Брайан Фаган - Археология. В начале
Рис. 14.2. Эскимос демонстрирует лук и стрелу с наконечником из слоновой кости на выставке в Чикаго в 1893 году. Археологи часто употребляют этнографическое наименование, такое как наконечник стрелы, предполагая, что их артефакт идентичен наконечникам стрел и, соответственно использовался теми людьми, которые изготовили артефакт. Это простой пример археологической аналогии
Многие археологи используют аналогии, основанные на технологии, стиле и функциях культур, как они определены археологически. Дж. Г. Д. Кларк (J. G. D. Clark, 1952) описал экономику доистористорической Европы и систематически и разумно использовал аналогию для интерпретации таких артефактов, как копья для пресноводной рыбы, которые были обычными для исторической европейской народной культуры. Такой тип аналогии достаточно несомненен, так же как и те, что касаются маленьких заостренных кусков камня, которые, как утверждают, являются наконечниками стрел (Уайли — Wylie, 1985). Их было достаточно много найдено застрявшими в костях животных и людей, чтобы мы убедились в том, что, скорее всего, они использовались в метательном оружии. Но до сих у нас нет возможности узнать, использовались ли они в ритуальных действиях и на охоте. Подобным образом археологи могут получить информацию о том, как строили дома, как они выглядели, какие выращивали растения и как их готовили, возможны и сведения об утвари гробниц. Но они не узнают того, что думали строители о том, как должен выглядеть хороший дом, каких родственников следует приглашать на строительство, какие духи отвечали за хороший урожай, кто в доме обычно готовил пищу и как верили люди в загробную жизнь. Большинство аналогий с мыслями и верованиями современных людей вряд ли являются адекватными.
Археологи разрабатывают аналогии многими путями. Одним из подходов является прямая историческая аналогия, в которой используется простой принцип от известного к неизвестному. При решении археологических проблем известными являются живущие люди с письменными документами об их образе жизни, а неизвестными являются их предки, о которых нет письменных материалов. В аналогиях с «поддержкой» в виде письменных документов для интерпретации археологических данных используются письменные материалы. Айвор Ноэль Хьюм, работая в колониальном поселении Мартинз Хандридз в штате Виржиния, в подвале одного из домов нашел несколько коротких золотых и серебряных нитей. Каждая из них была толщиной с нить для шитья, такие в начале XVII века использовали для украшения одежд. В поиске аналогии Ноэль Хьюм обратился к историческим материалам. Он нашел европейские картины, на которых были изображены военные в одеждах, украшенных золотом и серебром, и постановление губернатора Виржинии и его совета от 1621 года, в котором только советникам и сотникам разрешалось носить золото на своих одеждах (Ноэль Хьюм — Noel Hume, 1982). Используя эту и другие исторические аналогии, он смог идентифицировать владельца дома — Уильяма Хэауда, члена совета и главу Мартинз Хандрида.
Сторонники прямого исторического подхода указывают на то, что уверенность в интерпретации жизненных укладов прошлого уменьшается по мере продвижения от исторических к доисторическим временам.
Аналогии с живущими народами становятся менее несомненными, когда мы отрываемся от письменных материалов. Тем не менее многие археологи приняли функционалистический подход к аналогии.
Функционалистические этнографии интегрируют различные аспекты культуры друг с другом и с адаптацией культуры как целого к ее окружающей среде. Функционализм подчеркивает понятие о том, что культуры не состоят из случайного выбора характерных черт, но черты культуры различными путями интегрируются и влияют друг на друга достаточно предсказуемыми образами. Большая часть процессуальной археологии, с ее акцентом на адаптацию в культурных системах, подпадает под общее название функционалистической археологии. Функционалистическое мышление проявляется в том, как многие археологи выбирают аналогии из этнографических сведений для помощи в интерпретации своих археологических находок. Поскольку некоторое число этнографически известных культур может обеспечить разумные аналогии, то функционально ориентированные ученые предлагают выбирать те, которые более всего напоминают археологическую культуру по бытию, технологии и окружающей среде и менее отстранены от археологической культуры во времени и пространстве.
