник, пребывающий в самоуглубленном сосредоточении и чуждый скорбей и радостей мира, но, напротив, тот, кто стремится приобщить людей (еврейский народ) к Богу.
Основная его задача — наставить человека в служении Творцу (пусть даже этот человек закоренелый грешник), научить его воспринимать всякое дело, хотя бы и рутинное, бытовое, как способ хождения перед Богом, поскольку все, даже самые малозначимые поступки (слова и мысли) иудея должны следовать предписаниям Закона и освящаться им.
Это обосновывалось идеей вездеприсутствия Божия, Который пребывает в каждой точке пространства своей Шхиной (с ивр. букв «присутствие») — Божественной славой, Божественным светом. Следовательно, не важно, в каком месте ты находишься, сколь почетно твое положение в обществе и сколь значимые дела ты выполняешь, — главное, чтобы они соответствовали предписаниям Бога. И тогда любое ничтожное дело не будет в принципиальном смысле отличаться от самого великого, поскольку и то, и другое исполнено стремления угодить Творцу.
Сам цаддик призван являть пример подобного отношения. Считается, что отличительной чертой цаддика является двекут (с ивр. букв. «прилипание») — привязанность в Богу, искренняя любовь к Нему, доходящая до самозабвения. Главное средство стяжания двекут — молитва (ср. с ролью суфийского шейха)[110].
Вместе с тем хасидизм наделяет сакральностью такой аспект человеческой жизни, как веселье. В связи с этим акцентируется внимание на значимости трех субботних трапез, сопровождающихся не только молитвой, но и обильными яствами, употреблением спиртных напитков, песнями и танцами.
Иначе говоря, здесь весьма важны экстатические переживания, поскольку именно при их посредстве и реализуется связь Божественного и человеческого. Вообще хасидизм настроен критически в отношении аскетических усилий. Суровые посты и вообще практика самоограничения признаются малоэффективными на пути духовного восхождения. Сам Исраэль Баал-Шем-Тов настаивал на том, что самыми главными являются три добродетели: любовь к Богу, любовь к Его народу и любовь к Его Закону.
Сегодня самые крупные хасидские общины находятся в Израиле, США и на Украине.
Хабад (Хабад-хасидизм или Хабад-Любавич[111]) — движение, возникшее во второй половине XVIII века внутри хасидизма. Название религиозной группы является акронимом еврейских слов, обозначающих ключевые духовные ценности адептов учения, посредством которых осуществляется богопознание и богообщение: хохмá — «мудрость», бина — понимание, даат — «знание». Перечисленные категории подчеркивают смещение акцентов, произошедшее в связи с появлением данного течения: интеллектуальные переживания потеснили эмоционально-экстатические.
Основателем хабада почитается раввин Шнеур Залман из Ляд[112] (1745–1813). Шнеур Залман — личность поистине незаурядная, интеллектуально одаренная. Еще в подростковом возрасте он демонстрировал хорошее знание Талмуда. В возрасте около 20 лет стал учеником Дова Бера из Межерича, одного из почитаемых хасидских раввинов. Вел крайне аскетический образ жизни. Залман пытался примирить хасидское движение с митнагдим, для чего ездил даже к Виленскому гаону, однако тот не захотел встречи.
В 1797 году вышло его сочинение «Тания» (с ивр. «учение»), называемое также «Ликкутей амарим» («Собрание изречений»). Труд стал символической книгой движения и руководством к жизни всякого последователя хабада. В нем излагалась универсальная мировоззренческая концепция, сформировавшаяся под явным каббалистическим влиянием (см. ниже) и носившая очевидный теософский характер.
К концу жизни стал главой всех хасидов Белоруссии. Редактировал богослужебные чины ашкеназского иудаизма, сблизив их с сефардскими. Преследовался государственной властью Российской империи, однако сумел благополучно преодолеть испытания без серьезных последствий для себя и своих адептов.
Вместе с тем Шнеур Залман пытался предложить философское осмысление хасидизма, составить целостную внутренне непротиворечивую концепцию, объясняющую отношение Бога, мира и человека. В его учении явно проступают пантеистические мотивы.
Согласно предложенной им доктрине, Бог бесконечен и потому все, что существует во Вселенной, пребывает в составе Его природы, которая покрывает собой все сущее. Само происхождение мира мыслится им как раскрытие одного из аспектов Божественной природы, поэтому материальный мир тоже божественен, ибо есть своего рода физическая сторона Божественной субстанции.
В связи с этим физическое исполнение предписаний Закона — мицв и неразрывно связанное с этим изучение Торы, поскольку без этого невозможно знание воли Творца, — означает жизнь в согласии с природой мира и природой Бога. Вообще, при таком подходе телесные действия человека (иудея) приобретают бóльшую значимость, нежели внутреннее сердечное, сокровенное от внешних взоров богообщение. Человек, конечно, должен стремиться изо всех сил отождествить свою волю с Божественной, однако без исполнения мицвот и изучения Торы это не принесет нужного эффекта.
При этом Залман в свойственном хасидизму духе подчеркивал роль цаддика как харизматического лидера, а также значение общины, им возглавляемой, для каждого иудея. Достичь подлинного единства с Богом возможно, только соединяя свои усилия с усилиями всей общины, руководимой цаддиком. Вместе с тем никакого внешнего единства общин не предполагается, и даже в своем следовании к вершинам духовной жизни каждая община призвана самостоятельно прокладывать себе путь под водительством лидера.
Преемник Шнеура