Мы могли бы захотеть узнать о роли изготовления сандалий среди индейцев Большого Бассейна шесть тысяч лет назад. Кто их изготавливал — мужчины или женщины, одиночки или группы людей? Если мы рассматриваем изготовление сандалий как аспект технологии, то мы можем обратиться к этнографической литературе об австралийской материальной культуре или о племени сэн, где иногда упоминаются сандалии. Как в племени сэн, так и у австралийских аборигенов домашнюю работу обычно выполняют женщины, работающие с одним или двумя помощниками. Аналогия может привести нас к утверждению, что среди индейцев Большого Бассейна изготовление сандалий считалось домашней работой и ее выполняли женщины в одиночку. И наоборот, среди индейцев пуэбло плетением занимались мужчины в специальных церемониальных комнатах; поскольку большая часть ритуалов в их среде сегодня отражает древние ритуалы, то, следуя аналогии, мы могли бы сделать вывод, что шесть тысяч лет назад плетение не считалось среди индейцев Большого Бассейна домашней работой, так как выполнялось мужчинами. Не важно, какой вариант мы выбираем, скорее всего, у нас не будет уверенности в верности выбора.
Выбор возможно подходящих аналогий из этнографической литературы все более рассматривается как первый шаг на пути к интерпретации. Когда выбрано несколько аналогий, то значение каждой из них точно формулируется и затем проверяется по археологическим данным. В нашем примере с изготовлением сандалий среди индейцев Большого Бассейна этнографическая литература дает противоречивые аналогии. Если мы хотим достичь уверенности при предпочтении одной аналогии по отношению к другой, мы должны эксплицитно (ясно) сформулировать смыслы и значения каждой для археологических данных и затем рассматривать эти данные в свете каждого из значений. Если изготовление сандалий является домашней работой, выполняемой отдельными женщинами, то мы могли бы ожидать обнаружения сырья для производства сандалий в комплексе с инструментами, которые бы с большой вероятностью представляли женский труд, такими как камни для помола при приготовлении пищи. Мы также могли бы ожидать, что найдем инструменты для изготовления сандалий — шила и скребки для изготовления волокон — среди остатков на бытовых памятниках. Мы также могли бы ожидать, что изделия, изготовленные отдельными женщинами, были бы более многообразными, чем изготовленные группами или отдельными ремесленниками, работающими в компании других специалистов. Также можно было бы составить перечень противоречащих значений для вероятности того, что сандалии делали мужчины, и обе части его можно было бы поверить по археологическим данным.
Составление тестовых характеристик — не легкая задача. Чтобы найти меру количества вариаций в конечном продукте, которую можно ожидать при определенных условиях производства, требуются сложные вычисления, различные статистические действия и часто экспериментальная работа среди групп людей. Археологи, желавшие предпринять усилия в рамках этого подхода, обнаружили, однако, что они в состоянии узнать много больше о древних сообществах, чем прежде считалось возможным. Рассуждение по аналогии, конечно, является важной частью этого процесса, но это всего лишь один шаг в работе археолога. Аналогии дают материал, из которого извлекаются тестовые характеристики; они не кончаются в себе. Таким образом, аналогия не обязательно является вводящей в заблуждение, при условии, что правильные критерии и исследовательские стратегии используются для упрочнения и оценки умозаключений, сделанных на основании этнографических и других аналогий (Уайли — Wylie, 1985).
Большое количество археологических аналогий основано на предположении, что раз артефакт используется сегодня определенным образом, то таким образом он использовался тысячу лет назад. Большой вклад процессуальных археологов заключается не в их поиске общих законов, но в их настойчивом утверждении о том, что для проверки и верификации заключений по исследованиям, раскопкам и лабораторным анализам должны использоваться независимые данные. Основной целью использования гипотез и дедукции — научного метода, с вашего позволения, — является не формулировка законов, но исследование взаимоотношений между прошлым и настоящим. Предполагается, что у этого отношения имеется две части. Первая — прошлое мертво и познать его можно только через настоящее. Вторая — точное знание о прошлом необходимо для понимания настоящего (Леон — Leone, 1982).
